– Восемь тысяч! – сказал Михаил, когда поднялся из погреба, – понимаешь, Сергей, у меня просто больше нет. Если можешь подождать пару месяцев, нам сейчас хорошо закрывают зарплату на шахте. Мы с Марфушей сэкономим и за пару месяцев соберем еще две тысячи.
– Да и восемь – много! – вклинилась в торг тетка Махора, – семь красная цена твоему дому Сергей.
– А чего ты лезешь сюда со своими советами? – вспылил Сергей, – тебе какое дело?
– Ты зря кричишь, – успокоил Сергея Михаил, – я попросил женщину посоветовать и она помогает мне! Будешь орать, мы сейчас уйдем!
– Восемь тысяч мало, – сказал Сергей, – а ждать два месяца не резон. Мне же уехать до зимы надо на Украину в Сталино (Донецк – прим. авт) к брату, а там за восемь тысяч я халупу только смогу купить….
Марфуша не вмешивалась в торг и смотрела на мужа благодарным взглядом, она чувствовала, что он этот дом все равно купит. Ей неизвестно было, сколько у Михаила в действительности имеется денег, а книжку трудовой сберегательной кассы она вообще у него никогда не видела. Были еще деньги, подаренные на свадьбе, их Марфуша хранила у себя в чемодане в вещах. Женщина подумала, если у мужа не окажется необходимой суммы, то есть почти тысяча рублей, которую можно использовать на покупку дома.
– Хорошо, – многозначительно сказал Михаил, – девять тысяч! И это окончательная цена…. Больше не дам!
– Согласен, – обрадовался Сергей, – а сколько ждать полного расчета? Я так понял, восемь сразу, а тысячу ждать придется?
– Да и восемь тоже нужно снять с трудовой сберегательной книжки, – резюмировал Михаил, – такие деньги могут сразу не выдать. Но обещаю, через неделю, рассчитаюсь полностью – все девять тысяч! Устраивает?
– Устраивает! – обрадовался Сергей, мне все равно сразу расчёт не дадут, отрабатывать заставят!
– Значит, сторговались! – закончил Михаил, – но после расчёта, ты сразу освобождаешь нам дом. До холодов нужно здесь побелку освежить и печь проверить, ходы почистить на зиму. А документы переоформим до того, как заплачу тебе деньги….
– Печь горит, как домна! – уверял Сергей, – тяга аж гудит, и сложена по центру дома, обогревает грубой все комнаты…. Да и сделана из кирпича, нагревается быстро….
– Ну, хватит, – иронизировал Михаил, – за цену договорились уже, можешь рассказывать все, что угодно, больше она не станет!
Сергей пошел провожать покупателей до калитки, Пират выскочил из будки и начал вилять хвостом Михаилу, шедшему впереди всех. Сергей от удивления открыл рот, пес, взвизгивая, не обращал на хозяина внимания.
– Чего это с ним? – не понимал Сергей, – он тебя уже за хозяина признал что ли?
– Конечно, – с улыбкой сказал Михаил, – он же слышал, как мы сторговались и уже выслуживается перед новым хозяином….
– Он же кобель! – удивился Сергей, – разве он понимает, о чем люди говорят?
– Еще бы! – иронизировал Михаил, – собаки чуют все и понимают! Видишь, как он хвостом машет? Больше влево, чем вправо….
– И что это означает? – удивлялся Сергей.
– Собака хочет сказать этим, что ты загнул цену, – улыбался Михаил, – и будь осторожней с ним, покусать за это может!
– Да ну-у-у…, – протяжно вымолвил Сергей и гаркнул на Пирата, – а ну-ка, пошел в будку…, предатель хренов!
Пес учуял запах хозяина и бросился к нему, чтобы лизнуть, извиняясь за свое укрощение посторонним человеком. Сергей резко отпрыгнул назад, считая, что Пират хотел укусить его.
– Ты смотри, и правда, хватануть меня удумал! – удивлялся Сергей, – ты чего Пират, я же и так тысячу сбросил…, и покупатель согласился! Ты чего?
– Ну, вы тут разбирайтесь между собой, а нам пора, – произнес Михаил, выходя с женщинами за калитку, – но учти Сергей, Пират теперь мой кобель и поменьше тут командуй им.
– Зря, ты Миша, набросил ему тысячу, – горевала тетка Махора по пути домой, – он бы и за восемь продал! Покочевряжился бы еще полчаса и все….
– Да, ничего, – успокаивал Михаил, – Сергей заработал эти деньги. Он и в шахте вкалывал и строился, сами помните, после смены и каждый выходной день батрачил, как проклятый на своей стройке….
