Я не стал говорить ей, но мне было страшно. Увидев это мёртвое животное, кровь на льду… это могла оказаться кровь Камиллы. Неужели кто-то вошёл в дом, пока она спала? Наблюдал, как я кончил на неё прошлой ночью, и как затем мы занимались любовью? Знали ли они всё это время, где она находилась, просто давая ей ложное ощущение безопасности?

Меня не переставал бить озноб, и я не мог избавиться от холода, затаившегося в каждой клетке моего тела. Если бы что-то произошло с ней, не представляю, как бы и я жил дальше.

Именно тогда, складывая короткий свитер Камиллы в сумку, я осознал, что влюблён в неё, что влюбился в неё с того дня, когда она только приехала в Холлис Хаус, а, возможно, даже в мысль о её существовании.

— Хочешь, принесу твою подушку? — я знал, что она любила свою ортопедическую подушку фирмы Темпур, а у меня дома таких не было.

Она равнодушно пожала плечами — оболочка той жизнерадостной женщины, какой она была последние недели. Она едва стала расслабляться, учиться веселиться. Она не переставала думать о смерти своих родителей, но училась принимать её, жить дальше с этим горем. Сегодняшние события вернули её на сотни шагов назад, заставили её снова оглянуться.

На всякий случай я прихватил подушку и закинул сумку на плечо. Подойдя к креслу, взял Камиллу за руку, почти заставляя её встать и выйти из дома. Мой дом находился буквально в пятнадцати минутах езды от Холлис Хаус, и всю дорогу Камилла молчала. Я не давил на неё, не был уверен, что сам готов обсуждать произошедшее.

Полиция основательно прочёсывала Холлис Хаус, им уже было известно про записки с угрозами. Я дал им копии каждой записки, в том числе у них было послание на льду, которое я частично разрушил, пытаясь стереть. Эта картина врезалась в мою память, то и дело всплывала перед глазами. Несомненно, они будут злиться на Камиллу, чёрт, даже я был зол, что она так долго откладывала и не предоставила им эту информацию раньше. Я надеялся, что она поможет в расследовании.

— Клинтон встретит нас у моего дома, — я назвал её адвоката и крёстного отца по имени в надежде вызвать у неё хоть какую-то реакцию.

Но Камилла не шевельнулась, лишь молча смотрела в окно. Я старался подавить вставшие в горле комом эмоции, потому что эта опустошённая женщина была не той, которую я знал. Она пугала меня. Мне до боли хотелось притянуть её в объятия и сказать, как сильно я люблю её. Но в тот момент… наверное, это лишь усугубило бы положение.

Мы подъехали к дому моей мамы со стороны заднего дома, ко входу в моё жилище; Камилла даже не расстегнула ремень безопасности. Я вышел из машины, прихватив её сумки и остальные вещи, зовя её выйти ко мне. Она машинально послушалась, никак не комментируя сарай, моё жилище или стиль лофта. Когда мы поднимались по лестнице, ведущей ко входу, Сэмюэль, приехавший вслед за нами, тут же начал обследовать территорию, встраивать камеры и прочее оборудование. Он нужен был нам здесь, я был рад, что у нас был кто-то со специальными навыками, способный обезопасить это место.

Я отнёс Камиллу на кровать, сняв с неё весеннее пальто — погода была на удивление спокойной для этого времени года. Я провёл руками по её гладким, шоколадного цвета волосам, стараясь убрать неожиданно выявившиеся на безупречной коже и скулах хмурые складки.

— Почему бы тебе не поспать, милая? — я аккуратно поднял её ноги и уложил на кровать, помогая ей прилечь.

Она кивнула, внезапно показавшись мне такой измученной и уставшей, что мне захотелось прилечь рядом с ней. Но сначала мне нужно было кое-что сделать.

— Твои вещи и сумки тут, хорошо? Я просто спущусь вниз ненадолго, но скоро вернусь и полежу вместе с тобой.

Она не слушала меня, и я неохотно спустился в гостиную. Оказавшись в коридоре и за пределами слышимости, я тут же достал телефон и набрал номер мамы.

Она ответила после второго гудка:

— Привет, дорогой. Как дела? Ты же знаешь, мне не очень удобно говорить, когда я на работе.

Я кивнул, будто она могла меня видеть:

— Знаю. Слушай, мам. В Холлис Хаус кое-что случилось. Если кратко, думаю, люди, убившие Хьюго и Элеонор, теперь пришли за Камиллой. Полиция уже там, не хотел, чтобы ты услышала об этом от кого-то другого или увидела в новостях. Не знаю, когда всё решится. Я привёз Камиллу к нам, она не могла там оставаться.

