- О домовом эльфе ты не рассказывал, - сказал Деннис.
- Не хочу вспоминать... - скривился я. - Там всё нехорошо получилось.
Перед глазами всплыла отрезанная голова Добби, отчего я вжал голову в плечи и скривился.
- Джинни не плохая, но... - начала Луна. - Она влюблена в Гарри Поттера. Ей могло не понравиться то, что ты его преследуешь, Колин.
- Женская ревность, - с понимающим видом покивал брат. - Рыжая дура! Наверняка насочиняла про артефакт. Её даже не наказали, а ведь она чуть не убила Колина.
- Деннис, на самом деле такие артефакты существуют, - сказала Луна, словно защищая бывшую подругу. - Проклятые вещи могут заставить волшебника совершать странные поступки. Хотя им можно противостоять, как сильным мозгошмыгам. Но нарглы предпочитают не сопротивляться мозгошмыгам.
- Колин, переведи, - посмотрел на меня брат.
- Луна говорит, что Окклюменцию надо учить. У нас в палатке была книга по базовым навыкам защиты сознания. Ну и сильная воля, вероятно, может помочь противостоять внушению.
- Но есть очень сильные артефакты, от которых без специальной подготовки невозможно защититься, - добавила Луна.
В дверном проёме купе оказалась знакомая личность - это была Ребекка Тёрнер. Она была одета в тёмно-коричневое платье длиной до щиколоток, поверх которого была накинута школьная мантия.
- Привет, народ! - радостно воскликнула она.
- Бекки, привет! - радостно махнул я ей. - Заходи.
- Привет, - кивнул ей Деннис.
- Здравствуй, Ребекка, - произнесла Лавгуд.
- Ох, Луна, потрясающий наряд! - сказала Тёрнер, присаживаясь рядом с Лавгуд. - Ты такая смелая...
- Это школьная форма японских девочек-волшебниц, - невозмутимо ответила Лавгуд.
- Потрясающе! - с восторгом провозгласила Тёрнер. - Такая короткая юбка, всего лишь до колена. Очень смело, не то, что наше убожество - эти древние мантии навевают на меня грусть. А как ты придумала такую шикарную причёску?
- Я её скопировала с причёски японской волшебницы, - ответила Луна.
- Народ, у меня было невероятное лето, - начала рассказывать Тёрнер. - Мама отвезла меня к бабушке в деревню... Да что там рассказывать? Я лучше покажу! Под это дело я одолжила у мамы Думосброс.
- Что? - переспросил Деннис.
- Артефакт такой, в котором можно посмотреть воспоминания, - пояснила пуффендуйка. - Мама разрешила на время взять наш домашний Думосброс и помогла мне извлечь воспоминания.
Ребекка из сумки с расширенным пространством извлекла небольшую бронзовую чашу исписанную рунами.
- К сожалению, у нас одноместный Думосброс, - стеснительно поведала Тёрнер. - Я обещала маме завтра же отправить его домой совой, поэтому лучше посмотрите сейчас.
Она достала из кармана флакон, внутри которого переливался серебристый туман, после чего откупорила его и слила туманную жидкость в чашу.
- Что делать надо? - спросил я.
- Надо поместить голову в чашу, - ответила Ребекка.
- Можно, я попробую первым?
- Конечно, Колин, - согласилась пуффендуйка, и положила чашу на сиденье между мной и братом.
Я наклонился и окунул голову в серебристый туман.
***
В кресле-качалке восседала сурового вида бабушка. Она прожигала меня строгим взглядом.
- Иди, заруби гуся! - было сказано тоном, не подразумевающим отказа.
Казалось, будто со мной говорит не бабуля, а дон Карлеоне, фильм о котором мы недавно смотрели, когда я гостила у Лизы Купер.
Ладно. Ничего, что я такого никогда не делала. Ничего, что мне всего тринадцать лет. Перечить бабушке - это что-то за гранью разумного. Только и надо, что какого-то гуся убить! Только какого? Их тут десяток. Может самого захудалого? Его не жалко... Да-нет! Ну, сколько мяса с него получится? Хм... Пусть будет вон тот, самый толстенький!
Итак, как убить гуся? Я же этого никогда не делала... Топором рубить шею - это как-то слишком жестоко. Я же не средневековый палач, который выносит смертный приговор: "Товарищ гусь, за чрезмерную полноту вы проговариваетесь к казни посредством перерубания шеи для последующего отправления в суп!".
Нет! Просто так шею рубить - это же кровищи будет море, страшно... Может его доской по башке тюкнуть? А что, я его по голове дрыном, гусь отключится, и не почувствует, как я ему шею перерублю. Умрёт без боли во сне, дёргаться не будет. Да, пожалуй, так и сделаю.
Двор подвергся тщательному исследованию. Была найдена штакетина от забора и топор. Я пошла ловить гуся. Я кралась, словно самый лучший хищник, но... Птица была настолько ручная, что даже не убегала, она стояла на месте и спокойно клевала отруби в кормушке. Я половчее перехватила палку, размахнулась и со всей дури ударила ею по башке гуся...
- ГА-А-А-А! - дико завизжал гусь.
Во время удара я зажмурила глаза. Когда распахнула очи, то обнаружила, что доска никак ни идёт назад. Оказалось, что на её конце торчал гвоздь. Этот гвоздь воткнулся гусю прямо в глаз. Я дёрнула доску назад, глаз у птицы вырвало, окровавленный, противный ошмёток глаза свисал с правой стороны головы птицы. Гусь дико заверещал и рванул вперёд.
Я на секунду застыла в ступоре, зрелище было жуткое, в голове проносились мысли о том, как бабушка меня ругает за то, что не смогла убить гуся. Мотнув головой, я покрепче перехватила дрын, левой рукой покрепче сжала рукоять топора, после чего рванула вслед за гусём.
- Стой, гад! - заорала я.
Гусь, сволочь такая, даже не думал останавливаться. Он бежал, как гоночная метла на чемпионате мира по квиддичу, ещё и петлял, гадина такая! Я метнула в него штакетину наподобие копья. Что интересно, целилась не особо хорошо, но попала прямо под хвост и сбила птицу с ног.
- Страйк! - радостно закричала я и накинулась на гуся.
Крепко прижав тушку птицы к телу, я подошла к пеньку. Пенёк был широким, он словно был предназначен специально для казни строптивых гусей. Птица постоянно пыталась вырваться, но я держала её очень крепко.
Положив гуся головой на пенёк, я взяла в правую руку топор, а левой придавила тушу птицы.
Ох, Мерлин! Я же не могу ударить топором живое существо...
- А-а-а-а! - заорала я.
Зажмурив глаза, я со всей дури рубанула топором. Раздался глухой звук удара, и топор застрял в полене. Мне было страшно открывать глаза.
- ГА-А-А-А-А-А-А-А-А-А! - совсем уж дико заверещал гусь.
Как так? Он же должен был умереть! Я же целилась прямо в голову. Не может же он так жутко верещать без головы...
Я решилась и открыла глаза. Голова гуся была на месте, но... Грёбаный клюв был отрублен топором почти под самый корень!!!
От такого зрелища я опешила и отпустила тушку гуся. Эта недобитая сволочь со всех лап рванула по огороду. Долбанный птичий инфернал: без клюва, из правой глазницы на ниточке свисает окровавленный ошмёток глаза, в жопе недостаёт нескольких перьев...
