– Пусть вручают, – равнодушно ответил Михаил, – если считают, что заслужил! А тебя, почему это волнует?

– На нашем участке ты лучший навалоотбойщик, – говорил Павел, – и мне обидно, что нашему участку уделяют мало внимания. Во-первых, нужно учитывать условия работы, на втором участке они гораздо лучше, чем у нас. Пискунов сегодня всего лишь процентов на пять-шесть больше тебя дает выработку…. И вообще он мне не нравиться, как человек. Мы начинали с ним вместе с проходки ствола шахты, и я хорошо помню, как он из кожи лез, чтобы начальство его заметило. И немецким спецам старался, язык их изучать начал….

– Не переживай Паша, – успокаивал его Михаил, – нам награды не нужны, пусть лучше деньги хорошие платят! Орденами сыт не будешь, а лишняя копейка, она всегда нужна. Вот мне, например, я теперь женился и хочу свой домик построить….

– А зачем строить? – неожиданно спросил Павел, – я знаю по вашей улице, почти напротив тетки Махоры, дом новый продается. Сходи с молодой женой и посмотри! Я на свадьбе не стал говорить об этом, чтобы твою хозяйку не расстраивать…. Если купишь дом, ей придется нового квартиранта искать!

– А почему новый дом продают? – поинтересовался Михаил, – сами построили, нужно жить в нем.

– Это Никишин Сергей, – информировал Павел, – он с женой разводится, и будет уезжать на родину, кажется, он приехал на строительство нашей шахты с Украины. Сходи сегодня же и посмотри, домик хороший, из самана и цементным раствором оштукатурен, пол деревянный, крыша из жести….

– Спасибо, Паша! – поблагодарил Михаил, – если купить готовый дом, то не стал бы заморачиваться с получением земельного участка под строительство….

– Да, вот еще что, – многозначительно произнес Павел, – сегодня по выезду из шахты, нас будет встречать корреспондент газеты «Красный шахтер», сфотографирует нашу бригаду и заметку разместит в следующем номере. Это мой родственник, как, оказалось, и работает в газете корреспондентом, я с ним договорился вчера. Так что, будь готов!

По выезду из шахты бригаду Павла действительно встречал корреспондент с фотографом. Шахтеры были очень грязные и работники пера и фотоаппарата смотрели на них с удивлением, а те не переставали шутить, специально корча для них смешные рожицы.

– Чего удивляетесь? – спрашивали мужики, – вы первый раз шахтеров после смены видите?

– Если честно, – признался корреспондент, – то да! Раньше, как-то не приходилось….

– Товарищ фотограф, – обратился Михаил к молодому человеку с треногой и фотоаппаратом, – а вы сможете нас помыть, когда будете проявлять пленку?

– Как же я вас помою? – недоумевал фотограф, – я проявлю, что получится и напечатаю….

– А кто же нас узнает в таком виде? – продолжал шутить Михаил, – у всех рожи черные, одни глаза блестят! …А нам говорили, что будет опытный фотограф и он помоет нас, когда проявит пленку, чтобы все были с чистыми лицами на карточке….

– Этого не может быть! – не поверил фотограф, – я такого делать не могу, получитесь, как есть, а чтобы вас узнали, внизу фотографии в газете будут ваши фамилии слева направо.

– Справа налево! – уточнил Михаил.

– Ну, как же справа налево, если наоборот? – недоумевал фотограф.

– На негативе напишешь, справа налево, – шутил Михаил, – а когда будешь печатать, то получится слева направо…. Зеркальное отражение, иначе говоря!

Фотограф остановился и долго сосредоточенно о чем-то соображал. Затем взглянул на Михаила и снова погрузился в размышления.

– А при чем здесь негатив? – наконец спросил фотограф, – ведь напишут ваши фамилии под снимком на бумаге, совсем мне мозги запудрили….

– Товарищ фотограф, – продолжал Михаил, – не нужно наговаривать на шахтеров! Мы уголь добываем, а не пудру…. А если Вы родились уже с запорошенными мозгами, мы тут ни при чём!

– Да-а, мужики с вами не соскучишься! – отшучивался фотограф.