Я слышал, как по ту сторону телефона мама вздохнула, услышал шорох, затем закрывающуюся дверь. Видимо, она закрылась у себя в кабинете, чтобы никто не мог услышать этот разговор.

— О господи, Натан… она в порядке? Они не ранили её?

Страх сковал меня.

— Нет, но они пробрались в дом, так что у них была возможность. Не могу рассказать всё по телефону. Просто хотел сообщить тебе, что она здесь, но не говори об этом больше никому.

— Конечно, малыш. Если вам что-то понадобится, зайди ко мне, когда вернусь домой. И, Натан, убедись, что у тебя в доме есть патроны.

Она имела в виду дробовики, которые я хранил в запертом шкафу у себя. У неё дома тоже было оружие — пистолет и дробовик. Это было в порядке вещей в наших краях.

— Ещё, мам, Сэмюэль — телохранитель Камиллы… ему нужно будет остаться в доме с тобой. Ему нужна кровать, а я не хочу, чтобы он спал в моём лофте рядом с ней. Она испугается, если он будет всё время рядом. Он может остаться в моей старой комнате?

— Конечно, всё, что ему понадобится. Я хочу, чтобы вы были в безопасности. Чтобы мы все были в безопасности.

— Спасибо. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Мама положила трубку, а я вернулся наверх, закрывая на ключ каждую дверь и каждое окно. Я отправил короткое сообщение Сэмюэлю о том, под каким горшком спрятан ключ от дома и в какой комнате он может остаться на ночь. Я также сообщил ему, к какому часу мама вернётся домой с работы, и добавил, что она в курсе событий.

К тому моменту, когда я, наконец, вернулся в спальню, моя девушка уже уснула, полураздетая, поверх одеяла. Я снял обувь, стянул рубашку через голову, расстегнул брюки и снял их.

Стараясь не разбудить её, накрывая одеялом, я прилёг рядом и обнял, прижимаясь к ней сзади. Она спала мирно, возможно, ей снились хорошие сны, сознание её было расслабленным, слышалось лишь лёгкое дыхание. Я поцеловал её в макушку.

Устроившись поудобнее, я не смыкал глаз, оставаясь в сознании на протяжении всей ночи. Я не могу упустить Камиллу из виду и оставить её беззащитной.

***

Я проснулся резко: ночной кошмар, где Камилла бесконечно падала вниз, вернул меня к реальности и взбодрил.

— Ах! — приглушённо вскрикнул я, цепляясь руками за кровать.

Спустя секунду я осознал, где находился, а затем увидел пару зелёных глаз, наблюдавших за мной сквозь лунный свет ночи. Волосы Камиллы, лежавшие на подушке словно растаявшая карамель, блестели в темноте, а лампочки, что я установил на потолке, излучали свет звёзд. Камилла была обнажена, из-под серого одеяла выглядывало её оголённое, хрупкое плечо.

— Тебе нужно поспать, — сказал я, накрыв её лицо своей ладонью, и Камилла в ответ потёрлась нежно об неё.

— Мне понравилось наблюдать, как ты спишь, меня это успокаивает, — она придвинулась ко мне почти вплотную.

— Ты такая тёплая, — я провёл пальцами по её коже — нежной, словно шёлк, и возбуждающей.

— Погода меняется.

Ни один из нас будто не признавал страх размером со слона, притаившегося в углу комнаты. Мы общались, используя вместо слов руки и прикосновения.

Спустя какое-то время она прошептала мне:

— Что, если он найдёт меня?

Холод мурашками прошёлся у меня по спине, но я притянул Камиллу к себе ещё ближе:

— Я не позволю этому случиться, никогда.

— Как он проник в Холлис Хаус?

Я приподнял её подбородок и увидел страх в её глазах.

— Не знаю, но полиция выяснит это. А сейчас ты тут, со мной, в безопасности. Я сделаю всё, чтобы защитить тебя.

Стараясь отмести прочь её переживания и не позволяя ей снова впасть в состояние отчаяния, я наклонился и нашёл её губы. Поцелуй был медленным и дурманящим, предназначенный для того, чтобы заставить её замолчать, но я не мог удержаться. Тлеющие угольки вожделения вспыхнули во мне вновь, поднимаясь вверх по спине, будоража кровь и возбуждая моё естество.