– Я, может, и не слишком образован, но найти работу в Императорском Городе мне будет нетрудно. Устроюсь к какому-нибудь ремесленнику, а потом и сам приобрету известность, – Вэй сделал паузу. – Это ведь Гума хотела, чтобы ты туда отправилась? Что она для тебя задумала?

– Отправиться во дворец и стать… служанкой или придворной дамой, – солгала Сифэн, довольная, что он не видит ее лица. – Деньги и прочное положение в обществе там будут обеспечены.

– Тебе не надо будет работать. Я об этом позабочусь.

Она обняла его вместо ответа и стала смотреть на деревья, стремясь успокоить свое сердце. Дорога огибала южную оконечность леса. До нее уже доносились запахи сырой древесной коры и тучной земли, питающей бесчисленные безымянные растения в лесной чаще. Легкий ветерок раскачивал верхушки деревьев, и они манили к себе, простирая ветви словно руки.

Вэй посмотрел на небо.

– У нас остался час до захода солнца. Тут недалеко стоянка, где можно заночевать, – он похлопал узел, притороченный возле ноги, и оттуда раздалось нежное металлическое позвякивание. – Через несколько дней нам попадется фактория, где я смогу продать эти мечи. На выручку мы купим провизии, которой нам хватит до конца пути.

– Ты, видно, раньше с ними имел дело.

– Много раз. Я хорошо знаю эту дорогу, – произнес он уверенно. – Это самый большой торговый путь, пересекающий весь континент Фэн Лу. Нам повстречаются люди со всех земель, о которых ты читала.

Как он и обещал, по дороге им попадалось множество всадников, и некоторые везли с собой семьи. Сифэн разглядывала их с жадным любопытством, особенное внимание обращая на жен.

Им навстречу попалась кибитка, в глубине которой восседала женщина, прижимающая к груди двоих детей. Ее волосы были покрыты ярко-голубым шарфом с золотой каймой, который красиво сочетался с ее кожей глубокого темно-коричневого оттенка. Обведенные сурьмой глаза, уставившиеся на Сифэн в ответ на ее взгляд, были удивительного янтарно-коричневого цвета, как верхушки колышущихся трав. Их взгляд был пристальным и, как показалось Сифэн, надменным, поэтому она поспешно прикрыла волосами рану на щеке. Внезапно властное чувство всколыхнулось у нее под ребрами, необузданная, грубая жажда охватила ее, но лишь на мгновение, исчезнув, как только кибитка скрылась из виду.

Незнакомка несла свою красоту так естественно, как будто в ней не было ничего особенного. Словно внешность определяла лишь часть женской сущности, а не всю ее целиком. Значит ли это, что Сифэн испытывает раздражение оттого, что ее красота значит больше, чем она сама? Но если красота говорит сама за себя, то, может, все остальное неважно, поскольку ничто другое для людей не имеет значения?

Ее размышления прервал голос Вэя:

– Вот стоянка, о которой я тебе говорил.

Они спускались с гребня холма в долину, посреди которой была расчищена окруженная кустами можжевельника площадка. Ветер доносил до них запах жарившегося мяса. Кто-то срубил две крепкие ветви и, забив их вертикально и пристроив в их развилки вертел, развел между ними веселый костер. На вертеле жарился дикий кабан, стекающий вниз жир шипел на огне.

От голода у Сифэн заурчало в животе. Она с облегчением отметила открытые, дружелюбные лица людей, встретивших их возле костра. Четверо мужчин в иноземных доспехах жарили мясо; на краю площадки молчаливо сидели двое монахов в унылых коричневых одеяниях.

– Друзья, не найдется ли у вашего костра место еще для двоих путников? – вежливо обратился Вэй к стоящему ближе всех высокому бородатому воину – на вид ему было около сорока.

Мужчины заговорили между собой на странном певучем языке; Сифэн уже приходилось однажды слышать его от купцов, остановившихся у них в городе. Они были родом из Камацу, лежащего за морем царства, и присматривали недорогую гостиницу, чтобы заночевать на пути в Императорский Город.

Самый юный солдат не принимал участия в разгоревшейся дискуссии. Его голова была обрита, как у Вэя, но если Вэю это придавало грозный вид, то у молодого человека лишь подчеркивало его мальчишеский облик. Он поднял на Сифэн ясные глаза.

