Дома, как и рассчитывал, пообедал вместе с мамой и сестрёнкой. Та же каша, овощи, квас. Под конец трапезы "закапризничал", типа "что это мы всё без малины, да без малины, так и зубы выпадут". Мама удивлённо вздёрнула брови, такого сынок в её присутствии себе никогда не позволял. Лана ехидно заметила, что малинка рядом совсем, как в лес зайдёшь, по медвежьим следам сразу найдёшь. Я со вздохом вынул поделку Горислава, парень очень старался - при определённой фантазии в фигурке можно было узнать человечка с дудочкой в руке, прижатой к груди. Или с палкой... или моржа с одним клыком - если б сам не строгал, ни за что б не догадался. Протянул Лане, сказав, что это для неё, всё что могу, мне вообще пора упражняться с отцовским мечом. Сестрица с интересом разглядывала игрушку, заметила, что если её раскрасить, может получиться красиво. Но за малиной ей идти одной совсем не хочется и страшно. Я загадочно скосил глаза на двери, а вслух грустно согласился, - ну, нет, так нет.
Поблагодарив маму, вышли, во дворе Лана требовательно посмотрела мне в лицо, я поманил её рукой, - пойдём.
Под клёном не сразу нашёл заветное место, выкопал заветный стеклянный шарик, незаметно стыренный у заезжих купцов. Бусы рассыпались, и Горик, удачно оказавшись в нужном месте, со всеми бросился собирать на пирсе стекляшки. Бусы собрали и дорого продали - купцы недостачу драгоценных шариков не заметили. Дал подержать Лане сокровище и обратно зарыл, заявив, что она получит шарик за полный туесок малины.
- А это задаток. - Я вынул из рукава нож и протянул сестрёнке. Она сноровисто убрала его в рукав, потянулась ко мне, чмокнула в щёку! Резко обернулась, метнулась к дому. Я успел крикнуть вслед. - Одна не ходи, позови подружек!
Мог и не говорить, ясное дело. На душе немного посветлело - по моим расчетам девчата должны задержаться в лесу до нападения, если не совсем дуры, возвращаться побоятся, а дальше... посмотрим. На подземный ход надежда слабая, да и нет резона про него рассказывать, всё равно толком объяснить никак не получится. Я сходил в дом за мечом и вышел на улицу. Даже с завязанным оружием на плече я мог не опасаться мальчишек, ребята хорошо понимали, что за штуку я несу. Оружие погибшего воя священно, сам я могу быть каким угодно засранцем, его память неприкосновенна. Пацаны встретились мне за три дома, я опустил голову. Пусть думают, что мне стыдно, да пусть думают, что хотят... только бы никого из них не видеть! Я неспешно загребал ногами пыль с улицы, вокруг смолкали разговоры. На вечевой площади в тени клёнов я присел прямо на траву, положив меч на колени. В отдалении маячили неподвижные фигурки мальчишек, они ждали от меня чего-то. Уходили минуты, сердце ударами отсчитывало секунды, пытаясь задержать мгновенья - туки-так, так... так...
Воздух дрогнул и поплыл перед глазами с первым взвывом. Я видел собачий вой как языки чёрного пламени до неба. Рот наполнился знакомым послевкусием - резким, металлическим. По жилам пробежал жар, воспламеняя меня, тело низко загудело, я ощутил гул земли, стал его продолжением, эхом. Льдистый, колючий воздух впивался и разрывал легкие, меня пронзали тысячи разрядов. Я поднял глаза к небу, через зрачки прямо в мозг ударила молния, сознание затопила слепящая вспышка, мир пропал, стал чёрным, но с каждым разрядом проявлялся, словно изображение на древней фотобумаге. Оно вернулось, то чувство, что я забыл на войне... когда всё предельно ясно, отчётливо видно, слышится каждая секунда и ощущается все сразу невыносимой радостью, несказанной болью...
Я ждал неподвижно, наполняясь весёлой лютостью, перерождаясь. Псы выли почти час, наконец, над посёлком разлетелись дробно-звонкие тревожные удары - пора. Встал, поднял меч... невероятно! Я держал его в вытянутой перед собой руке без усилия! Плавно взмахнул, описывая восьмёрку, гм, что-то мешало. Недоумённо уставился на тесёмку, левой рукой схватился за ножны, правой раздражённо рванул клинок за рукоять, он, разрывая рушник, легко скользнул на волю. Лоскуты медленно падали наземь, шаг назад, и я парой взмахов утроил их число. Пойдёт для начала. Бросаю ножны на траву, меч на плечо, степенно направляюсь к воротам.
Их уже запирали, когда я остановился напротив, чтобы снова ждать. Время пропало, остались только события. Люди побежали на подмостки. Заревели рога. С тына упал первый защитник, пронзённый стрелой. Когда упал последний, в ворота ударил таран. Грозный окрик Владислава:
- Горислав, бегом домой!
Я не оборачиваюсь. Братья, не сказав ни слова, становятся слева от меня. Нам не нужны слова, наши языки - это наши клинки.
