— Тогда почему ты вымещаешь на мне злость?

— Потому что ты сама вымещаешь ее на мне! Потому что у меня нет той части мозга, которая по логике вещей должна говорить мне заткнуться, прежде чем я все превращу в пи*ец!

Не смейтесь, потому что вы знаете, что это правда.

— Потому что мне страшно, что в одно утро ты проснешься и увидишь, что у меня не в порядке с головой, и оставишь меня. Мне страшно, что единственная причина, по которой встаю по утрам, уйдет из моей жизни без оглядки! Вот почему, Макс. Самый мой огромный страх не в том, что я превращусь в своего отца, а в том, что я потеряю тебя. — По тому, как поникают ее плечи, я понимаю, признание, кажется, уничтожило один слой злости в ее теле.

— Ты всегда толкаешь меня, Логан. Сколько еще раз мне ожидать этого. Прежде чем ты толкнешь меня слишком далеко? Потому что прямо сейчас…. Я очень близка. — Я сглатываю тревогу в горле. — Очень близка, Логан. Я не могу продолжать это. Особенно не тогда, когда у нас есть малец и будет ребенок. Эта херня должна прекратиться. Вся. — Кивок, кажется, единственное, на что я сейчас способен. — Ты не один боишься, Логан. Но настало время, и нам придется отогнать страх в сторону. Нам нужно растить семью. Ребенка, которому почти шестнадцать, и он надеется, что мы дадим ему ту жизнь, которую пообещали, и будущего ребенка, который заслуживает огромной семьи, включая маму и папу, которые любят друг друга.

Эти слова вырывают у меня еще одну слезу.

— Ты до сих пор любишь меня?

Шмыгая через свои слезы, она закатывает глаза:

— Немного.

Изображаю короткую улыбку и опускаю руки на ее бедра.

— Только немного? — Когда она кивает, я опускаю губы, чтобы они оказались напротив ее. — Только немного?

Ее руки сжимают меня крепче, пока она явно находится между состоянием растаять передо мной и остаться стоять на своем.

Я упоминал, что она сексуальнее, когда сопротивляется порыву заботиться обо мне?

— Ло… — Все, что Макс удается сказать прежде, чем мой рот обрушивается на ее, а руки теперь крепко сминают ее майку. В минуту, когда ее ногти впиваются в мою кожу, я рычу и целую девушку со всей страстью, беря ее язык в заложники, пока надвигаюсь на ее тело и толкаю спиной вперед к стене позади нее. Когда она издает стон согласия, я отпускаю ее майку, пробегаю руками по волосам и крепко хватаю их, в то время как мой язык пытаясь поработить ее, умоляя о новом уровне прощения. Отдать все, что у меня есть, чтобы убедиться, что Макс не подумает оставить меня.

Вы чертовски правы, я умею так целоваться.

Макс отрывается от меня и бездыханно произносит:

— Нам… нам не стоит…

Глядя в ее затуманенные карие глаза, я нагло ухмыляюсь:

— Позже, — облизываю губы. — Позже. — Снова набрасываюсь на ее губы и всасываю нижнюю в рот, дразня ее, пока она снова стонет. Подхватываю Макс под бедра, поднимаю и улыбаюсь напротив ее рта, пока она обнимает меня ногами.

Она пытается отстраниться и спрашивает:

— Я слишком тяжелая?

— Малышка, я отправлял в нокаут бойцов в два раза тяжелее тебя, — уверяю, пока несу ее к дивану. — И прямо сейчас единственное, о чем я переживаю, как скоро по самые яйца окажусь в твоем красивом теле.

Макс хихикает, и я прижимаю губы к ее, чтобы продолжить.

Ага. Я знаю правило Эрин о том, чтобы не трахаться в других комнатах в доме, но мне насрать. Я собираюсь взять свою девочку прямо здесь и прямо сейчас и развеять любые сомнения в ее головке о том, что я когда-либо хотел кого-то еще.

Опускаю ее на диван и возвышаюсь над ней своим телом, мой член уперся в джинсы, просясь на свободу. Рыча через боль, я отстраняюсь, сдергиваю с Макс майку, благодарю высшие силы за то, что на ней нет лифчика, так что я сразу могу насладиться видом, и опускаюсь губами на ее шею на местечко сразу под ухом. Когда она стонет громче, я скольжу рукой спереди в ее лосины, где меня внезапно встречает влажность ее горячей плоти.

— Серьезно?

