– Не тяни время, Поттер, я немного занят, ты видишь?

Растерянность и обида. Малышка закусила нижнюю губу и опустила глаза. Пушистые ресницы бросали тень на её чистое лицо, которое совершенно не портили восхитительные веснушки. Хоть бы один чертов прыщ, чтобы не казалась такой совершенной. Не судьба.

– Почему мой брат говорит держаться от тебя подальше?

Вас когда-то били под дых? Когда ещё воздух вышибает из лёгких, и ты какое-то время находишься в прострации, не понимая, что происходит. Если да, то вам знакомо то, что мне пришлось испытать в следующую секунду. Если нет, то, будьте добры, разбегитесь хорошенько и ударьтесь об угол комода солнечным сплетением, я не намерен переживать это в одиночку.

– У него и спроси, – я вернулся к своему эссе. Только зельеварение могло отвлечь меня от всего на свете, и я собирался воспользоваться этим. Впрочем, человеку свойственно ошибаться.

– Я думаю, ты в курсе, и можешь дать мне ответ на этот вопрос, потому что дословно Альбус звучал примерно так: «Держись подальше от этого похотливого мудака».

– Ох, ну и что же это могло бы значить? – я отложил перо в сторону, откинувшись на спинку стула.

Лили знала меня не так хорошо, как Альбус, потому я без страха сложил на груди руки в защитном жесте.

– Ты мне скажи, – на моё равнодушное фыркание, она ответила очередным грустным взглядом. – Я тебе нравлюсь?

Меня невидимой рукой ударили в солнечное сплетение второй раз. Стиснув зубы, я всеми клетками своего мозга контролировал своё лицо, пытался сделать позу менее напряжённой. Пытаясь не реагировать так остро на надежду, сквозившую в её голосе.

Что она ожидала услышать? Да, Лили, безумно. Мечтаю о тебе ночами, пошли трахаться, только братику не говори?

И я не нашёл ничего лучше, чем засмеяться. Громко, в голос, так, что мадам Пинс сделала мне замечание, так, что студенты стали поворачивать головы в мою сторону.

Так, что на глаза Поттер-младшей навернулись слёзы.

Осталось лишь немного поднажать. Никаких ложных надежд и рыцарских подвигов, как и договаривались. Плевать на её тонкую рубашку, сквозь которую просвечивается простенькое бельё. Плевать на то, что она забрала свои гладкие волосы в небрежный пучок на затылке, открыв для всех свою хрупкую шейку. Плевать на розовые ноготки, плевать на яркие губы и огромные зелёные глазищи.

Мне плевать на тебя, Лили Луна Поттер.

– Вы, девчонки, любите выдавать желаемое за действительное, – равнодушно протянул я, глядя на то, как увлажняются её глаза, как дрожит нижняя губа. Конечно, рыжая всё ещё была влюблена. И сейчас я веду себя как последний ублюдок. Тем лучше для неё. – Сама подумай, вокруг меня куча хорошеньких девчонок, начерта мне малолетка, которая к тому же и сестра моего лучшего друга? – я поставил локти на стол, немного сократив расстояние между нами. Лили всё так же сидела, не шелохнувшись. – Ни одна дырка, даже самая сладкая, не стоит крепкой мужской дружбы, слышишь, лисёнок? – мои пальцы осторожно пробежались по её щёчке, отчего малышка вздрогнула. – Тем более если она самая обыкновенная, такая как ты, – я убрал руку от её лица, чтобы не бороться с желанием продолжить ласкать её кожу. – Тебе пятнадцать, Лили, у тебя сиськи выросли только на прошлой неделе. Конечно, я стою и падаю, мечтаю с тобой переспать. Или ещё лучше: внезапно проникся к тебе чувствами. Тебе самой не смешно?

Похоже, ей не было.

Потому что ушла она в слезах, но с гордо выпрямленной спиной и со вздёрнутым подбородком.

А я смотрел в пустоту перед собой, сжимая подлокотники, чтобы ненароком не припустить за ней.

Чтобы пожалеть, успокоить, извиниться.

И целовать.

***

Лили Поттер целовала Вуда в губы прямо в коридоре около выхода из Большого зала. Там, где наибольшее количество человек могли их увидеть, чтобы сплетни обязательно дошли до меня, если бы мне не удалось это увидеть собственными глазами.

Но мне удалось, ещё как.

Я с мазохистским удовольствием не отрывал глаз от рук Вуда, который сжимал своими потными ладонями её талию, от языка Лили, которым она ловко орудовала в чужом рту, ну и от её совершенных пальцев, которыми она перебирала волосы этого мудака.

