Когда Дино узнает о происходящем, он разбивает пресс-папье о стену. Черепаха из тяжелого стекла разлетается на несколько кусочков, босс семьи Каваллоне смотрит, как стекают по стене осколки, в которых отражаются брызги солнечного света.

- Ромарио, закажи билет до Намимори.

- Слушаюсь, босс.

Как раз тот момент, когда Дино готов проклинать предусмотрительность и паранойю семейных техников, забравших личный самолет на техосмотр. Он бы ему сейчас так пригодился!

Конфликт Колец был не более, чем спектаклем. Хранители были подобраны задолго до начала игры, младшая Савада-сан прекрасно осведомлена о мафии. Она сама согласилась помочь сводной сестре и выступить в качестве приманки, чтобы раз и навсегда обезвредить бунтаря Занзаса и обезопасить от него семью. Ее прикрывали Хранители настоящей наследницы Вонголы, которые тоже были в курсе событий. Она боролась, сражалась за сестру и во имя семьи. Подобная самоотверженность заслуживает награды, и потому Савада Тсунаеши-сан уходит на покой, начинает размеренную жизнь обычной смертной. Но за свою верную службу она останется под защитой семьи и своей старшей сестры Инари.

Из всего Альянса только Дино да, пожалуй, Лонгчемп знали, что ни черта Тсунаеши не знала о мафии, ни разу не слышала до своего четырнадцатого года жизни. И она сражалась в Конфликте Колец всерьез, потому что так было правильно. Она сражалась за свою семью. За тех, кого считала семьей.

Церемония наследования назначена через два месяца. Инари Савада станет вторым боссом-женщиной. У нее отличные характеристики, она на пять лет старше Тсунаеши. Отличница, экстерном окончила институт и последние годы работала на семью Вонголу в качестве штатного аналитика.

Дино страшно было представить, как чувствует себя сейчас Тсунаеши.

И единственное, что он мог сделать в данный момент - ждать, когда проклятый самолет отвезет его в Намимори.

Городок не изменился, все такой же сонный, приветливый. Домашний. Но Дино сейчас было не до любования красотами. Он подгонял водителя, нетерпеливо барабанил пальцами по обтянутому джинсами колену, поглядывая в окно, за которыми проносились дома и детские площадки. Каждая минута на счету.

Наконец, показался дом семьи Савада.

- Дино-кун? - улыбка Наны поблекла, стала не такой сияющей. Женщина обняла молодого мужчину, согревая материнским теплом, обдавая запахом домашней выпечки и альпийских вершин - так пах порошок, с которым она стирала вещи. Дино в который уже раз подумал, стиснув зубы, что Советнику повезло с его женщинами, что с Тсуной, что с Наной.

Госпожа Савада обернулась на лестницу, в глазах отразилась тревога, между бровей пролегла морщинка.

- Тсунаеши поссорилась с отцом, снова. И не выходит из комнаты. Мне страшно, Дино-кун. Может, ты сумеешь разговорить ее?

Понятно, Емитсу ничего не сказал своей жене. Да и вряд ли собирался. Дино вежливо кивнул, послал Ромарио помочь госпоже Саваде на кухне. Не нужно постороннему присутствовать при разговоре. А сам поднялся по лестнице. Надо же - ни разу не споткнувшись. Его вела мысль о Тсунаеши.

Комната не изменилась. Уютная, в пастельных тонах, аккуратно прибранная. Тсунаеши же девочка, она всегда следила за своими вещами, пусть в косметике и нарядах и являлась полным нулем. На низком столе - забытая тетрадка с математическими расчетами, сделанными слишком правильным для Тсуны почерком. Недоеденный кусочек пиццы и чашка с давно уже остывшим, покрывшимся пленкой чаем.

Сама хозяйка сидела на кровати, прислонившись к стене, прижав подушку к груди, и смотрела вперед невидящими, расширенными глазами. Дино напомнил себе, что ей всего четырнадцать лет, а это возраст максималистов. Что она могла наложить на себя руки, будь хоть немного слабее духом.

Мужчина присел на край кровати, притянул девушку к себе.

- Позволь, - прошептал он. - Позволь мне быть рядом.

