Незаметно прошло два месяца. София понимала, что ее совсем скоро вычислят, поэтому нервы девушки были на пределе.

Однажды, немало разволновавшись от того, что все видят, что она неплохо ориентируется в институте, девушка упала в обморок. Дойдя до лазарета, девушка сказала врачу:

- Мне бы сейчас валерьяночки или еще чего-нибудь. Травку какую-нибудь, как в Петропавловке мне давали, ну или спирта на крайний случай.

- София Львовна, спирт у нас строго подотчетен, - сказал доктор, - Особенно после того, как в прошлом году его то первый класс воровал, то второй. А валерьянки – пожалуйста, это без проблем можно устроить.

- Если есть такая возможность, накапайте так, чтобы я сейчас упала в постель и раньше завтра не проснулась, мне очень плохо, - ответила девушка.

В один из дней София после уроков, как это обычно бывает, идет в лазарет пить чай к доктору. Конечно, девушка понимала, что некоторые могут догадываться, что ей не безразличен Геннадий Григорьевич, но скрывать это София не планировала. В конце концов, что плохого в данном факте?

- Здравствуй, - сказала София, - Очень рада тебя видеть.

- Я тоже скучал по тебе. Что нового? – ответил Геннадий и завязался довольно длинный диалог, плавно перетекший в вопрос Софии:

- Кстати, я тут что подумала, проблема такая возникла. Скоро же явно будем шить платья на бал, как мне поступить? Запястья надо как-то скрывать, а то сам видишь, что у меня тут творится, - София отвернула кусок нарукавника и показала что-то вроде красного следа с черными пятнами.

- Сшей что-нибудь с длинным рукавом, - предложил доктор, - Все закроется.

- Во-первых, как-то не очень правильно шить такое платье. У всех будут руки открытые, могут лишние вопросы пойти. Да и вообще, что-то я не видела таких фасонов, чтоб запястье было полностью закрыто.

- Ты ж знаешь, я в фасонах платьев не силен, - Геннадий задумался, - А хочешь, я тебе в городе куплю перчатки до локтя, иди в них.

- Спасибо за идею. Только лучше будет сшить их самой, чтобы были в тон платью. Тогда вообще никто не придерется.

- Умница моя, - сказал Геннадий и начал обнимать девушку. София ответила взаимностью.

- Геннадий, Геннадий, во-первых, мы в институте, а во-вторых, мне сейчас беременеть вообще нельзя. Каждый год по ребенку – это уж слишком.

- Хорошо, давай дальше просто разговаривать, - согласился Геннадий.

На следующий день, в очередной раз, сразу после уроков София, вместо того, чтобы учить уроки, направилась в лазарет.

- Здравствуй, - сказала девушка.

- Зачастила ты ко мне, как бы вопросы не возникли у окружающих, - улыбнулся Геннадий, - Чего же ты уроки не учишь?

- Нет желания, да и без этого я все это знаю. В прошлом году училась же, что-то помню, - ответила София, - А если кто-то будет спрашивать, что я в лазарете делаю, скажу, что пытаюсь узнать как можно больше, чтобы потом сестрой милосердия в больнице работать.

- Все с тобой ясно, – сказал Геннадий.

- Кстати, я тут вспоминала недавно один случай, хотела у тебя спросить, - вспомнила София, - Прошлым летом, когда я сбежала и добралась до дома матери Алексея, мне так плохо было. Температура высокая, слабость сильная, ходить не могла. Грудь потом болеть начала, спина, руки, ноги… Допустим, руки можно списать на то, что я кандалы варварским образом стягивала и поранилась, в ногу жандармы стреляли. Но грудь и спина с чего болеть начала? Знаешь, я даже думала, что от столбняка помру, но все со временем прошло. Значит, вариант с грязью, попавшей в ранку, отпадает.

- Ох, Сонечка, не хочу тебя пугать, но чахотка это так начиналась, - сказал Геннадий, - Ты ведь сама говорила, что у тебя мама болела. Заразилась от нее в детстве, наверное. А тюрьма и побег спровоцировали дебют болезни. Это хорошо, что у тебя все прошло и обратно скрылось, а не перешло в активную форму. Иначе бы не только всех поперезаражала, но и сама бы к родителям отправилась.

