– Мне бы этот вариант подошёл.

– Понимаю тебя, – покосился на неё Дэн, – но насколько я знаю, роботы действуют строго по заложенной программе. Такая вещь как воображение для робота невозможна. А я помню, что меня зовут Денис. Что я живу в городе Старый Ельск, о котором у вас никто никогда не слышал. Помню своих родителей, школу, друзей.

– Ты что, с ума сошёл? – зашипела Даша, оглядываясь по сторонам. – Уф, хорошо, что телефон отключился.

– Чего я сказал?

– Ты совсем псих? В КЭТ захотел?

– Да что случилось?!

– Я что ли только что сказала запрещённое слово?

– Какое слово? Я ничего такого неприличного не сказал. – Даша выразительно смотрела на Дэна и он, пожав плечами, продолжил, – я сказал, что помню родителей, шк…

– Тс. Уж не собираешься ли ты повторить?

– Что?! Школа? – Дэн ничего не понимал.

– Нет, последнее слово на д.

–А! Дру… – Дэн не договорил, потому что Даша закрыла ему рот ладонью.

– У, как тут всё плохо, – покачала головой Даша, – давай договоримся: я отпущу руки, но ты этого вслух не произносишь. Во всяком случае, пока я рядом. Хорошо? – Дэн кивнул, и Даша убрала руки.

– Чего я такого…

– Помолчи! Иначе я тебя точно убью. Ты сегодня уже второй раз меня разозлил до предела. Хватит. – Даша сделала паузу, Дэн сидел, молча с недовольным видом. – Ты или дурак, или прикидываешься. За такие слова живо отправишься в КЭТ на беседу или ещё что похуже.

– Да что в… в этом слове такого? У нас это обычное слово, его все говорят. В каждой книжке пишут. У меня др…у-у-у…– застонал Дэн, – этих слов много.

– У вас – это в Старом Ельске, которого нету?

– Именно. Я его хорошо помню, а роботы не умеют выдумывать. Кстати, никакого комитета по этике у нас нет. Я даже не слышал о нём никогда. А здесь его все боятся, как огня. Родители так постоянно оглядываются и шепчут. Только и слышно КЭТ да КЭТ. Кошкин дом какой-то.

– У вас нет КЭТ? Это уж вообще ерунда какая-то. Кто же там за порядком следит?

– Полиция следит. Ну, это если, что случиться, а так никто не следит наверно.

– Полиция и у нас есть. Только она нужна чтобы преступлений не было. А кто за этикой следит?

– Да за какой этикой? Вежливо разговаривать, да старшим место в трамвае уступать?

– Старшим место уступать как раз не надо. – Даша посмотрела на Дэна с подозрением, – Ты специально меня дразнишь?

– По-моему, это ты мне голову морочишь. Мстишь, наверное.

– Вот ещё! Ты элементарных вещей об этике не знаешь, будто в школу не ходил.

– Ходил. Только в нормальную школу. В которой дру… м-м-м – Дэн чуть не зарычал от злости, – некоторые слова не запрещаются, и даже приветствуются.

– Так, всё! – я тебя слушать больше не хочу. – Даша решительно встала, собрала полотенце.

– Даша, – Дэн тоже поднялся на ноги, – ты… ты придёшь завтра? – Даша прищурилась, глядя на Дэна, и он как бы оправдываясь, заторопился, – я здесь больше никого не знаю.

– И что? Человек должен быть самодостаточным. Должен рассчитывать только на себя в решении своих личных проблем. Это основное правило этики.

– Да? – приуныл Дэн, и поймал неожиданную идею, – так может, подтянешь меня по этике? Помогать отстающим – это правильно?

– Вообще-то нет. Если ты не справляешься со своей задачей, тебя надо заменить более умелым. А ты должен найти задачу попроще. Никому не надо помогать, каждый должен занять место, которое заслужил – так учит этика.

– Дурдом! Значит, ты не придёшь, – расстроился Дэн.

– Я… я принесу тебе учебник по этике для первого класса. Думаю, это нельзя будет считать помощью.

– Конечно, нет. Какая же это помощь, – заторопился Дэн, – я буду ждать тебя с учебником здесь завтра утром.

Даша ушла, больше ни разу не обернувшись. Дэн разделся до трусов и остался загорать на жёлтом, прогретом песке. Если уж попал из зимы в лето надо пользоваться моментом. Даже если загар достаётся чужому телу. Домой он отправился через час.

Глава 4. 

– Привет, – улыбнулась Татьяна Васильевна, – садись, я тебя покормлю.