Плечи Тсунаеши задрожали, она прерывисто вздохнула раз, другой, третий… и заплакала. Горько, тихо, временами срываясь на скулеж. Его сильная девочка, она не плакала с момента ухода Хранителей. Дино обнял ее сильнее, уткнулся носом в пушистые волосы, позволяя выплакать все свое горе. У ребенка никогда не было друзей, поэтому их уход стал еще болезненнее.

Что ей сказать? Все будет хорошо? Этого никто не знает. И говорить так опасно - можно обмануть, предать оставшееся доверие. Поэтому остается только сказать правду:

- Не плачь, ты разбиваешь мне сердце.

Тсунаеши в первый раз за много дней спускается на кухню поесть.

А на следующий день Дино долго выбирает в цветочном магазине цветы. Тсунаеши ассоциируется у него с камелиями, белыми, говорящими “Ты восхитительна!”.

Девушка проводит пальцами по атласным лепесткам, нежно, осторожно, как по острой грани стекла. Бездумно, даже не краснеет. Но подносит их к лицу, вдыхает запах. Считается, что камелия не пахнет, но пламя, особенно Небесное, способно усилить тонкий аромат. Для Дино это пара пустяков. Лишь бы Тсунаеши больше не плакала.

- Поехали со мной, - он протягивает руку.

Намимори убьет ее, медленно и мучительно. Дино не сможет простить себя, если однажды, приехав погостить, обнаружит вместо Тсунаеши обычную домохозяйку, озабоченную сезонными распродажами и скидками в магазинах.

Когда Тсунаеши принимает руку, сердце у него бьется в два раза быстрее.

Тсунаеши не знает, что она будет делать в Италии, куда несомненно привез ее Дино. Она приняла руку бездумно, больше желая убежать. От боли, от воспоминаний, что эту боль приносят с собой. Каждую ночь. Ее сестра безумно похожа на Емитсу, те же глаза, те же светлые волосы. Она холодна и решительна. Она чем-то напоминает Восьмую, Даниелу. И она станет идеальным боссом Вонголы, а идеальному боссу требуются сильные Хранители.

И они ушли за ней.

В особняке ей выделяют комнату с ванной и оставляют в покое. Служанка раскладывает вещи, кланяется и уходит. Тсунаеши хочет побыть в одиночестве.

Взгляд сам падает на пышный букет камелий, бело-кремовых, пахнущих нежно и тонко. Кто-то говорил, что камелии не пахнут. И лишь пламя способно раскрыть их аромат. От этой заботы становится тепло, осколки сердца вспыхивают, как льдинки на солнце. Они еще не готовы растаять, Тсунаеши еще слишком больно думать о Намимори, о том, что было. Каждая мысль заставляет задыхаться, глаза щиплет, но это разобьет сердце Дино.

А становиться причиной чьих-то страданий Тсуна не хочет.

Ей просто нужно побыть одной.

И чтобы где-то рядом, за спиной был Дино Каваллоне.

Впервые она забывается тяжелым сном без кошмаров.

Дино мрачно испепеляет взглядом пресс-папье. Восьмое на этой неделе.

Тсунаеши не покидает своей комнаты, а когда выходит - все время обнимает себя руками за плечи, ежится, как будто прикосновение ткани майки к плечам причиняет боль. Ступает осторожно, как будто малейшее неловкое движение может ее разбить.

Как будто с нее заживо содрали кожу.

Дино это не нравится, категорически не нравится. Он не хочет, чтобы Тсуна зарывала свой талант в землю.

Девушка почти не разговаривает и много времени проводит с цветами в саду и оранжерее. Садовник не может нарадоваться: растения расцветают прямо на глазах.

С этим надо что-то делать.

Босс семьи Каваллоне спускается вниз, к оранжерее. Садовник, встречая его у входа, прикладывает палец к губам.

- Это настоящее чудо, босс.

Сердце Дино оттаивает, он улыбается, прислоняется к арочной перегородке.

Тсунаеши поет. Негромко мурлычет. И вся буквально светится, пересаживая цветок в горшок побольше, уминая пальчиками землю. Растение тянет листики к нежным рукам, само словно сияет. И Дино жутко ему завидует.

Он выходит, так ничего и не сказав.

А через неделю происходит первое нападение.

- Тсуна, ты не хотела бы стать профессиональным садовником или флористом?

Дино заводит разговор неожиданно, интуиция вопит, что все не так просто, что случилось нечто страшное. Это видно по складкам у губ Каваллоне, по морщинке между густых бровей.