Он передает мне коробочку. Сбитая с толку я снимаю с нее крышку и достаю фото и одеяльце в голубой и розовый квадратик.

Оно напоминает мне о моей выкрашенной стене.

Прижимаю одеяльце ближе и пялюсь на фото через слезы.

— Это было единственное одеяльце, в которое тебя кутал Мэтт. Твоя мать ненавидела его. Считала уродливым, но он клялся, что оно было твоим любимым. Так что, когда бы он не приносил тебя, малышку, к нам, оно было с тобой. — На фото папа крепко держит меня на руках, дядя Майк с другой стороны, и я оказываюсь между ними. — В один день я надеюсь, ты скажешь малышке внутри тебя, что я могу быть ее дедулей, всегда, но он будет ее дедушкой. И он любил бы ее так же, как и я.

Шмыгая носом, я кладу одеяло на колени.

— Почему ты думаешь, что это девочка?

— Потому что мир не выдержит двух мини-копий Логана.

Я пытаюсь хихикнуть через слезы.

— Боже, разве это не правда? — Опуская голову на его плечо, я позволяю ему обнять меня, подношу одеяльце ближе к лицу и клянусь, что слышу запах одеколона «Кельвин Кляйн», которым папа всегда пользовался.

Нет. Я не хочу говорить о нем. Я хочу оставить его в прошлом и двинуться дальше в будущее. Но я скажу следующее. Никогда в жизни я не ставила под сомнение его любовь ко мне, в отличие от моей матери. И я знаю, что если бы папа был здесь сегодня, он бы гордился женщиной, которой я стала, а это все, что имело бы значение.

* * *

Дин убирает новый «Икс-бокс» под сидение моей машины, пока мы проезжаем через ворота загородного клуба.

Вы чертовски хорошо знаете, что единственный клуб, в котором я состою, это книжный.

— Сколько они положили тебе на эту карту? — спрашиваю я, наблюдая, как он засовывает ее в бардачок.

— Такое спрашивать невежливо.

— Дин Келлар.

— Двести баксов.

— Ты шутишь? — визжу я, пока он пытается скрыть ухмылку. — Плюс те видеоигры? Это же свыше трехсот долларов.

— Обещаю написать благодарственное письмо. — На его комментарий я лишь качаю головой.

Заезжая на парковку, я игнорирую вернувшиеся спазмы, которые теперь невыносимо болезненны.

— Ты сделаешь больше, чем просто напишешь им благодарственное письмо. Мы будем ездить на обед каждые две недели, пока мне не покажется, что твой долг выплачен.

Он пожимает плечами, не возражая, и я понимаю, что семейные обеды не наказание, если ты благодарен своей семье.

— Мобильный не пополняю, — добавляю я.

— Вот черт, — закатывает он глаза.

Вот. Мне стало лучше. Вот только спазмы стали хуже. Это же нормально, да?

Мы выходим из машины, и нас сразу приветствует Люк, чьи руки скрещены на груди, раздражение от нашего опоздания написано на лице. Прежде чем у меня есть шанс объяснить, он начинает ворчать:

— Не оставляйте меня снова на такое долгое время с подростками наедине.

За ним выходит Стюарт и говорит:

— Он слишком драматизирует.

— Дядя Люк? Да ни в жизни. — Сарказм Дина заставляет нас всех, кроме Люка, фыркнуть.

— Закройся, малец. Мне не стоило арендовать все это для тебя и твоих языкастых друзей, которые, кстати, засовывают абсурдно большое количество пиццы в рот, когда не прыгают в теплый бассейн.

— Он с подогревом? — Глаза Дина расширяются.

— Ага. А фильмы вместе с видеоиграми находятся в медиа-комнате, — посвящает его Стюарт.

— Это ты сделал? — спрашивает Дин, пока я пытаюсь скрыть испытываемую мною боль. — Потому что дядя Люк ничего не шарит, когда дело касается игр.

— Я способен прочитать инструкцию о том, как разобраться. — В его голосе звучит обида. Мы втроем с сарказмом смотрим на него, и он признает: — Ладно. Это сделал Стюарт.

Дин улыбается.

— Спасибо, дядя Стюарт.

— Мне было в удовольствие. А теперь давай внутрь и наслаждайся девушками в бикини, пока можешь, — побуждает он.

Парень готовится сорваться, но останавливается, разворачивается и целует меня в щеку.

— Спасибо, мам.

— А мне? Ничего не хочешь сказать? — Люк вскидывает руки в воздух.

— Спасибо, дядя Люк, — произносит он, срываясь с места.

Как только он скрывается из виду, я обхватываю живот от боли и складываюсь пополам.

Что за черт?

— Ты в порядке? — спрашивает Стюарт, пока Люк пытается помочь мне встать.

