– Ек-катерина Юрьевна, – чуть заикаясь, всхлипывала девушка. – Я хотела, чтобы у моего ребенка был настоящий папа, любящий, заботливый и думала, что Шувалов именно такой, а он… Не знаю, как мне теперь быть… Может, и правда лучше сделать аборт. Но-но я уже полюбила этого ребенка.

– Не плачь, девочка, – Екатерина Юрьевна утешающе стала поглаживать девушку по спине. – Успокойся, Юленька, никакого аборта, нельзя брать такой страшный грех на душу. Не переживай за ребенка, он ведь Шувалов, м-мы его никогда не бросим. Я поговорю с сыном. Не знаю, почему он так себя ведет… почему грубит. Алекс всегда был ответственным мальчиком.

Блондинка закрыла лицо руками, будто пытаясь спрятать за ладонями свою слабость.

– Ну же, не плачь, девочка, все будет хорошо, я не дам в обиду твоего малыша… Мой муж, ты себе не представляешь, как он хотел внуков, особенно Сашкиных, мечтал, чтобы род продолжился, а фамилия жила. Ребенок – это большое счастье, не плачь, девочка… – продолжила ласково успокаивать голубоглазую красавицу Екатерина Дмитриевна.

Прикрытые подрагивающими пальчиками губы младшей сестры Лазаревой, довольно растянулись, в груди от своего актерского мастерства и хитрости разрасталась эйфория. «Мой, Шувалов будет мой, – билась у нее в голове радостная мысль. – Я всем утру нос, особенно красавице Танечке».

***

– Здравствуйте, Александр Иванович, – учтиво поприветствовала меня секретарша.

– Здравствуй, Светлана. Созывай начальников отдела, через полчаса будем проводить планерку.

День выдался напряженным, пока я раскисал, накопилась целая куча неотложных дел… Наша семейная компания все еще висела над пропастью, правда, теперь, благодаря другу Никиты Алексеевича, не на волоске, а на крепком канате. Но млять, под нами все так же на тысячи километров финансовая пустота и сила инерции бизнеса, готовая в любой момент утянуть компанию «Стройинвест» на самое дно. Значит надо цепляться за все, что можно, а я, носясь со своими любовными неурядицами, пустил все на самотёк.

Личный телефон включил только после обеда… Ого, три пропущенных звонка от Юли. Что надо этой белобрысой су… матери моего будущего ребенка?! Сказал же, не борзей, но некоторые не понимают слов. Пять звонков от мамы, и еще один раз звонила Мила. Усмехнулся. Я прямо пользуюсь бешеной популярностью, сколько женщин хотят меня услышать. И только от Тани Лазаревой полное безоговорочное молчание. Кто бы сомневался. «Никогда, слышишь, Саш, никогда больше я не хочу тебя видеть, а уж тем более разговаривать. НИКОГДА!..»

Надо бы позвонить им всем, выяснить, в чем дело. Всем, кроме Юли, о чем беседовать с этой юной красоткой, я решительно не знал, не хотел, и пока не был готов.

– Алло, мамуль, ты мне звонила… Извини, были дела, на стройку ездил, а там проблемы со связью, – не моргнув глазом соврал я. – Случилось чего, мам?!

– Да, Саша, случилось… – голос родительницы был строгий и грустный. – Случилось то, что я больше не могу гордиться своим сыном…

– Мам… ну мам, прости, понимаю, я долго не приезжал, не звонил. Правда, дела были, кручусь как белка в колесе, вздохнуть некогда.

– Саш, мне, конечно, печально, что ты забываешь звонить матери, но поговорить я хотела совсем о другом.

– О чем?

– Саш, она ведь совсем молоденькая… девочка еще, почти школьница. Если честно, я вообще не понимаю, как ты мог с ней связаться…

Холодный кусище снега полетел прямо в рожу. Епть… Кажется, родительница каким-то образом узнала о том что я скоро стану папой. Интересно, какая сука просветила?

– Мама, прошу тебя, не вмешивайся в мои личные дела, – раздраженно прорычал я в трубку.

– Не могу не вмешиваться, Саш?! Она беременная, эта похожая на ангелочка девочка носит под сердцем твоего ребенка, и значит, МОЕГО внука!

Млять!!

– Как ты об этом узнала?! – мрачно уточнил я.

– Юля приходила ко мне, плакала, что ты не хочешь с ней разговаривать…

Вот же блядь белобрысая, и до мамы добралась… Сука, почувствовала мою слабину, поняла, что я не смогу причинить вред своему ребенку. Но черт, как хочется ее придушить, сдавить пальцы на хрупкой шейке и давить-давить, пока она не начнет задыхаться, шкрябая накладными ногтями кожу на моих руках.

