Варвара мимолетом глянула на часы и чертыхнулась. Половина четвертого утра. Абсолютно пустое, темное, страшное шоссе. В голове крутанулись милицейские сводки – про аварии-приманки, про убийства и грабежи на пустынных трассах. Оружия у нее, разумеется, с собой нет. Да и смешно: противостоять дорожной банде – даже с оружием, когда ты одна. Нажать на газ – и пускай аварийная машина ждет других попутных или встречных? А если в ней раненые? Если там – дети?

«То-то будет командировочка, если я в первый же вечер вляпаюсь в историю!» – подумала Варя, выскакивая из машины.

На перевале было прохладно. Варвару сразу же пробрала дрожь: то ли от холода, то ли от страха. И – никого вокруг. Ни машины, ни человека. Ни света фар вдалеке. Только трещат цикады да жалобно кричит где-то далеко на горе то ли горлица, то ли древесная лягушка. И – темный, молчаливый автомобиль.

Варя приблизилась к пострадавшему авто. Ей было не по себе. Очень не по себе. И потому она постаралась занять свой мозг посторонними мыслями.

Итак, новенькая «Тойота-Лендкруизер», цвет – черный, номер – местный, блатной – «а 333 ха 23», боковые стекла выбиты… Видимо, водитель не справился с управлением, не вписался в поворот. Спасибо, бетонное заграждение помогло, а то лететь бы машине на самое дно ущелья. Ну чего водителю стоило: вовремя нажать на тормоз! Но – нет! Вот они, местные лихачи-алкоголики: зальют глаза и носятся, как безумные.

– Есть кто живой? – взволнованно и строго спросила Варвара. Она уже увидела в безжизненном свете фар собственного авто: пассажиров в «Тойоте» нет, и только на водительском сиденье угадывается темная, недвижимая фигура.

– Спасибо, лапочка, что остановилась, – вдруг откликнулся изнутри машины спокойный мужской голос.

Варвара даже вздрогнула: голос звучал столь небрежно, будто человек благодарил ее за сигаретку.

Она тоже постаралась говорить спокойно, будто на светском рауте:

– Выбраться не хотите?

– Хочу. Только не могу ремень отстегнуть, заклинило.

Варвара, совершенно успокоившись, еле слышно усмехнулась: ну и мужики пошли, ремень безопасности не могут отщелкнуть. Она легко откинула дверцу машины, перегнулась через недвижимого, видно, обалдевшего от страха водителя и зашарила пальцами по замку, удерживавшему ремень. Мужчина, молча наблюдавший за ней, вдруг провел пальцем по ее руке и пробормотал:

– Молодая…

– Лапы убери! – рявкнула Кононова.

Еще не хватало ей сексуальных экзерсисов! Любви на краю пропасти!

Она легко отщелкнула ремень и пробурчала:

– Путь свободен. Вылезай.

Мужчина зашевелился. В безжалостном свете фар от Шерри блеснула седина в его волосах.

Варя не удержалась:

– Не староват ли ты, дядя, – по перевалам гонять?

Мужчина не ответил. Неожиданно быстрым прыжком выбрался из машины.

Он оказался высок, строен, но немолод.

Небрежно тряхнул правой рукой, протянул ее Кононовой:

– Андрей Смоляков. Можно на «ты».

«Абсурдная, дикая картина, – мелькнуло у Вари. – Знакомство ночью, в буквальном смысле на краю пропасти. И ни одной машины не слышно. Ничьих фар не видно…»

– Меня зовут Варвара Игоревна. – Она не приняла панибратства.

С интересом разглядела спасенного. Хоть и седой – а совсем неплох: глаза яркие, брови вразлет, подбородок волевой. Ален Делон предпенсионного возраста. И держится огурцом – она бы после аварии так не смогла: наверняка б или ревела, или глупо хихикала.

– Еще раз спасибо вам, Варенька, – непринужденно поблагодарил водитель «Тойоты».

– Не за что, – буркнула она. Пес с ним, пусть зовет Варенькой. Она ему и впрямь в дочки годится. – Что случилось-то?

Он улыбнулся – непринужденно и весело:

– Ехал. Смотрел на луну. Мечтал. Тормозить начал поздно. Ну и, – передернул плечами, – колымагу занесло.

Ничего себе «колымага» – тысяч восемьдесят долларов такая стоит!

– Впрочем, – ответил на ее мысль Андрей, – ничего страшного. Вы подоспели вовремя. Машина застрахована, я – трезвый, так что Госстрах все оплатит.