Дэн перестал бояться, но пока стеснялся общаться с малознакомыми взрослыми людьми. Обед прошёл практически в молчании. Однако у него появились вопросы, которые следовало выяснить не откладывая.

– Можно с Вами поговорить?

– Конечно.

– Я бы хотел м… как бы это сказать? Поговорить не здесь.

– На улице?

– Да, – кивнул Дэн. – И телефон оставьте. Вам ведь никто не должен звонить?

– Хорошо.

Они вышли на улицу, и отошли подальше от дома, женщина села прямо на траву под берёзой, Дэн поколебался и сел рядом.

– К чему такая секретность?

– Пока не знаю. Вы мне скажете потом, не зря ли я так беспокоился.

– Так, о чём ты…

– Я хотел спросить об одном слове, которое… в общем, это слово… – Дэн оглянулся и добавил шёпотом, – «друг».

Собеседница, к удивлению Дэна, отреагировала довольно спокойно, она задумалась и долго не отвечала. Дэн ждал.

– Скажи, Виталик, откуда ты узнал это слово?

– Я понимаю, как Вам это тяжело, – мягко сказал Дэн, посмотрел на женщину с сочувствием, – и всё-таки, я Денис, или Дэн.

– Да, конечно, никак не могу привыкнуть, – она закрыла лицо руками.

– Простите, – Дэн растерялся. – Я что-то… Ну, если хотите, можете называть меня Виталиком, я не возражаю.

– Нет, нет. Что ты! – Она посмотрела ему прямо в глаза. – Мой сын умер много лет назад. А этот клон был всего лишь его бледной тенью. Я долго не могла привыкнуть, но за столько лет… Теперь ты ведёшь себя как живой мальчишка, оставаясь внешне всё тем же Виталиком. Я вижу, каким бы мог быть мой сын, и каким он никогда уже не станет. – По её щеке заскользила слеза. Дэн совсем смутился. Она быстро вытерла её тыльной стороной ладони, – пожалуйста, не рассказывай об этом никому.

– Хорошо, но в этом нет ничего страшного.

– Мне кажется, ты не понимаешь. И я не совсем понимаю тебя. Ты бы действительно согласился называться Виталиком, если бы я попросила?

– Конечно.

– Почему?

– Что, почему? Если бы Вы попросили, я бы согласился. И всё.

– Я именно об этом. Ведь тебе нравится твоё имя, имя Виталий для тебя ничего не значит. Почему бы ты согласился вопреки своим желаниям?

– Ну, мне это не слишком трудно, словно в игру играть или роль в театре, а для Вас мне показалось это очень важно. Я был бы рад облегчить ваши страдания. Тем более, что мне для этого почти ничего не пришлось бы делать, нужно только привыкнуть.

– Тебе пришлось бы отзываться на чужое имя, подыгрывать. Тебе ведь это не нравиться.

– Не нравиться. Если честно. Но я могу это терпеть.

– То есть ты готов терпеть неудобства ради другого человека?

– Ну, не всегда, – смутился Дэн, – но, если это хороший человек и ему действительно нужна помощь, я постараюсь помочь.

– На этом ведь основано, то, с чего мы начали? – спросила Татьяна Васильевна, и добавила шёпотом, – дружба, любовь.

– Пожалуй, не только на этом, – пожал плечами Дэн, – но, это тоже важная часть. Да, уметь уступать, прийти на помощь даже вопреки своим желаниям.

– У нас есть закон об этичном поведении и этический кодекс, – устало сказала Татьяна Васильевна. – Они приняты много лет назад, и являются одними из основных законов. За их нарушения карают очень строго – самое лёгкое, если уволят с работы, лишат всех чинов и званий, в худшем случае – концентрационный лагерь. Оттуда никто не возвращается. Никогда.

– Что там в этом кодексе?

– Я дам тебе почитать. Но если коротко – считается неэтичным, если один человек помогает другому. Особенно если он делает это в ущерб своим собственным интересам.

– Я не понимаю. – Солнце сквозь листву светило Дэну прямо в глаза, он отодвинулся и прислонился к белому шершавому стволу. – Человек не способен в одиночку делать абсолютно всё. А как же заводы и всё такое… ну, где нужно сотрудничество?

– Конечно. Сотрудничество никто не запрещает. Это нормально и даже необходимо, ты прав. Только каждый участник коллектива, каждый сотрудник должен делать это ради своей собственной выгоды. Например, за зарплату или ещё какое вознаграждение. Неэтичной считается работа или помощь просто так. Есть такое слово – бескорыстно. – Татьяна Васильевна вопросительно посмотрела на мальчика.