– Тики-так (отлично) придумано! – восхитился Анархист.

– Ты вот что, Митяй, – пошли наших на барахолку в Ростов, чтобы выкупили у тех барыг наши автоматы и патроны к ним, а еще и к пушкам (пистолетам) нашим. Без крови теперь нам не обойтись!

Подполковник горотдела НКВД Савин не ожидал разбойного нападения одновременно на нескольких кассиров, доставляющих зарплату на шахты из банка. Автомобили были обстреляны из ППШ, охрана убита, но личности нескольких трупов налетчиков установили быстро. Все они принадлежали шахтинскому криминальному контингенту и были в картотеке НКВД, иногородних среди убитых бандитов не было. Единственный "залетный" бандит был арестован при ограблении горняков шахты "Красненькая", но он молчал. Следователь сделал вывод, что это случайность, а организатором банды является авторитет из шахтинских. Это изначально увело розыск в сторону, и долго ещё продолжались грабежи, прежде чем установили, что организатором являлся Скунц из ростовских. Но и после того, главарь банды Майор оставался неуловим. Его арестуют и осудят только в 1947 году, но в то время высшая мера наказания была уже заменена сроком в 25 лет и он останется жив.

***

В октябре в Шахтах появилось 182-е управление ГУПВИ и первый лагерь для немецких и венгерских военнопленных. Они сами строили себе бараки и заграждения из колючей проволоки. Численность пленных составляла тысячу человек, лагерь расположился на пустыре между поселками шахт им. Фрунзе и 10 лет ЗИ. Его специально разместили подальше и усиленно охраняли на случай попыток самосуда жителей города. Пленных стали использовать для восстановления разрушенных шахт, городских зданий и водопровода. Первая колонна, прибывшая на работу в центр города, собрала вокруг себя огромную толпу. Советские люди негодовали при виде вояк «непобедимой» армии, от рук которых погибли их мужья, братья, отцы и дети.

Из толпы выделилась агрессивная группа женщин, пытающаяся прорваться через оцепление конвоиров. Некоторые бабы взяли в руки куски битого кирпича и булыжники. Немцев пригнали восстанавливать стены разрушенного корпуса терапевтического отделения больницы, поэтому «оружия пролетариата» здесь было в избытке. Старики и мальчишки вооружались палками.

– Это вы, проклятые супостаты, убили моего мужа? – истошно кричала одна из женщин, обливаясь слезами.

– Будьте прокляты, убийцы, звери! – голосила вторая – смерть найдете сейчас на нашей земле….

Вторая женщина неожиданно для конвоиров бросила камень и попала в лицо пленному фашисту. Булыжник угодил в лоб, разбил немцу нос, из которого обильно хлынула кровь. К женщинам присоединились старики и мальчишки, ситуация грозила выйти из-под контроля. Конвой не ждал такой буйной реакции на появление пленных немцев в городе и в первые минуты растерялся, не зная, что предпринять.

– Граждане! Требую немедленно разойтись! – закричал опомнившийся командир конвоя.

Толпа не слышала предупреждающий крик, лейтенант вытащил из кобуры пистолет ТТ и выстрелил в воздух. Но никто не обращал внимания на его выстрел, народ с искаженными от злости лицами прорвал оцепление и уже некоторые старики били пленных палками. Немцы были смертельно испуганы, они, уклоняясь от ударов палок, пригибались, садились на корточки в кружок лицами друг к другу и закрывали головы обеими руками.

– Мутер! Ес ист нихт ихь! – послышалось из толпы пленных.

Но разъяренные люди не понимали немецкого языка, им казалось, немцы матерятся по-своему, и это приводило толпу в еще большую ярость. Тогда лейтенант приказал нескольким конвоирам дать автоматную очередь в воздух. Солдаты выполнили приказ и только после этого люди остановилась. Женщины, старики и мальчишки с удивлением и непониманием смотрели на конвоиров, защищавших от них пленных немцев.

– Ты что же это сынок, немчуру защищаешь? – громко спросил у лейтенанта один из стариков, – они наших сынов, внуков убили, а ты вступился за этих выродков….