Варя уже успела к спасенному принюхаться и оценила, что пахнет от него совсем даже не водкой, а хорошим парфюмом и свежей рубашкой. И это – в четыре-то утра!

– Надо вызвать гаишников. И техпомощь, – кивнула на «Тойоту» Варвара.

– Мы ж на перевале, – возразил Андрей. И пояснил: – Здесь мобильники не берут. А на спутниковый телефон я еще не наворовал.

– А вы – воруете? – остро спросила она.

– В России все воруют, – хохотнул спасенный.

Варвару уже начал раздражать их неспешный разговор. В конце концов время неумолимо катится к утру, ей рано вставать, а она ведет светские разговоры посреди Матвеевского перевала, на краю пропасти, под звон цикад. И плюс к тому нет-нет да споткнется о пронзительный, умный взгляд спасенного незнакомца.

– Ну тогда – поехали, – приказала она. – Довезу вас до Суджука, а там уж разбирайтесь сами. С мобильниками, гаишниками, страховщиками… С кем хотите.

Он галантно прижал руку к груди. Варя, опять же против воли, отметила, что пальцы его длинны, а ногти ухоженны.

– Спасибо вам, Варя. С удовольствием соглашусь проехаться с вами. – Он подмигнул ей и весело улыбнулся: – Вы, наверно, устали? Хотите, я сяду за руль?

– Нет уж, спасибо, – отрезала она. – Хватит вам на сегодня рулить.

И, не оглядываясь, пошла к машине.

«Тоо-реадо-ор, сме-ле-е в бой!» – разливался телефонный будильник.

Варя отчаянно прикрылась подушкой.

«То-реадор, то-реадор!»

Голосок у мобильника – громкий, как у Каррераса, под подушкой не спрячешься. Сейчас всю гостиницу перебудит – стены здесь словно бумажные. И точно – слева немилосердно заколотили.

– Достали! – проревел из-за стены мужской голос.

«Торе-адор!» – откликнулся будильник.

Варя со стоном дотянулась до телефона и выключила звонок.

Поспать ей удалось три часа – совсем негусто. Впрочем, у всех постояльцев гостиницы, похоже, проблемы со сном: прямо под окнами до четырех утра орет дискотека. Так что сердитого соседа слева, колотящего в стену, можно понять.

Варя нехотя выбралась из кровати, прошла к окну. Город еще спал, одинокое море в свежей утренней дымке смотрелось блистательно. Одиночество, режущий глаз солнечный блик на воде, первая в жизни самостоятельная командировка… «Мне полагается петь от счастья», – подумала Варя. Но ей не пелось.

На сердце лежало непривычное, иррациональное чувство – тревога. И Варя никак не могла объяснить самой себе, что именно ее беспокоит. Жестокость, с которой совершены убийства в Абрикосове? Страх, что она не справится? Неприкаянность из-за того, что одна-одинешенька в чужом городе? Нет, чепуха. Ничего она не боится. Только на сердце все равно нехорошо. Тяжесть лежит на сердце. Предчувствие.

«Чушь это все, – приговорила интуицию Варя. – Ахинея и бред. Или – гормон играет». Она не поленилась заглянуть в свой медицинский календарик: точно, у нее как раз конец цикла, а, как пишут в медицинской литературе, «в этот период времени женщины особенно мнительны и тревожны».

Значит, физиология? Или все же ее волнует что-то реальное? Какая-то деталь, штрих, случайное слово, которое она просмотрела-прослушала вчера? Но ведь вчера и событий-то особенных не было…

Ладно, хватит попусту ломать голову. Работать надо. Будет больше информации – тогда и мысли появятся. Варя покончила с рефлексией, натянула спортивный костюм и побежала купаться.

Не успевший смениться ночной портье проводил ее диким взглядом, крикнул вслед: «Я думал, ты до двенадцати спать будешь!»

Варя тыканье проигнорировала: на юге, похоже, так принято – симпатичных девушек здесь величают запросто, без церемоний.

Рассекая энергичным кролем чистейшую – после ночи – воду, Варя прикидывала план действий. Итак, на сегодня запланировано хождение во власть. Круг вопросов, которые она задаст властителям, тоже очевиден. Чтобы сформулировать их – журналистского образования не надо. Интересно только, каким образом ей добиваться аудиенций? Явно ведь: городские начальники ее не ждут. Кому нужна корреспондентка из какого-то «Зазеркалья» – тем более сейчас, когда тут у них форс-мажор! А убийство в Соленой Пади власти явно пытаются скрыть. Или уж хотя бы – не афишировать.