…К входинам, так шахтинцы называли новоселье, готовились тщательно. Побелили стены, почистили печные ходы, помыли окна, двери, потолки, краска на них была еще почти новой. Тетка Махора помогала во всем, хотя у нее теперь жили Гриня с Катей. Михаил нашел на базаре столяра, регулярно торгующего там своими мебельными поделками из дерева и фанеры. Он заказал ему два стола – один кухонный и обеденный для зала (гостиной – прим. авт), багеты на окна, две тумбочки, табуретки, металлическую широкую кровать купили в магазине. А до того, как столяр выполнил заказ Михаила, у молодоженов из мебели в доме стояла одна кровать, да батарейный радиоприемник, который молодожены включали вечерами и слушали, перенастраиваясь на разные станции. Но самое главное, они приобрели патефон и несколько грампластинок.
– Вот эту купите обязательно! – советовала продавец, – самая модная сегодня песня.
– Это какая же? – спросил Михаил, посматривая игриво на Марфушеньку, – «а я мужа закормлю – долюшка такая»?
– Нет, – отвечала продавец, – это песня из кинофильма «Юность Максима» и называется она: «Крутиться вертится шар голубой»….
– Мы не смотрели это кино, – обратился Михаил к Марфуше, – оно недавно в клубе зимнем шло, но мы стены в доме белили с тобой.
– Вся молодежь сейчас только и поет эту песню, – убеждала продавец, – друг у друга просят списать слова….
… Стоял октябрь, пора сухой поздней осени, моросящие дожди еще не начались, но было уже холодно. Мрачный, удручающий вид города с улицы Бабушкина в это время вызывал скуку. Красинский сад закрыли до следующей весны, а близлежащие степи готовили свои посеревшие просторы под моросящие осенние дожди и выглядели неприветливо и мрачно. Но переносить новоселье на весну никак нельзя, заикнись об этом на работе, заклюют остротами на тему, как «зажал входины». А на улице каждый сосед будет смотреть на тебя враждебно, вроде ты ему деньги должен.
Пригласили на входины почти пятьдесят человек, места должно было хватить всем, столы для веселья установили в каждой комнате. Тетка Махора дала несколько столов, оставшихся со свадьбы, посуду и табуретки собирали по всей улице. Танцевать Михаил предложил во дворе и непременно под патефон, а чтобы было тепло сидеть за столом в эту осеннюю погоду, растопили печку. На новоселье приехала сестра Мария и племянник Сергей, прибывший в отпуск на десять дней из Батайска, а кроме того сестра Анна, вернувшаяся из Ростова с малолетней дочерью.
– Полюбуйся, братец, – корила ее Мария, – вернулась твоя сестра, которую этот пройдоха бросил с малышкой на руках. Говорила ей, не верь этому Пете-хмырю, врет он все от начала до конца.
Анна виновато опустила глаза и прижимала к себе маленькую дочь, которая старалась освободиться от рук матери и спрыгнуть на пол. Гости начинали собираться и каждый приносил подарок на новоселье. Их складывали в маленькой комнате. Чего только не дарили, посуду, половики, два теплых одела, мужики из бригады Михаила принесли в подарок огромный старинный шифоньер из дуба, который купили вскладчину у какого-то коллекционера мебели. Девчата из бригады Марфуши подарили льняное постельное белье, какое не в каждом магазине увидишь.
Пока собирались гости, Сергей рассказывал Михаилу, как его забрал из Кузнецовского друг, погибшего отца и пристроил адъютантом к начдиву. При этом парень чрезмерно хвастался и козырял тем, что он проявляет повышенную бдительность по отношению к врагам товарища Сталина и благодаря ему и командарму был сорван план врагов по военной поддержке оппозиции на съезде партии. Когда началось застолье, то Сергей к удивлению Михаила пил наравне с шахтерами, а запьянев, хвастался, каким коньяком угощает его командарм.
Когда гости созрели для танцев, Михаил торжественно вынес на улицу и водрузил на табурет новый патефон. Первой поставили пластинку с песней «Крутится, вертится шар голубой». Затем ставили вальс Штрауса и фокстрот. Танцы получились на славу, без гармошки. Через некоторое время к патефону начали лезть все кому ни лень, и каждый старался поставить пластинку ту, которая нужна ему. От этого получалась неразбериха, только начнет звучать музыка, ее уже снимают. Гриня с Катей старались танцевать рядом с хозяевами дома, а когда очередной умник пытался поставить другую пластинку, отгоняли от патефона. Веселились до самой поздней ночи и только к утру стали расходиться по домам. Гости разошлись, а Михаил с Марфушей были безумно счастливы, ведь теперь у них был свой дом, в котором они собирались растить своих будущих детей.