И, конечно, это показательное выступление было исключительно для меня: когда я вышел в коридор, завидев меня краем глаза, рыжая стала ещё более остервенело вылизывать рот Вуда.

Я улыбнулся, когда она посмотрела на меня. Увидел разочарование в её глазах и зашагал прочь от этого места.

Чего ты ожидала? Сцены ревности? Хотела доказать себе и всем вокруг, что я равнодушный ублюдок лишь снаружи? Ну уж нет, Поттер. Ещё не родился тот Малфой, что будет играть по твоим правилам.

Я отогнал прочь неосторожную мысль о том, что, будучи матерью моих детей, она таки произведёт на свет Малфоев, которым придется плясать под её дудку. Но об этом и речи не шло, естественно. Хоть мои принципы уже давали трещину.

А иногда вообще летели в пропасть.

***

Универсальный совет: встретьте свой запретный плод в пустом коридоре и готовьтесь быть изгнанными из рая.

– Промой рот с мылом, Поттер, этот гандон любит лизать девочкам между ног, ты не знала? – я хотел пройти мимо, правда, чертовски хотел.

– Пошёл к чёрту.

Я ухмыльнулся и поцокал языком, развернувшись на каблуках. Лили выглядела почти спокойной.

– Как-то ты осмелела с последнего нашего разговора. Где дрожащие губки? Что, не будешь выдавливать слёзы в этот раз?

На лице Лили появилась лёгкая улыбка, практически незаметная. Она покрепче схватилась за ручку своей школьной сумки.

– Выдавливать слёзы? Ты настоящий придурок, Малфой, если до сих пор не понял, что лицемерить не в моих правилах. Я не собиралась тебе признаваться тогда, и ты прекрасно знаешь, что тринадцатилетняя школьница вряд ли бы смогла обойти действие зелья, – заправила за ухо прядь волос, потёрла нос, поджала губы. Я не дышал. – Тогда, в библиотеке, я просто наивно надеялась хоть на намёк на взаимность. Я никогда не врала тебе о своих чувствах.

Я услышал страшный рёв до того, как понял, что это мой голос. Оглушающий. Страшный. Отражающийся от каменных стен древнего замка.

– Так какого хуя ты, дура, засовываешь свой язык всякой падали в рот? Какого хуя делаешь так, чтобы я это видел? Не лицемеришь, говоришь? Значит, Вуд тебе нравится? Ваш поцелуй был чертовски горячим, не могла же ты быть неискренней с ним? – чёртовы вспышки перед глазами, и вот уже передо мной затравленный взгляд и вжатый в стену затылок. Благо, я успел подставить руку, потому теперь сжимал в кулаке ее волосы. – А чего замолчала? Отвечай: нравится тебе Вуд? Насколько он хорош? Где ещё побывал его язык? Отвечай, чёрт возьми!

Лили глотала воздух, как рыба. Приоткрывала полные губы. Словно приглашала.

Невежливо отказываться от приглашений, друзья.

Я много раз представлял себе наш первый поцелуй, но в реальности всё было гораздо лучше. Ярче. Сочнее. Вкуснее. То ли чёртов блеск, который я слизывал с её губ, то ли сладкий язык: что именно сносило крышу, я не помнил. Помнил, как выцеловывал родинки на её шее и стонал куда-то в ключицы, интуитивно вжимаясь пахом в её сведённые вместе бёдра.

Её кожа плавилась под моими пальцами, и её дрожь была лучшим вознаграждением для меня. Как и то, что она бросила на пол школьную сумку и обвила мою шею руками, сдаваясь, позорно капитулируя, позволяя мне всё, что хотелось. Потому я лез под юбку, сжимал в ладонях округлые ягодицы, кусал подбородок. Лихорадочно, быстро, но так необходимо.

– Малфой, ты…

– Поттер, отвечай. Где. Ещё. Побывал. Его. Язык? – я скользнул ладонью в её трусики, и она выпучила глаза.

– Нигде, Скорпиус, я клянусь.

Моё жалящее имя было сладким леденцом на её языке.

– Лучше поклянись, что больше никогда не позволишь каким-то отбросам себя лапать, – она судорожно закивала головой, притягивая меня к себе. – Добилась своего, маленькая сучка? Надеюсь, ты очень довольна тем, что вывела меня из себя, потому что, знаешь, тебе исполняется шестнадцать через пару дней, и у тебя будет особенный подарок. Знаешь, какой? Твердый. Горячий. Внутри тебя. Тебе понравится, чёрт возьми.