– Это же наш ребенок, он Шувалов, она показала тест ДНК, ты понимаешь, наш… Вспомни, как папа хотел внуков. Каждый месяц подсылал меня к Миле спрашивать, не беременна ли она. Ты даже не представляешь себя, как мы с ним беспокоились, думали, может у тебя проблемы. Говорят, сейчас многие мужчины сталкиваются с трудностями в этой сфере.

– Мама, – раздраженно прервал ее я, – у меня все в порядке!

Даже чересчур, как бык-осеменитель, с первого раза, млять. Девочке стоит только рядом посидеть, и она уже беременная.

– Я уже объяснял тебе ситуацию, мы с Милой просто сначала решили пожить для себя, потом поняли, что поспешили с женитьбой, а не разводились из-за папиной болезни, не хотели вас расстраивать.

– Да не о Миле сейчас речь. Эта девочка, Юля, плачет, нервничает, не может тебе дозвониться, не знает, как поступить, даже об аборте думает. Саш, ты вообще, что собираешься делать!?

Застонал в трубку:

– Не знаю, мам, не знаю, но ребенка я, безусловно, не брошу на произвол судьбы.

– Это наш ребенок, он должен быть Шуваловым. Ты разве не понимаешь, Саш, я хочу его нянчить, хочу, чтобы у тебя наконец-то было все по-людски.

У меня и по-людски?! Какое там, у меня все через задницу, люблю одну сестру, а ребенка ждет другая.

– Сашенька, она ведь совсем девочка, милая такая, хрупкая, ласковая. Ты должен поступить правильно… как настоящий мужчина.

И мама туда же…

– Я не знаю, как правильно, мама… Я люблю совсем другую женщину.

– Саша! – потрясенно вскрикнула мама. – Как же так?! Как ты мог?!

– Более того, я люблю ее… – замолчал, заткнулся, зачем еще сильнее маму расстраивать. –Так получилось, мамуль, – угрюмо произнес я, – случайно получилось.

– Что значит случайно, Саш?! Тебе сколько лет?! Никогда не думала, что мой сын будет подлецом. Как понять, случайно получилось?! Знаешь… Мне, наверное, впервые в своей жизни стыдно за тебя. Пожалуй, хорошо, что твой отец не дожил до этого момента.

Больно, адски больно. Еще одна любимая женщина считает меня мерзавцем и гадом… Чуть схватившаяся корка, на кровавом месиве моей души, тут же разломалась, слезла, словно ее никогда не бывало. Опять внутри меня боль и кровища.

– Мам, не начинай, пожалуйста, и ты. Разве ты не понимаешь, мне и так хреново, думаешь, мне нравится чувствовать себя скотиной? У меня тоже есть честь и совесть… Душа тоже, какая-никакая имеется, и она болит, мама!

Кому еще жаловаться, как не родной матери.

– Сыночек, – всхлипнула она в трубку мобильного телефона, – но как же эта девочка? Как же наш внук?!

– Мама, я сказал, что ребенка не брошу, а во всем остальном позволь мне, пожалуйста, разобраться самостоятельно.

***

Завел свой мотоцикл. Он довольно, предчувствуя скорую поездку, загудел, словно радуясь, что хозяин и о нем наконец-то вспомнил.

– Ну, здравствуй, дружочек, давненько я на тебе не катался.

По-хорошему продать бы его надо чертям собачьим, но у каждого мужчины есть свои слабости и свои дорогие сердцу игрушки. Помнится, мама до хрипоты выступала против моего увлечения гонками, конечно, любимый сыночек и вдруг такое опасное хобби. Только папа поддержал: «Хорошее мужское занятие сынок, только помни, побеждает вовсе не тот, кто рискует, все это ерунда, первым оказывается тот, кто умеет просчитывать возможности». А я облажался на всех фронтах, хренов счетовод. Все же в гонках проще, там только одна цель – добраться первым к финишу, в жизни все сложнее и более непредсказуемо. Казалось, вот оно счастье, ан, нет, в пути ты допустил ошибку, не смог сдержать свои гребаные первобытные инстинкты, и ребенка – внука, которого так хотел отец, – ждет не твоя любимая женщина, а ее белобрысая курва-сестра. Да, пожалуй, мама права – хорошо, что папа не дожил до этого момента, очень больно разочаровывать самых близких и любимых людей.