Вот только сам Драко в последнее время перестал разделять восторг отца. Его непреодолимо тянуло на сторону врага. К ней… К зелёным, чарующим глазам. К растрёпанным вороным волосам. Столько всего хотелось бы ей сказать, признаться. Чувство притяжения было такой силы, что даже ненависть, бывшая основой их отношений, стала выветриваться куда-то прочь. Но противоречия всё же рождались в сердце слизеринца. Долг перед семьёй или она? Впрочем, на взаимность Драко особо и не надеялся, учитывая годы вражды. Хотя и заметил, что в последнее время, когда он сталкивался с Харли на уроках, в коридоре или в большом зале от взгляда безумно любимых глаз уже не веяло презрением.

Да. Именно любимых. Драко давно понял природу своих чувств. Всё просто, если хочешь быть с человеком рядом, обнимать его, защищать. Если готов атаковать каждого, кто посмеет претендовать на него, авадой кидаврой, значит это уже влюблённость. Сладкая и пленящая, которая всё меняет внутри. Каждую клеточку, каждый атом, и что самое главное — самого человека.

Полнолуние в ту ночь было такое же, как и сейчас. В ночь после бала, когда он хотел как-то отомстить, нагадить, поиздеваться. Тогда Драко впервые был к Харли так непозволительно близко и сорвал поцелуй — самое лучшее воспоминание за тот год. Хоть он и пытался долго это отрицать.

Драко пригладил волосы на затылке и вспомнил, как неделю назад пытался пробраться на вечеринку к Слизнорту. Зачем? Просто хотел посмотреть, с кем туда пошла Харли. А ещё увидеть её, посмотреть на неё в платье, которое подчёркивало цвет её глаз…

Сердце переполняли сильные чувства. Они проникали в самую глубину и взрывались там тысячами фейерверков. Они мешали спать, потому Драко и стоял один в тёмном коридоре.

Внезапно что-то внутри… Какая-то странная мысль ударила Драко в голову. Она говорила, что нужно пойти к выручай-комнате. Парень не мог понять, откуда она вдруг появилась и почему так настойчиво звенит в голове. И всё же решил ей подчиниться.

***

Сотни старых и не очень предметов стояли в непонятном порядке и давно уже покрылись слоем пыли. Интересно, как относится выручай-комната к тому, что её используют так, как в мире магглов используют чердаки — для свалки старого хлама? Харли привыкла, что обыденные для волшебного места вещи очень часто имеют сознание. Как палочка или меч Гриффиндора. Может и у выручай-комнаты оно есть?

Она покинула спальню около часа назад, когда её окончательно стало клонить в сон. Страх, что сокурсницы узнают про то, что ей всё время снится Драко Малфой, заставил её искать себе другое место для сна. И выручай-комната как нельзя лучше подходила для этих целей. Здесь хоть была кровать — единственный предмет не покрывшийся пылью. Даже простыни не воняли сыростью. Видимо комната пожелала помочь выспаться безумно уставшей от всего девочке.

Но Харли не успела заснуть. Как и во сне, перед ней возник Малфой. Он незримо прошёл в комнату и направился к высоким окнам, где стояла кровать, а после в темноте различил блеск круглых очков, в которых отражался блеск лунного света.

Увидев его, Харли оторопела. Что мог забыть Малфой ночью в выручай-комнате?

— Что ты здесь делаешь? — строго сказала она и почувствовала, как вспыхнули щёки.

— А ты, Поттер? — на автомате ответил Драко.

Образ гриффиндорки, сидящей на кровати в одной лишь пижаме и школьной мантии поверх неё, заставил его громко сглотнуть.

Над ними нависла тишина. Привычные колкости не выстреливали, и оба почувствовали себя неловко.

Сердце Драко начало сходить с ума. Оно и так каждый раз при виде Харли выдавало нездоровый пульс, а теперь и вовсе колотилось так, словно Драко бежал марафон. Видеть её сейчас здесь было невыносимой пыткой. Ведь Драко знал — она ни за что не будет с ним. Он для неё ненавистный враг, вечно причиняющий неприятности.

— Может ты уйдёшь? — внезапно потребовал он, не в силах терпеть незримое расстояние между ними.

— Не собираюсь я никуда уходить! Ты, Малфой, пришёл позже, вот и проваливай сам.