– Не думайте, что мы не хотим, чтобы вы присоединились к нам, – сказал он уже на общепринятом языке. – Мои начальники просто обсуждают, где найти еще две тарелки.

Он в совершенстве изъяснялся на диалекте Великого Леса, царства, находившегося в центральной части империи. Сифэн иногда хотелось, чтобы ее образование включало изучение языков иных земель, но Гума не считала это необходимым.

– У нас есть свои, – быстро сказал Вэй, – но мы не рассчитывали остаться…

– Конечно, вы не рассчитывали, – ответил старший, бородатый воин. – Присоединяйтесь, отдохните у нашего костра, друзья, и разделите с нами трапезу – мы почтем это за честь.

Сифэн спешилась и застенчиво улыбнулась юному солдату, не забывая при этом следить, чтобы волосы прикрывали портящую ее лицо рану на щеке. При ближайшем рассмотрении она увидела, что на его доспехах было выгравировано изображение странного колючего морского существа, похожего на рыбу, но при этом с лошадиной головой.

– Присаживайтесь, пожалуйста, – сказал парень, по-прежнему не сводя глаз с Сифэн, – мой друг Хидэки сейчас подаст вам еду. И вашему… мужу.

В его голосе был слышен вопрос, но, заметив, что Вэй не расположен к откровенности, девушка придвинулась ближе к огню и стала молча греть озябшие руки.

Все мужчины, включая монахов, смотрели на нее, исключая разве что Хидэки, бородатого воина, накладывавшего путникам мясо. Вэй передал Сифэн тарелку с едой и обнял ее за плечи своей мощной рукой. Девушка знала: он сделал это не для того чтобы ее согреть, а чтобы показать, что она принадлежит ему – так же как лошадь или меч.

Когда она успела перейти из собственности Гумы в собственность Вэя?

Вкус только что снятого с вертела мяса с золотистой хрустящей корочкой заставил ее забыть о своих мыслях. Солоноватая, ароматная, сытная пища – за всю жизнь у Гумы Сифэн не пробовала ничего похожего. Она с трудом удерживалась от соблазна облизать пальцы.

– Не ешь слишком много, – прошептал Вэй, – ты не привыкла к такой пище. Тебе может стать от нее плохо.

Сифэн проигнорировала его совет, и он обиженно пожал плечами.

– Вы направляетесь на побережье, друзья? – спросил он у воинов.

– Нет, мы едем в противоположную сторону, – ответил Хидэки. – Мы сопровождаем ко двору императора Цзюня нашего посланника, ему поручена важная миссия.

Он почтительно указал на человека, сидевшего у костра напротив них, и Сифэн на мгновение забыла про еду.

Она в жизни не видела взрослого человека такого маленького роста. Его руки и ноги были короткими, как у ребенка, но при этом выражение и черты лица выдавали в нем мужчину. Он показался ей довольно привлекательным. Отблески костра выхватывали из темноты его мохнатые брови, волевой подбородок и элегантную линию носа, а одеяния из дорогого шелка свидетельствовали о его богатстве. Подле него лежали доспехи и меч, но, скорее всего, их назначение было чисто декоративным. Она не могла представить себе, как он может сражаться с мужчинами намного крупнее себя.

– Для меня это путешествие сочетает в себе деловую необходимость и удовольствие. Я наслаждаюсь красотой окрестных земель, – любезно сказал карлик. У него был спокойный низкий голос человека, привыкшего повелевать; вся компания и впрямь затихла, как только он заговорил. Сифэн заметила, что его люди относятся к нему с чрезвычайной почтительностью.

– Меня зовут Сиро, я посланник царя Камацу.

Он представил Кэна, самого молодого солдата, и Исао, шелковистые усы которого напоминали оперение какой-то несуразной птицы. Сифэн подумала, что, вероятно, он придает им форму с помощью лезвия своего меча.

– Как долго вы уже путешествуете? – спросил Вэй.

– Месяц. Мы обогнули западную границу Чешуи Дракона. Это поистине величественные горы, и название к ним очень подходит, – сказал Сиро. – Представляешь себе, что проходишь рядом с Повелителем Драконов прежних времен. На нашем острове нет таких красот.