- Папа приказал. - Буркнул Ярок.

Некоторое время слуги пытались усадить принца Паниша в седло. Но тот постоянно падал из него. Мы находились достаточно далеко, и плохо слышали, о чем говорили находившиеся там люди. Глузд явно забавлялся происходящим, но Ярока это начало выводить из себя. Закончилось тем, что Ярок грозно зарычал на слуг. Тогда Паниша бросили поперёк седла, привязав ремнями, и запихав всё, что могло из него вывалиться в седельные сумки. Когда принца привязывали к седлу, содержимое его желудка вырвалось наружу через открытый рот и обильной струёй потекло на землю. Я сдержал порыв. Судя по перекошенным лицам остальных, они испытали подобные чувства. Слуга, привязывавший принца, и конь, несший его, одновременно повернули головы в сторону лужи. На их лицах одновременно появилась гримаса отвращения и брезгливости. Оба скосили глаза на царевичей и сделали шаг в сторону от лужи. Слуга приподнял правую ногу, а конь левую заднюю и оба стали брезгливо отряхивать их от остатков пищи. Меня впечатлила подобная солидарность. Видимо конь разделял мнение слуги относительно седока. Блестящее начало похода.

- Зачем делать такую глупость? Можно было просто положить принца в повозку. Проспится, тогда можно и в седло - возмутился я.

- Традиция - ответил Кошак - воин должен отправляться в путь верхом на коне.

Я так и не понял, говорил Кошак серьёзно, или проявил сарказм.

В любом случае пришло время двигаться. Неспешно, выстраиваясь попарно, со двора начали выезжать всадники. Следом потянулись повозки. Сначала выехал двор Ярока. По традиции, как старший сын, он должен был возглавлять эту экспедицию. Следом должен был выехать наш отряд. После нас выезжал двор Глузда. Ярок расчищал перед нами путь. На Глузда ложилась обязанность следить за нами, чтобы не разбежались, и обеспечивать тылы.

- Секретный поход. - проворчал я. - столько народа! Где тут секретность?

- Что ты понимаешь, писака? - ответил мне Кошак. - Чтобы что-то спрятать, надо положить это на видное место. Поэтому они и делают всё открыто. Для всех это просто выезд принцев на охоту.

- Вблизи границ царства Кощея? Он что дурак?

- Нет, он не дурак. И он знает. А для остальных это просто охота. Братья вовнутрь не пойдут, будут ждать нас снаружи. Поохотятся, побуянят, развлекутся. Основную работу будем делать мы.

Дальше мы продолжали путь в тишине. Скрип телег, топот и ржание лошадей, говор множества людей, пытающихся перекричать друг друга. Неужели так и выглядит настоящий поход? Начитавшись древних легенд, я представлял поход совсем иначе: Одинокий витязь отправляется в дальние страны, чтобы сразиться с драконом и вызволить принцессу. Как это всё не вяжется с увиденным. Рядом со мной в паре ехал Кошак. Странный, угрюмый воин. Почему он выбрал ехать именно со мной? Случайно? Или намеренно? Его лицо было спокойно и безразлично, спрашивать было бесполезно.

Наша небольшая армия медленно выехала на Восточный тракт. Потянулись унылые однообразные дни. Постепенно я втянулся в походную жизнь, но так и не смог постигнуть радости такой жизни. Принц Паниш очнулся на следующий день, и дальше продолжал путь уже в седле, как и положено витязю. Вот только витязь из него был ещё тот, хуже не придумаешь.

Долго ли ехали, скоро ли. Я потерял счёт времени. Дни сменялись днями, а дорога всё вилась впереди, среди полей, лугов, лесов. Пошла ли дорога на пользу? Несомненно. Люди из нашего отряда обросли мышцами, привыкли к постоянному движению и труду на привалах. Сработались друг с другом. К моменту приезда к границам царствия Кощея мы выглядели как полноценный отряд.

В один прекрасный день наш путь по Восточному тракту закончился. Примчался гонец из передового авангардного отряда. Ещё издалека он закричал:

- Граница!