– Мне приказано не допускать расправы над пленными! – кричал лейтенант, – и я не допущу! Разойдись мигом от колонны!

– Это кто же тебе приказал? – кричала разъяренная женщина, – может Гитлер ихний?

– Если хотите знать, это товарищ Сталин приказал обращаться с пленными по-человечески! – убеждал лейтенант.

– А не врешь, сынок? – сомневался один из стариков, – где энто ты видел товарища Сталина?

– Есть такое постановление правительства! – кричал лейтенант, – кто не знает этого, тому я не обязан его зачитывать! Разойдись немедленно!

Поглядывая на лейтенанта с недоверием, женщины начали расходиться, за ними потянулись старики и мальчишки. Пленные немцы с благодарностью смотрели на лейтенанта. Среди них нашлись те, кто знал русский язык, и они быстро переводили слова лейтенанта соотечественникам. Инцидент был исчерпан, но опасность расправы с пленными сохранялась. Когда об этом случае доложили Шибаеву, он приказал подготовить специальный материал и опубликовать его в газете.

Присутствовавший на бюро горкома начальник Шахтинского горотдела НКВД подполковник Савин проинформировал Шибаева, что у него имеется циркулярное письмо, подписанное Берия о том, чтобы в советских газетах не было никакой информации о работе в СССР военнопленных немцев. Это оказалось закрытой темой, но что делать, если в городе мог повториться подобный инцидент? И Василий Филимонович ограничился устным распоряжением, чтобы руководители каждого предприятия города разъяснили своим коллективам о недопустимости попыток расправы с военнопленными немцами.

На утреннем наряде Стародубцев выступил с таким разъяснением перед сменой. Стены здания конторы шахты уже восстановили, даже крышу подлатали, но внутри общая нарядная выглядела, как после обстрела. Ремонт бани до сих пор не могли закончить, да и не спешили это делать, воды все равно не было. Шахтинская ГРЭС пустила в работу первый турбогенератор, а несколько дней назад на шахте подключили полученный с Урала трансформатор и подали напряжение в шахту и компрессорную. Теперь в лаве работали врубмашины, отбойку вели пневматическими молотками и в общей нарядной горела лампочка.

– А чего их бить, они же безоружные! – высказался Павел после выступления Стародубцева, – а вот заставить их ремонтировать все, что ими разрушено надо!

– Я об этом только что хотел сказать, – оживился Стародубцев, – через пару-тройку дней нашей шахте дадут немцев для работы в лаве. Вчера на совещании в тресте распределяли рабсилу. Кроме того, что пленные будут восстанавливать разрушенные дома в городе и водопровод, на самом верху было решено использовать их на производстве и в шахтах. К нам ежедневно из лагеря будут гонять шестьдесят человек, целых две бригады.

– А как же охрана? – недоумевал Михаил, – немцы же могут удрать! Да и в шахте диверсию устроить….

– Охрана будет с ними постоянно, – информировал Стародубцев, – да и бежать им некуда! После Курской битвы этим летом, немцы окончательно поняли, что война проиграна! Настроение у пленных упадническое и если из них кто и харахорится еще, то это эсэсовцы, потому что они фанатики….

– Это что же получается, конвой с бригадой немцев в шахту будет опускаться? – спросил Павел.

– Да, два конвоира с автоматами, один на верху лавы, другой внизу, – подтвердил Стародубцев, – вот только десятник должен быть наш! Так решили на вчерашнем совещании.

– А как же с ними разговаривать? – недоумевал Михаил, – у нас нет десятников, знающих немецкий язык.

– Среди пленных есть свои переводчики, – уверял Стародубцев, – поэтому в каждой бригаде будет по толмачу. У нас на шахте, как раз не хватает двух бригад, чтобы закрыть все смены. И я прошу Михаила и Павла быть десятниками в немецких бригадах….

– Ну, ни хрена себе, – не сдержался Михаил, – начали за здравие, закончили за упокой…. А на моем месте, кто будет работать?

– Командир, а ты не боишься, что я пленных немцев могу прикончить невзначай, – пошутил Павел, – помнишь, как на фронте ты говорил однажды: «…лишние «языки» без надобности»?