- Ну уж - дудки! - отвечал Алоиз.

И все же он был рад, что Леокадии здесь нравится. Раскрыл сумку с провизией и съел последний бутерброд. А Леокадия оказалась вдруг в окружении приветливых морд и лоснящихся боков, ноздри ее приятно волновал конский дух, а уши - пение кузнечиков, которые стрекотали совсем не так как дома, но тоже очень весело.

- О, ля, ля! - воскликнул Эварист. - Вы очаровательны! У вас такие чудные крылья!

- Впервые слышу о крылатых лошадях, - перебила его худая кобыла. Вы какой породы, барышня?

- ПОРОДЫ? - спросила Леокадия. - Я - Гнедая, по-моему, это и так видно.

- Да нет, я говорю не о масти. Порода - это то, что дается от отца и матери, от дедов и бабок. Это то, что ДОЛЖЕН иметь каждый.

- Ах, понимаю! - воскликнула Леокадия. - Я от прабабки Альбертины Серой в яблоках. Но у нас в роду была и наседка.

- НАСЕДКА? - воскликнули кони. А худая кобыла даже заржала:

- Эварист, женись на Леокадии. У вас выведутся цыплята. И при этом БЕСПОРОДНЫЕ.

- Очень даже может быть, - подтвердила Леокадия.

И поскакала прочь, к ручью. А вслед ей доносилось насмешливое ржание.

- Что случилось? - спросил Алоиз, с большим трудом догнавший ее.

- ПОРОДА, - вздохнула Леокадия. - Еще одна вещь, которой у меня нет.

И потянулась за незабудкой.

ЛЕОКАДИЯ И КАРЬЕРА

- Леокадия, на площадку! Слышишь, Леокадия? - доносилось из мегафона.

- Ах рвань хомутная! - простонала Леокадия. - Не дадут доесть булочку с салатом.

И нехотя покинула буфет, а Алоиз шел за ней следом, на ходу расчесывая ей хвост и укладывая перья.

- Опять ты к чему-то прислонилась! Половина грима сошла! недовольно ворчал он. - Помни, что фильм цветной. И ты должна быть рыжей. Рыжий цвет теперь в моде.

На лестнице их окружили Журналисты. Они задавали вопросы по-французски, а Леокадии пришлось на них отвечать. Ведь, к несчастью, Оноре научил ее говорить по-французски.

- И давно вы крутите фильмы? - спросил Журналист.

- Вообще-то я кручу хвостом. Зато с самого рождения.

- Что вы думаете об Оноре?

Оноре журналисты уважали ничуть не меньше, чем Леокадию, потому что Леокадия играла Леокадию в фильме про Леокадию, а Оноре учил Леокадию, как она должна играть Леокадию в фильме про Леокадию.

- А я о нем вовсе не думаю, - ответила Леокадия. - Только я соберусь поесть - меня сразу же вызывают на съемку.

- А что вы делаете в фильме? - допытывались дотошные журналисты.

- Карьеру! - отвечала Леокадия. - А вообще-то это Оноре с МОЕЙ ПОМОЩЬЮ делает карьеру. Ведь до того как он меня встретил на Эйфелевой башне - я там приземлилась вместе с Алоизом - он был самым обыкновенным фотографом.

- Замолчи, Леокадия! - вмешался в разговор Алоиз. - Никто не любит, чтобы ему напоминали о том, что еще недавно он был самым ОБЫКНОВЕННЫМ.

- А я очень люблю, когда мне напоминают о том, как я была самой ОБЫЧНОЙ легковой кобылой. Ведь именно это во мне НЕОБЫЧНО.

- А как вам нравится Париж? - спросил один из Журналистов.

- И это по-вашему - Париж? - удивилась Леокадия. - Печальное зрелище - город без клевера.

И она тут же скрылась в дверях Большого павильона, который Оноре называл Площадкой и где было множество домов и домиков, изображавших дома и домики Старой площади, а также кустов и кустиков, изображавших кусты и кустики Шестиконного сквера.

- Но на самом деле все это вовсе не то, - говорила Леокадия. - И сама я в кино тоже на себя не похожа. Будто сама себя передразниваю. Да и полетать негде - в кадр не влезаю.

- Зато потом тебя поместят ВСЮДУ, - утешал ее Алоиз. - Ты уже и теперь ВСЮДУ. На обложках журналов, на конфетных обертках, бутылочных этикетках. Сыр "Крылатый Конь", таблетки "Бодрящий Мустанг". Ты теперь звезда шоу-бизнеса. Суперзвезда. Разве ты не заметила, что самая модная прическа теперь "конский хвост"? Все гимназистки так ходят. Ты для них богиня, кумир, а, может, и пророк.