Харли не понимала, что для Драко это невыносимо. Видеть её каждый день и не иметь возможности выразить свои истинные чувства, а не притворную ненависть. А сейчас он еле сдерживался, чтобы не накинуться на неё и воскресить воспоминание о сладком поцелуе.

— Я хочу остаться тут! — возразил он.

— Ладно. Тогда я уйду, — отчеканила Харли.

Она недовольно шмыгнула носом, соскользнула с кровати и направилась было уже к выходу, как вдруг произошло то, чего она никак не ожидала.

Драко ухватил её за капюшон мантии и притянул к себе. Как только её спина оказалась прижатой к его груди, он сказал умоляющим тоном:

— Стой! Не уходи…

Его руки обвили Харли, а носом он уткнулся в её волосы и сделал, наверное, самый глубокий вдох в своей жизни, наполняя лёгкие сладким ароматом любимого человека, к которому наконец появился доступ.

— Ты что делаешь, Малфой?! Отстань от меня, придурок! — запротестовала Харли, пытаясь высвободиться из этих пут.

Но всё бесполезно. Руки Малфоя держали её крепче дьявольских силков, не давая вырваться и сбежать прочь. В этот момент Харли пожалела, что оставила палочку в спальне.

Она брыкалась и металась. Чувствовала, как леденящий душу страх смешался с чем очень тёплым, возникшим от такой близости с Драко, и судорожно соображала, что же ей делать.

Его рука скользнула по её шее, убирая в сторону волосы и затем кожу словно что-то обожгло. Это были его губы. Он ласково, еле прикоснувшись, поцеловал бледную шею, чем на секунду обездвижил Харли.

«Опять издевается», — решила она. — «Хочет меня унизить! Как тогда после бала!».

— Зачем ты это делаешь? — надтреснуто произнесла Харли. — Чего ты хочешь от меня добиться? Мало издевательств было за эти годы?!

Но Драко её не слышал, он развернул её лицом к себе, продолжая при этом крепко держать. Томный взгляд прошёлся по подбородку, по шее, по скулам, а затем встретился с зелёными глазами, похожими в свете луны на драгоценные камни.

Сердце Харли учащённо забилось. Её трясло от противоречащих друг другу мыслей, сталкивающихся в голове. Драко был для неё так дьявольски красив и притягателен, но при этом пугал и отталкивал, что Харли просто трясло. А ещё ей было обидно, что действия, которые обычно проделывают друг с другом влюблённые, он делает с ней из желания помучить.

Он прильнул к ней ближе и очередным поцелуем накрыл сначала лоб, затем щёку, затем уголок губ. Очки оказались снятыми и отброшенными в сторону. Харли уже даже не волновало, куда они отлетели и разбились ли. Её тело поразила дикая дрожь, бъющая даже в голову. Она продолжала попытки сопротивляться напору Драко, но сонный уставший организм не давал этого сделать, всё большя обмякая в сильных руках.

— Отпусти меня! — простонала Харли. — Я знаю, на чьей ты стороне. Мы будем сражаться друг против друга и можешь быть уверен, всё это я вспомню, когда буду думать, каким заклинанием снести тебе голову!

Драко не волновали её слова, хоть и задели. Он смаковал каждое прикосновение, каждую секунду, что Харли была рядом. Он не смог… Не смог её отпустить в эту ночь. Сил сопротивляться своим желаниям не осталось. Только она… Только её руки, кожа, волосы, запах были самым главным. Тем, о чём он в тайне даже от самого себя мечтал больше всего на свете. Вот только ему не нравилось, что Харли до сих пор напряжена и явно твёрдо намерена сбежать при первой же возможности.

Драко нагнулся ближе и шепнул какое-то заклинание ей на ухо. Оковы сопротивления, держащие Харли, тут же развеялись, и она поняла, что не может продолжать сдерживать натиск.

— Как же… Ты ничего до сих пор не поняла, — шептал он, коснувшись носом её носа. — Я… Я… — Слова застревали в горле, не желая быть произнесёнными.

Их заменило действие. Драко впился в губы Харли, и в телах обоих словно что-то взорвалось. Какая-то энергия захватила их обоих в этот момент, вознесла, пробудила что-то новое внутри. Харли не могла сопротивляться, но она уже и не была уверена в том, что сделала бы это, если бы была возможность. Драко нежно целовал её, гладил по голове, забывался в этом поцелуе полностью. Он даже не заметил, что когда их языки случайно столкнулись друг с другом он издал тихий, еле слышный стон удовольствия, схватив Харли за голову.