- То, что колит язык можно назвать "кислым" вкусом, а то, что вызывает радость "сладким". Среди трав можно найти все эти вкусы. Просто нужно тщательно пережёвывать.

- Ну, Ты и сравнил! Разве трава может быть такой, не знаю, как сказать. Яркой что ли, как это плод?

- Нет. Именно такой нет. Но если распробовать, если научиться наслаждаться, то вполне возможно все эти вкусы ощутить даже в обычной траве, Оника.

- Знаешь, Арлин. Я думала об этом всю ночь. Я хочу пообещать тебе одно. Я никогда не буду охотиться на лошадей и коней. Правда! Это табу!

- Да, благодарю, но зачем?

- Как зачем? Вдруг среди них окажешься ты! А ты мой друг! Разве могу я, после этого, продолжать жестоко на вас охотится?

- Ну, со мной надо ещё потягаться, - улыбнулся Арлин, - а так, чем мы лучше обычных кабанов, быков? Мы все одно и то же.

- Нет, вы прекрасны! Особенно ты! Зачем ты себя сравниваешь с ними?

- Потому что между нами разницы нет, как и у меня с тобой. Мы все посланы жить. И единый Образ, что был разработан давними волшебниками, напоминает нам о том, что души у нас всех одинаковые! Из одного огня сплетённые! Просто плоть у каждого своя, и не больше. И каждого из нас ждёт смерть, просто у каждого всё своё опять же! Но за комплимент спасибо! И знаешь, я буду счастлив, если проведу последние минуты с тобой, даже будучи жертвой. Что поделать? Даже, если не ты. Вдруг, леопарды или волки меня завтра загонят и убьют. Не забивай себе голову. И вообще давай сейчас не будем об этом. Давай я ещё раз слазаю на дерево за маленьким солнышком.

- Знаешь, Арлин, похоже, ты убедил меня. Да, только при одном условии, Арлин.

- При каком?

- Мы полезем вместе.

Арлин и Оника не заметили, как прошёл день, они разговаривали, забирались на дерево и слезали с него снова и снова, ходили по окрестностям, даже успели немного поиграть в догонялки. Они чувствовали себя детьми, находясь друг с другом. Пожалуй, ярче дня в обеих жизнях не было. Но любой радости приходит конец. И Оника, так сильно не любившая фестивали, полюбила их больше своей жизни, за то, что познакомили её с Арлином. И ей не хотелось перевоплощаться в львицу. Она вспоминала о словах Ивара и боялась, представляя, что может быть, если она решит остаться в своём образе после праздника.

- К сожалению, нужно спешить. Скоро завершающий танец. Твои родные будут волноваться за тебя. Нам пора спускаться с Небес. - С грустью сказал Арлин.

- Ох, этот дурацкий танец! Да, нужно идти. И твои близкие будут очень огорчены, если не найдут Тебя.

- О моих не беспокойся. Каждый из нас подобен вольному ветру.

- Ты ни разу не был на карнавалах, и при этом так чутко понимаешь их суть!

- Ну, я раньше думал, что львы бездушные убийцы. А теперь я понял, что вы абсолютно такие же, как и мы. Этот карнавал позволил мне убедиться в последние часы, что мы все одинаковы.

- Ах ты! А на самом деле ты прав. То, что мы творим, это ужасно! Мы сотни раз забираемся на деревья, и не знаем о том, какое счастье растёт рядом с нами! Сколько всего может вызвать чувств. Но при этом мы продолжаем охотиться, потому что это наше призвание. Кто-то должен чистить Природу от зловония.

- Вот, видишь, сколько мыслей у тебя возникло. Так и у всех остальных, что-нибудь да ёкнет от этого праздника.

- И у меня, действительно, ёкнуло, Арлин! Там где постоянно стук. - Остановившись, произнесла Оника.

Арлин тоже остановился, он облокотил руки на пояс, посмотрел в небо и тяжело вздохнул. Потом он тихо подошёл к Онике. Нежно дотронулся руками до её щёк, и, смотря в глаза, своими светло-карими глазами промолвил:

- Знаю, Оника. Знаю! Ты так же, как и я, сейчас думаешь о том, чтобы совершить это преступление. Ты посчитаешь меня трусом. Но мы не можем это сделать. Если я сейчас позволю себе быть мальчишкой, не думать, быть полностью на волне эмоций, и мы сбежим вместе, мы можем убежать далеко, но нас могут всё равно выследить. И может произойти то, что будет хуже всего. Уж лучше меня будут вечно терзать гиены, и оживлять снова, чтобы снова издеваться надо мной, чем позволю тому, чтобы они провели одну казнь над тобой. Единственное, на что мы можем надеяться, так это на встречу в следующем году! Ты очень дорога мне, и я буду ждать эту встречу!