Фотограф долго выбирал освещенное место, где можно снять кадр, не опасаясь, что не получится снимок. Наконец, он расположил шахтеров у сложенной крепи перед стволом. Сначала сели на корточки самые рослые мужики, а сзади выстроились те, кто поменьше. Михаил тоже сел на корточки, хотя рост его был не высок. Так и получился он – сидит, немного опираясь задом на лесиняку, на ногах шахтерские калоши, в руке лампа с фарой-отражателем и куртка робы, распахнутая настежь. Пока ребята фотографировались, корреспондент ждал, а потом принялся записывать в блокнот интервью десятника Павла.

А через несколько дней на общем наряде разгорелся скандал. Парторг был возмущен тем, что корреспондент не согласовал с ним, кого нужно было сфотографировать и о ком рассказывать на страницах газеты. После выхода номера с фотографией бригады Павла и репортажем о том, что его люди постоянно выполняют норму с перечислением лучших навалоотбойщиков, только ленивые не обсуждали это на шахте и в поселке.

– Как это могло случиться? – орал Цыплаков, – я ни сном, ни духом, что приедет корреспондент. За бригаду передовика Пискунова не напечатали ничего, вроде этого коллектива не существует!

– Ты, парторг у кого это спрашиваешь? – уточнил Павел, начинающий злиться, – у нас? Пойди, спроси у корреспондента! Или кишка тонка?

– Я спрошу! – орал в ответ парторг, – за меня не переживай, горлохват! Я поставлю вопрос на бюро горкома партии…, вот как я поступлю!

– А на нас чего орешь? – не унимался Павел, – или ты не согласен с тем, что напечатали? Мы не выполняем норму? Ты же боишься, что если спросишь у редактора газеты, а это печатный орган горкома, между прочим, то сам по заднице и схлопочешь…. Или не так? Чего зло на нас срываешь, деятель нашелся!

Андропа не вмешивался в этот скандал и молча выслушивал обе стороны. Цыплаков, возмущался фактом публикации, и постоянно искал его поддержки, посматривая на заведующего.

– На месте этой фотографии должен быть снимок Пискунова с бригадой, – орал парторг, – мы же решили его на награждение Орденом Трудового Красного Знамени выдвигать.

– А чего орать-то? – вмешался Михаил, – можно быстро все исправить!

– Каким образом? – не почувствовал подвоха Цыплаков.

– На фотографии нас трудно узнать, – серьезно рассуждал Михаил, – все морды на снимке черные, кто поймет? Нужно вам лично товарищ Цыплаков обратиться в редакцию и пусть вместо наших фамилий напечатают Пискунова и его членов…. Хотя можно и одного!

– Кого одного? – спросил Цыплаков, натужно соображая о смысле предложения Михаила.

– Одного члена! – спокойно советовал Михаил, – на фотографии будет Пискунов и только… его член! И вокруг – ни-ко-го!

Раздался раскат смеха, хохотал даже Андропа, но Цыплаков еще несколько минут соображал, подходит ли предложение Михаила к ситуации или нет.

– И хорошо бы на фоне шахтного подсобного хозяйства, – продолжил Михаил, когда хохот стих, – свинарника например, и написать – у нас на шахте не только свиней выращивают, но и кавалеров Ордена Трудового Красного Знамени….

Михаилу не дали договорить, грянул дружный хохот, а бригада Пискунова, во главе с передовиком потянулась к выходу.

– Вы куда? – кричал Цыплаков, – мы еще не закончили разбираться с этим возмутительным фактом….

– Мы пошли на спуск в шахту, – с улыбкой ответил Пискунов, – …не то Таликов сейчас предложит отрезать мне член для отдельной фотографии!

Дружный хохот заглушил слова Пискунова и поставил точку в этом скандале. Парторг подбежал к Андропе и принялся что-то доказывать ему, жестикулируя руками. Общий наряд закончился, и шахтеры дружно направились переодеваться к спуску в шахту.

В субботу вечером Михаил с Марфушенькой и теткой Махорой отправились смотреть дом, что продавал Никишин. Купить готовый дом было заманчивым предложением, но и уходить с квартиры от хозяев, с которыми молодожены почти сроднились, было не совсем удобно. Прежде, чем объявить об этом тётке Махоре, Михаил переговорил с Гриней. Тот поддержал его задумку и посетовал брать. У них с Катей для покупки дома еще не было достаточной суммы, и по его словам два-три года придется снимать жилье. Михаил попросил земляка перейти на квартиру к тетке Махоре после того, как они с Марфушей переселяться в новый дом, чтобы не оставить свою хозяйку без квартирантов. Гриня с радостью согласился, как будто ждал подобного предложения.