— Макс, — голос Люка звучит таким слабым.

Почему все внезапно начинают шептать?

— Макс, — его голос снова обращается ко мне, звуча более отдаленно, чем до этого.

Я пытаюсь выровняться, но не могу.

Почему у меня кружится голова?

Боль берет верх, и глаза просто закрываются.

Глава 16

Логан

— Я пыталась дозвониться до нее три раза, — говорит СиСи, не отрываясь от планшета, пока я снова пытаюсь собраться с мыслями. — Она не отвечает, Келлар.

Запускаю пальцы в волосы, пялясь на свою ассистентку с очень обозленным выражением лица.

Конечно, у меня новая ассистентка. Вы же не думали, что я настолько тупой, что оставлю предыдущую после ее закидона, который чуть ли не стоил мне невесты? Почему вы так на меня смотрите? Я не такой уж и дурак.

— Я не знаю, чего ты ждешь от меня. — Она откидывает свои белокурые волосы через плечо и прижимает планшет к груди, обручальное кольцо на ее пальце привлекает мое внимание.

— Пыталась дозвониться кому-нибудь еще?

— Всем, — информирует меня ее слабый голос. — Включая твоего сына.

Качая головой, потираю подбородок.

— Что-то не так. Мы с Макс пообещали говорить друг с другом до и после каждого боя…

— Может, что-то случилось. — Я пронзаю ее взглядом, а она шипит в ответ: — Хватит бросаться на меня грозные взгляды, Келлар! Это не я не отвечаю на этот гребаный телефон!

Где она вообще может быть? Знаю, что сегодня день рождения мальца и у него вечеринка, но она знала, что я позвоню. Кроме того, пока все остальные, кроме меня, там, чтобы помочь с вечеринкой, ей будет не сложно отойти от дел и пожелать мне удачи.

Расстроившись, я поворачиваюсь и отталкиваюсь от стены, делая растяжку рук и упражнения для глубокого дыхания.

Мне нужно прочистить свою долбаную голову, но как мне сделать это, когда я знаю, что что-то не так? То есть я не знаю, случилось ли что, но чувствую это. Бл*дь. Я звучу бессмысленно, да? Как там называется та штуковина, которая сидит глубоко в вас?

— Я не говорю игнорировать свою интуицию…

Так вот как?

— Я просто говорю сфокусироваться на бое, а я потрачу все свое время, чтоб найти Макс, ладно?

Мой взгляд на долю секунды останавливается на СиСи, прежде чем дверь открывается и начинается время шоу. Снова пробегаю пальцами по волосам и прохожу мимо нее, убеждаясь, что она услышала мое бурчание:

— Найди ее.

Ступить на ринг всегда было умиротворением. Способом очистить разум. Возможностью выпустить всю ненависть и невезение, которое когда-либо становилось у меня на пути. Это всегда чувствовалось правильно. Словно здесь мое место. Словно я здесь правлю. Никогда прежде у меня не было ощущения, словно нервозность проделывает дыру у меня в желудке прямо в данную секунду. Мне нужно знать, что с моей девочкой.

Толпа скандирует, когда видит меня на ринге, готового повергнуть моего оппонента, зовущего себя Сверкающий Пятками.

Не смотрите на меня. Не я его так назвал.

Сверкающий Пятками — крепкий, немного выше меня и имеет куда более дьявольский взгляд на лице для парня, на спине которого вытатуированы ангельские крылья.

Когда бой, наконец, начинается, я ожидаю, что он будет так же легок, как и все остальные. Несколько последовательных ударов, чтобы он упал, но я ошибаюсь. Сверкающему удается нанести несколько ударов мне в лицо и грудь, прежде чем у меня появляется возможность собраться. Мои стопы не двигаются так быстро, как обычно. Уклоны на несколько секунд заторможенные; пропускаю больше ударов, чем я когда-либо принимал на ринге. Крик толпы, не радостной от того, что я проигрываю, внедряется в мой разум, и я спотыкаюсь, упираясь спиной в канаты. Сверкающий Пятками хватается за возможность, дабы ударить кулаками мне в лицо, его орехового цвета глаза блестят от яркого света. Удар возвращает меня к первому разу, когда Оливер замахнулся на меня, что преподнесло мне очень ценный урок. Не будь тем, кто принимает удары, если уверен, что за свою жизнь стоит бороться. Сверкающий Пятками снова намеревается меня ударить, когда я блокирую и отбиваю со всей силы. Застигнутый врасплох, он пятится назад, а я бросаюсь на него, нанося удар за ударом, с каждым замахом высвобождая больше ярости, чем с предыдущим, пока он едва держится на ногах. Он пытается атаковать и падает на колени, после чего отключается, вручая победу мне.