Движущаяся колонна людей замешкалась и встала. В размеренной походной жизни произошел сбой. Повозки остановились. Строй всадников расстроился и смешался. Люди съезжали с дороги и поднимались в стременах, пытаясь разглядеть нечто, находящееся впереди. Не удержался и я. Сдержав своего серого понурого конька, я приподнялся в стременах и вгляделся вперёд. Я пытался разглядеть, что там такого необычного. По рассказам я знал, что царствие то полно ужасов и кашмаров. Мне захотелось рассмотреть страшилищ, которые непременно должны нас ждать по ту сторону границы. Ничего рассмотреть не удавалось.

- Где граница то? - спросил я у Кошака, неизменно ехавшего рядом со мной от самой столицы.

- Там! За той линией леса. - Кошак ткнул корявым пальцем куда-то вперёд. - У нас поля распаханы до самой границы. Полоска леса и есть граница.

Я вгляделся ещё раз. Полоса леса была видна около самого горизонта.

- Далеко. - расстроился я.

- К вечеру доедем. В худшем случае завтра к обеду будем уже там.

По колонне раздались команды на построение, призывы к дисциплине. Постепенно колонна двинулась дальше. Кошак не ошибся. Поздним вечером того же дня наша колонна достигла окраины наших полей и остановилась у кромки леса, являвшегося линией разграничения. Строй расстроился. Не сговариваясь, мы стали искать себе место для лагеря и ночлега. Завтра предстояло начать делать то, ради чего мы проделали весь этот путь. Нашему маленькому отряду предстояло идти на чужую территорию. Сегодня нам давали возможность выспаться. Бойцы нашего отряда освобождались от ночного дежурства.

***

Быстро сказка говорится, да не быстро дело делается. Сто дорог прошли витязи славные. Сто ветров испытали на себе, сто дождей пролилось, много земель проехали, много рек переплыли. Но дошли до ворот царства Кощеева. Не ослабил, не сломил витязей путь дальний, тяготы и невзгоды, павшие на плечи их. Не угас в груди гнев на ворога, Кощея окаянного. Мрачны и решительны стояли братья Ярок и Глузд пред вратами вражьими, но не было в них желания бросить все и вернуться на Родину, надломившись, сдавшись силе вражеской. Гордо восседал в седле принц славный Па н иш, жених славной Василисы Прекрасной. Мрачно и яростно взирал он на земли страны враждебной. Не угас в груди его огонь любви страстной к возлюбленной. Не отдаст сокол славный любви своей злому коршуну. Славны! Славны витязи! Кони могучи, огненны. Сбруи бренчат кожаные металлическими накладками. Плащи на ветру развеваются. Шеломы блестят, отделанные серебром да золотом и украшенные плюмажами. Брони блестят стальными пластинами. Шиты тяжёлые, гербами украшенные, гордо выставлены. Копья вострые наклонены. Мечи верные наточены, для битвы страшной приготовлены. Не видать пощады врагу! Не простят ему! Отомстят ему за обиды земли своей.

То ни гром грем ит, ни земля дрожит. Не простое ненастье идёт. То идут враги земли родной, стороны отеческой. Туча тёмная поднялась, небо ясное закрыла собой. И несёт она в с ебе много тварей крылатых мерзостных. А под ними земля сотрясается от топота множества ног чудовищ пакостных. И большие идут и малые. И ужасные, и свирепые. И шипастые, и клыкастые. Многорукие идут, и твари ползучие движутся, ядом брызжущие. Ох, ужасен миг. Ох, свиреп их вид. Страшен этот миг для людей простых. Рык ужасный стоит и шипение тварей мерзостных, врагом призванных на погибель славных витязей.

Но не дрогнули наши витязи! Не попятились. Перед страшным врагом испуга не выказали. Усмехнулись лишь с презрением. Не того пугать вздумал, Кощей проклятый. Не родятся никогда в землях наших ясны соколы, коих ты, поганый, напугать сможешь. И воскликнули гордые витязи:

- В бой идём за сестру свою! За любимую! За обиды земли! Во славу страны своей!

И склонив вперёд свои копья вострые, с криком яростным, на врага они бросились. Закричали от ужаса орды вражеские. Начиналась битва с лавная, в веках воспетая!

Сказание о добром царе Додоне, славных сынах его,