- Я тоже, - тихо и со слезами сказала Оника.

Начался вечер. Оника и Арлин подоспели к началу танца. Ещё одно, о чём попросил Арлин Онику так это о том, чтобы она не грустила на завершении вечера. Он очень вдохновлялся от её улыбки, но глаза Оники говорили обо всём.

- Оника, где ты была всё это время? - Спросил перед началом танца её отец.

- Папа, только не волнуйся. Я прекрасно провела время. Познакомься это Арлин. Мой новый друг.

- Здравствуйте. Очень приятно! - Протянул руку Арлин.

- Здравствуй, Арлин, и мне приятно. Надеюсь у тебя сильный оскал! - Улыбнувшись, промолвил Август и пожал руку в ответ.

- Да, я люблю кусаться! - Улыбнулся в ответ Арлин, посмотрев на Онику.

Она попыталась улыбнуться ему в ответ. Но её пухленькие щёки словно были подвержены анестезии.

- Ах, Оника! Прекрасная Оника!

- Элил, отойди! - Грозно сказал Август.

- Что? Мы же помолвлены! Или ты забыл о нашем с тобой состязании?

- Мы с тобой не помолвлены! И мой папа тебе ещё устроит! - Не менее грозно, чем её отец ответила Оника.

- Что? Когда я сражу твоего отца, ты бесповоротно станешь моей женой, непокорная!

- Нет! Этого не будет!

- Это будет, спорьте со своим папашей сколько угодно! Но предлагаю уже смириться с этим! - Сказал Элил и направился прочь.

У Элила хоть и был симпатичный образ, но его поведение разрушало всякое желание смотреть на него, и тем более иметь с ним общение.

И Онике стало ещё грустнее на душе. Арлин не мог просто стоять и молчать и тут же стал утешать свою новую подругу.

- Семейные разборки? - тихо спросил Арлин.

- Если бы. Только не это глупое состязание!

- Пойдём танцевать, Оника? Уважаемый Август, позвольте, я станцую с вашей дочерью!

- Да, конечно. Проведите этот остаток времени весело. - Сказал Август и слегка хлопнул по плечу Арлина своей сильной рукой.

Закат прошёл быстро в тот вечер. Да, и вообще, время тогда бежало быстрее гепарда. Что нельзя сказать о следующих днях из жизни Оники. Всё с точностью до наоборот. Сначала она нехотя перевоплотилась в образ, а потом, началась грустная жизнь, которая до этого была обычной. Было очень больно на душе у Оники. Она вспоминала о том, как провела праздник в окружении Арлина. Она скучала по нему. Вспоминала о том, как прощалась с ним на всякий случай, но подогревала свою надежду мыслями о встрече с ним, снова, в следующем году. И каждый день как лезвием по коже, врезалось в память то, что состязание папы и Элила нельзя предотвратить. Это ещё больше вызывало печали в сердце Оники. Она ещё никогда так не страдала. Она поняла, что все проблемы, которые были раньше - пустяки. Оника очень беспокоилась за папу. Вдруг, если битва пройдёт не в его пользу? Тогда, раненым, ему придётся покинуть прайд навсегда! И в последние свои дни быть обречённым на проживание в одиночестве. Как же она хотела всё изменить! Перечеркнуть все эти жестокие правила! Ведь когда меняешься сам, хочется менять и всё что находится вокруг. Хочется быть на одной волне с миром. Хочется, чтобы радость не прекращала быть гостем в жизни.

И вот настал тот самый душераздирающий момент. Август встал напротив Элила и приготовился к нападению. Элил продолжал ухмыляться со своей непрерывной самонадеянностью, и разминал лапы, то сжимая когти, то расслабляя их. Наглость не сходила из поведения Элила. И в нём было ни капли сочувствия.

- Похоже, для таких и сотни карнавалов не пойдут на пользу, - подумала тогда Оника.

Но дуэль только начиналась, и Оника от души надеялась, что победа будет только за её отцом. Мысль о том, что ей придётся стать одной из жён Элила, вызывала у неё отвращение. И она мигом выгоняла её из своей головы. Оника не знала, у кого просить помощи, и всецело надеялась на успех.