- В общем, если теперь попаду в Шлиссельбург, то долго там не проживу, - сказала София, - Понятно, теперь вообще надо осторожной быть, чтобы снова в лапы к жандармам не попасть. Помню, мама все переживала, чтобы я от нее не заразилась… Кстати, в институт же Анютка, говорят, вернулась, не прикрыла бы мне лавочку с походами в лазарет по поводу и без него.

София села на колени к Геннадию.

- Ладно, не будем о грустном, и без того много печалей в нашей жизни.

Пара начала обниматься.

Когда София в следующий раз пошла в лазарет на очередную встречу с Геннадием, после традиционных приветствий, объятий и поцелуев, София спросила любимого:

- Ну как там мои детки? Насколько мне известно, Мария Викторовна тебя к ним периодически зовет.

- Да, я был у них. Растут нормально, здоровенькие. Юленька говорить начинает, твоих опекунов вовсю родителями считает, а они это только поддерживают.

- Наверное, и правильно это. Маленькая еще, подрастет – тогда все и узнает. Жаль, что мне их увидеть нельзя. И из института выходить нельзя – страшно, мало ли что. Вдруг полиции на глаза попадусь. А сюда она точно не придет. Боюсь, как бы слухи не начали ходить, и чего же это Софья на прогулки не выходит. Конечно, я говорила уже, что не хочу встретить навязчивого жениха, общение с которым категорически не поддерживают родители и который за мной приехал аж из самого Томска, но кто знает, как долго будут верить этой легенде. Хорошо, что хоть с тобой можно на все темы говорить, а то я бы точно уже с ума сошла от того, что надо вечно играть свою роль.

София обняла Геннадия… Через некоторое время девушка снова сказала:

- Милый мой, ты пойми, нельзя нам, нельзя. Куда я третьего ребенка дену?

- Сонечка, я же тебе уже рассказывал, в столице открылась Российско-Американская мануфактура, они начали выпуск определенных товаров, все обойдется, я тебе как доктор говорю.

- Ладно, поверю тебе. Лишь бы только никто не узнал, а то точно исключат за аморальное поведение.

София чуть замолчала, а потом добавила:

- Геннадий, как врача тебя спрашиваю, есть ли шанс мои руки как-то подлечить? А то не могу уже больше их прятать.

- Сонечка, я даже не представляю, что можно сделать. Боюсь, пятна на всю жизнь останутся. А в чем проблема, неужели так много вопросов задают?

- Нет, что ты, вопросами никто не мучит. Но, все-таки, хочется не прятать эту срамоту под нарукавниками.

- Пока медицина настолько вперед еще не шагнула. Но ты не волнуйся, со временем что-нибудь наши ученые изобретут и ты сможешь с чистой совестью носить открытые платья.

- Да, будем на это надеяться, - сказала София и обняла Геннадия.

15 октября София рискнула выйти из института на первую и единственную прогулку. Ей очень хотелось пройтись дальше институтского сада, в котором она и то боялась заходить слишком далеко, чтобы не увидели случайные прохожие.

Девушка прошлась по улицам, которые ей о чем-то напоминали.

«Вот родительский дом… Вот дом Алексея… Вот набережная, где я последний раз на воле видела своего отца, когда попала в институт… Вот дом Бирюковых… Вот парк, где я часто гуляла… Ой, вот и Мария Викторовна с детьми…»

Девушке очень хотелось подойти поближе, но она побоялась, что ее узнают и сдадут полиции. Вдруг она услышала следующий диалог:

- А где мама?

- Юленька, я же тебе говорила, твоя родная мама на небе, а на земле я твоя мама.

- А когда мама вернется?

- Мама не вернется, она прямо сейчас за тобой сверху наблюдает. Помаши ей ручкой и пошли домой.

София посмотрела вдаль уходящей компании и решила направиться обратно в институт, потому что настроение упало до нуля. Вдруг она услышала голос:

- Пройдемте, барышня.

София обернулась и увидела за спиной жандарма. Внутри у нее все оборвалось. А еще он показался ей похожим на Сергея.