Она невинно смотрит на меня мгновение, прежде чем поднять губы к моему рту и пробежаться языком по моим открытым губам. Сексуальным голосом она мурчит, как котенок:

— Серьезно.

Боже, я соскучился по этой девушке.

Два моих пальца погружаются в нее, что превращается для меня в наказание. Макс откидывает голову назад с громким стоном, мое имя скатывается с ее языка, словно благоговение благодарности на иностранном языке, от которого мой член чувствует потребность заменить пальцы в ней при первой же возможности.

— Логан… — выкрикивает она, выгибаясь под моим прикосновением, сжимая рукой футболку в отчаянной потребности.

Бл*дь, это горячо.

— Сейчас! — громко требует Макс. — Ты нужен мне внутри сейчас!

Чувствуя гордость и удовлетворение, прикусываю нижнюю губу, продолжая наполнять ее пальцами. Опускаю рот к ее уху.

— Нет, пока ты не кончишь, Макс. Или пока не начнешь умолять меня.

Она шипит от недовольства:

— Проклятье, Логан! Пожалуйста! — Начинает насаживаться бедрами на мои пальцы, и я напрягаюсь, чтобы не кончить себе в штаны. — Пожалуйста! — хнычет она снова. — Пожалуйста… — И прежде, чем я могу снова ей отказать, она взрывается вокруг моих пальцев, сжимая их так туго, что мне приходится впиться зубами в ее плечо, чтобы не зарычать громче нее, зная, как я хочу услышать этот звук.

Наконец, пульсация ее киски начинает утихать, и я знаю, что пора устроить ей раунд два. Сняв с нее лосины и бросив их через комнату, стягиваю с себя штаны достаточно, чтобы высвободить член. Голод на лице Макс при виде его заставляет меня зарычать, раздвинуть ее ноги и врезаться глубоко в нее. Прикосновение к ее тугой, влажной киске вот-вот вырвет у меня оргазм, прежде чем у меня хотя бы появится шанс начать двигаться.

Я не стану кончать, как двенадцатилетний мальчуган на свой первый «Плейбой».

Не в силах себя контролировать я вколачиваюсь в нее жестко и быстро. Одной рукой сжимаю подлокотник дивана, другой — ногу Макс, пока мой член толкается в нее, провоцируя очередной оргазм.

Опускаясь губами к ее уху, я требую:

— Кончи для меня еще раз, Макс. — Она рукой сжимает мою футболку в то же время, когда закрывает глаза, борясь с порывом отпустить себя. Я позволяю языку подразнить мочку ее уха, прежде чем добавить: — Ты кончишь для меня еще раз, малышка. Не сопротивляйся этому. — Она снова хнычет, крепче сминая ткань. — Ты знаешь, что нужна мне. Знаешь, что мне это нужно. Дай мне то, что мое, Макс.

— О, боже, — выкрикивает она, ее стоны наполняют весь дом, пока она снова распадается на части на моем члене.

— Черт, малышка, — вздыхаю я, больше не в силах сдерживаться. Моя рука скользит вниз к ее ягодице, я вбиваюсь в Макс быстрее и быстрее, отчаянно желая пометить ее тело, желая донести до нее, что она — единственная, из-за кого я теряю контроль.

— Теперь ты кончи для меня, — шепчет Макс мне на ухо, и мой член тут же подчиняется, наполняя ее несколькими тяжелыми, длинными струями, к удивлению, вырывая у нее еще один оргазм.

Вот… черт…

Никто из нас не говорит ни слова, пока мы лежим в поту, с трудом дыша, и закрыв глаза. Продолжительно выдохнув в попытке заставить свой мозг снова работать, я перемещаю голову, чтобы лечь Макс на грудь. Крепко обнимаю ее руками и притягиваю ближе к себе.

Когда она пальцами начинает расчесывать мои волосы, я закрываю глаза и снова чувствую себя десятилетним.

— Макс…

— Хм? — мычит она, ее пальцы на моей голове приносят успокоение, в котором я так нуждался.

— Мне страшно. — Слова останавливают ее движение на мгновение. Мое тело напрягается в ответ. Как только они возобновляют процесс, я вздыхаю. — Я не хочу становиться таким, как мой отец.

— Малыш, ты и не станешь.

— Я этого не знаю. — Мой голос понижается к тону, который я почти никогда не использую. — Я не знаю, всегда ли он был тем придурком, который лупил мою мать, пока та была беременна. Не знаю, был ли он когда-то нормальным, а потом в один момент его переклинило. Что если со мной такой же случай? Что если я стану таким же? Что если я в одном шаге от…