- Пусть ходят. Крылья у них все равно не вырастут. Скажи мне, Алоиз, почему нет пророка в своем отечестве?

Целый день проходил у них на съемках, хотя Алоиз и не играл в паре с Леокадией. Он следил за тем, чтобы она не чувствовала себя одинокой среди чужих и ходил за ней следом, пока Оноре не начинал сердиться и кричать:

- Господин Алоиз, не лезьте в кадр! За вас играет Марсель, а за кого вы хотите сыграть?

Вечером они усталые возвращались на улицу Вашингтона, в гостиницу, где Оноре снял для них два отдельных номера с ваннами. А по воскресеньям, несмотря на усталость, они ходили осматривать Париж, потому что иностранцы должны непременно осмотреть Париж.

Особенно те, кого еще и снимают на фоне Парижа.

К примеру, Оноре говорил:

- Сегодня будут съемки в Лувре.

И тогда Леокадия с Алоизом отправлялась в Лувр, где разглядывали египетские мумии, греческие скульптуры или портреты голландской школы.

- Моих портретов гораздо больше, - говорила Леокадия. - Они везде. И на конфетах, и на этикетках с кока-колой, и на тонизирующих таблетках. Правда, иногда у меня бывает оборвано ухо или проколот булавкой глаз, или крылья замазаны мелом.

И вдруг Леокадия остановилась как вкопанная. На лестничной площадке она увидела крылатую женщину из мрамора.

- Гляди, ей голову оторвали! Тоже, небось, была звездой шоу-бизнеса! Суперзвездой! Хорошо хоть крылья оставили.

А потом добавила:

- Пусть радуется, что у нее нет головы. С одними крыльями никакой Оноре не заставит ее делать карьеру.

ЛЕОКАДИЯ И АПЛОДИСМЕНТЫ

ЛЕОКАДИЯ В ПАРИЖЕ

ЛЕОКАДИЯ В ФИЛЬМЕ "КРЫЛАТЫЙ КОНЬ"

СЕГОДНЯ ЛЕОКАДИЯ ПАРИТ НАД ЛУВРОМ

Так зазывали плакаты на всех станциях метро. А Леокадия их не видела, потому что ездила не на метро, а в открытом автомобиле, в котором могла встать во весь рост, раскланиваться с прохожими и крыльями посылать им воздушные поцелуи.

- У меня крылья болят от поцелуев! - жаловалась Леокадия, поработай за меня, Алоиз.

- Ну уж нет, - вмешался Оноре. - Алоиз не конь и у него нет крыльев. А парижане желают, чтобы им кланялся крылатый конь.

Оноре был режиссером фильма о Леокадии и потому считал, что знает все лучше всех.

- Может, и не все, - говорил он, - но зато все, что я знаю, я знаю наверняка. Я сразу это понял как только увидел тебя на Эйфелевой башне. Конь и только конь. Крылья и только крылья.

- Ты знаешь, Алоиз, наконец-то я прославилась не потому, что я Нелетающий Конь или Летающий Неконь, Пегас Поэта или Поэтесса Пегаса. Я теперь знаменита просто так, САМА ПО СЕБЕ.

- Но, может, хватит с тебя? - простонал Алоиз и прикрыл голову парижской газетой: ему не хотелось, чтобы на его великолепной лысине вдруг выступили веснушки.

- Все только начинается! - потер руки Оноре. - Это ведь только первый фильм.

- Гляди, я опять у тебя на голове, - изумилась Леокадия, разглядывая газетную треуголку, которой Алоиз прикрывал лысину и где на первой полосе красовалась СУПЕРЗВЕЗДА ШОУ-БИЗНЕСА - Леокадия.

В кино было много народу и все хлопали.

- Совсем как у Президента, - огорчилась Леокадия. - После аплодисментов начнут кричать "Вон!"

- Ну нет! - засмеялся Оноре. - За билеты-то они заплатили!

И плюхнулся в кресло рядом с Леокадией и Алоизом в самом лучшем ряду, а потом к ним подсел еще и Марсель. И сказал:

- А вы зачем сюда пожаловали, господин Алоиз? В этом фильме вас играю я!

- Да ведь никто не поверит, что вы это я, - возразил Алоиз. - У вас не только бороды, и усов-то нет!

У Марселя и в самом деле не было ни бороды, ни усов, ни лысины. Он вообще не был похож на извозчика, но не догадывался об этом, потому что ни разу в жизни не видел настоящего извозчика. Но поссориться с Алоизом не успел: начался фильм и Марсель ужасно боялся прозевать самого себя. Он и в кино пришел только для того, чтобы не прозевать себя.

- Ах рвань хомутная! - воскликнула Леокадия. - Клянусь оглоблей, здесь все начинается с конца.