- Горик, нет! - мамин горестный возглас. Она пришла спасать ребёнка, а увидела сына с обнажённым отцовским мечом.
- Горик! - на этот возглас я обернулся, словно меня ударило током - сестрёнка! Кричу маме. - Уведи её! Это воля богов! Бегите!
Мать упала на колени в слезах, сестра схватила её за руку, тянет. Умоляю уже. - Бегите же ради нас!
Мама, словно опомнившись, вскочила, схватила сестрёнку, они, наконец, побежали.
В ворота ударило уже третий раз - беру разбег, прыжок вперёд, выставив перед собой меч. Грохот и треск четвёртого удара, я прижимаю рукоять к груди, группируюсь, сальто и ногами в обломок ворот - тресь. Падаю сбоку от тарана среди мужиков с уже натянутыми луками. Меч пошёл на первый круг - чмак, чмак, чмак - три сапога остались на нашей земле, а их хозяева начинают заваливаться, потеряв опору. Клинок замедлил полёт, отталкиваюсь ногами и в кувырок через оружие. Резко выпрямив ноги, бью сбоку под колено - хрусть. В уши ударил рёв раненого медведя. Не глядя, взмахнул над собой мечом, вражья секира вонзается в землю, разбойник, не удержавшись, заваливается пузом на клинок. Подтягиваю ноги под себя, на корточки, разворачиваю нанизанную тушу под предназначенные мне удары - я просто чувствую их тени. Три топора в спину, удваиваю! Стряхиваю мертвеца, и сталь берёт плавный разгон по дуге снизу вверх - рука по локоть, рыжебородая челюсть в разлёте алых капель. Шаг в сторону, разворот, и плавно по нисходящей - плечо, локоть, шаг вправо и остриём в бок, пробивая кольчугу. Рев разделился, среди общего воя и лязга я услышал своих, Владислава, Добрыню, Пересвета и Броника! Справа от меня батя с братцами врубились в копейщиков, из-за их спин выскакивают родовичи, кто с мечом, кто с дубьём. Правило старое - нож идёт за остриём, рукоять к груди, прыжок и колющий удар в грудь здоровяку в доспехах. Мужики следуют за мной, успеваю прикрыть своих, подставив ополченцев под мечи. Без разницы - они сами ринулись на оружие, наша общая цель - продать жизни подороже, выиграть драгоценное время. Вражеские воины смешались, сценарий разрушен, звучит наш джаз - это наша песня! Ловлю на себе взгляд Владислава, и снова я лезвие пяти клинков - атака в обход ополченцев, пока их не прижали с фланга. Бью сверху наискосок, враг закрывается щитом, я резко сгибаю руки в локтях, прыгаю, закрутившись волчком, врезаюсь в щит спиной - удар отозвался в теле бронзовым гулом. Падаю на ноги сбоку от него, перехватываю меч и наугад колющий за спину - лезвие преодолевает защиту, вонзается в плоть. Броник отбивает направленный в меня меч, Пересвет отсекает кисть. Добрыня заскочил за покалеченного разбойника и врезал в спину противнику бати. Владислав порвал дистанцию и ударом кулака смял шлем и череп под ним. Его в плечо достаёт клинок, Броник, потеряв голову, прямолинейно атакует и пропускает выпад в горло. Первый... Рёбра будто ошпарили, возвращаюсь в бой, уже инстинктивно отпрыгнув от одного клинка, и тут же уварачиваюсь от другого. Второй - взмахнув руками, валится наземь Пересвет пронзённый в спину тяжёлым копьём. Всё ясно - ополчения больше нет, противник перестроился. Владислав с рёвом бросается к врагу в дорогих доспехах, что ж, хороший выбор. Добрыня справа, я слева, для нас главное, чтоб бате не успели помешать. Меч Владислава не смог пробить сверкающий панцирь, скользнул, гигант вбивает меч бате в грудь, он падает на колено. Добрынюшку ударили в живот, он хватается за лезвие, с ладоней хлещет кровь. Мне обжигает и замораживает левое плечо, успеваю отшагнуть и присесть, над головой пролетает шипастая дубина. Страшные когти вонзаются в лопатку, меня разворачивает, как во сне плавно качнулся небесный купол, в душе проснулась первая слабенькая нотка, на краю сознания затренькали бубенцы - море, и как море холодные глаза в прорези наличия шлема... Душа запела с небом, морем, сталью в унисон, время остановилось... а-а-а!!! Все силы, всю страсть, всю ненависть в бросок - отцовский меч срывается молнией, прожигает ледяные глаза. Лезвие с хрустом пробивает переносицу, голову в шлеме запрокидывает вверх, через щель в наличии выплёскивается султан алых брызг, разлетаются веером, кровавые капли сверкнув на миг застывают... Обжигает спину, во мне нестерпимо полыхнуло, медленно из груди выходит сталь, указывая на море. Волны качнулись, ахнули вверх, земля вздыбилась и приняла меня в свои объятия.
