– И вы не сердитесь?

По лицу Итана промелькнуло странное спокойствие, пришедшее на смену мимолетному смятению.

– Нет, Джайдип, я на тебя не сержусь. Давай рассказывай об услышанном.

– Вам это может не понравиться.

– Не сомневаюсь. И все равно рассказывай.

– Женщины говорили, что у вас в Англии была жена. Она родила вам двоих детей, но сама умерла в родах.

Мальчику показалось, что окружающий мир замер. Он ждал ответа учителя.

– Это правда, Джайдип, – наконец сказал Итан. – Моих детей зовут Иви и Джейкоб. Мне было тяжело даже смотреть на них после случившегося. Потом меня пригласили в Индию. Пожалуй, правильнее сказать, что я сбежал сюда. Да, Джайдип. Я сбежал из городка Кроли, где у меня есть дом и дети, и приехал сюда, чтобы жариться на солнце вместе с тобой.

Джайдип подумал о своих отце и матери. Сколько любви и заботы дарили ему родители! У него сжалось сердце при мысли о тех двух детях. Джайдип не сомневался, что они окружены заботой, однако у них не было главного – отцовской любви.

– Но мое пребывание здесь скоро закончится, – сказал Итан, словно прочитав мысли Джайдипа, и поднялся. – Пора возвращаться в Англию, в Кроли, к Джейкобу и Иви. Прежде чем уехать, мы с тобой сменим деревянное оружие на стальное. Я успею порадоваться тому, что ты вполне готов к настоящим поединкам, и только тогда вернусь домой. А там, Джайдип, я сделаю то, что должен был бы сделать с самого начала: я стану отцом своим детям.

Слова Итана были насквозь пронизаны смыслом, который Джайдип, невзирая на свою интуицию, не мог постичь. Итан косвенно признавался Джайдипу, что их дружба пробудила в нем отцовский инстинкт, угасший сразу после смерти жены. И так же косвенно он благодарил мальчишку.

Однако Джайдип из всех слов услышал только одно – «поединки».

А вскоре после этого, фактически сразу же, как только в руках Джайдипа оказалось настоящее оружие, Итан обнаружил у своего ученика один недостаток. Серьезный недостаток.

В тот вечер, когда Призрак впервые встретился с Мэгги, он, как всегда, возвращался домой, в нишу туннеля. Путь лежал через кладбище при Мэрилебонской церкви, где молодой индиец, по обыкновению, хотел проверить положение сигнального камня, однако все его внимание неожиданно оказалось приковано к кое-чему другому.

Это случилось почти год назад. Как и сейчас, дни тогда были короткими и холодными. В такую темень и холодину вы едва ли потащитесь на кладбище, если только на это у вас нет какой-нибудь весьма серьезной причины. Причины, которую нельзя назвать иначе, как темные делишки.

Звуки, долетавшие до ушей Призрака, свидетельствовали именно о таких делишках.

Он остановился у прохода возле низкой церковной стены и прислушался. Темные делишки могут быть как относительно невинными (например, встреча искателя плотских утех с проституткой), так и весьма опасными. И по всему выходило, что на кладбище происходит что-то весьма дурное. Судя по голосам, там собралось не меньше пятерых мужчин. Один из них хохотал и убеждал других не стесняться. До ушей Призрака долетали и другие звуки. Звуки насилия. Похоже, кого-то били сапогами (наверное, сапожник, тачавший эти сапоги, и подумать не мог о таком их применении). И похоже, этот «кто-то» был женщиной. Призрак сразу почувствовал, что ей очень-очень больно.

Разумеется, мимо проходили и другие люди. Они тоже слышали шум на кладбище и крики женщины, на которую градом сыпались удары и которая умоляла о пощаде. Но из всех прохожих остановился только Призрак. Он не должен был останавливаться. От него требовалось всегда и всюду оставаться незаметным. И все же он остановился, поскольку был ассасином… настоящим ассасином, прошедшим обучение у Арбааза Мира и Итана Фрая и с детства усвоившим ценности братства.

И будь он проклят, если сейчас пройдет мимо того места, где пятеро мерзавцев развлекались, избивая женщину.

Призрак перемахнул через низкую каменную стену, служившую границей кладбища, и устремился в сумрак. Шум не прекращался. Чувствовалось, пьяная компания наслаждалась этой гнусной игрой. Их голоса подсказывали Призраку: двое – из «сливок общества». Принадлежность остальных определить он не мог.

Света фонарей, которые эта компания принесла с собой, вполне хватало, чтобы разглядеть на фоне массивного здания церкви двух хорошо одетых мужчин и женщину, лежащую на каменных плитах.

– Как ты это назовешь? – спрашивал один.

Он стоял, широко расставив ноги, между которых и лежала несчастная. Он нагибался и бил ее по лицу. Второй хохотал, прикладываясь к фляжке.

А впереди замерли трое рослых мужчин в котелках. Они стояли спиной к господам и жертве. Телохранители. Все трое напряглись, увидев парня, который шел к ним, огибая поваленные надгробия. Арбааз и Итан посоветовали бы подкрасться незаметно. Двоих Призрак сумел бы убить почти мгновенно, не дав им и вскрикнуть. Но увиденное пробудило в индийце какую-то первобытную злость, в нем взыграло чувство справедливости, ему захотелось драки. Призрак желал не просто восстановить справедливость, но сделать это открыто.

– Проваливай отсюда, дружище, – сказал один из телохранителей. Он стоял, скрестив руки. – Тебе, парень, здесь не на что смотреть.

Товарищи говорившего чуть сместились. Один держал руки в карманах пальто. У второго они были сцеплены за спиной.

– Отпустите женщину, – потребовал Призрак.

Пьяные джентльмены прекратили забаву и отошли от распростертого, кровоточащего тела женщины. Перевернувшись на бок, она стонала от боли, радуясь, что в череде ударов возникла пауза. Из-под измятого, перепачканного грязью подола торчали ноги. Копна спутанных грязных волос закрывала окровавленное лицо. Бедное, жалкое существо лет шестидесяти, если не больше.

– Отойдите от нее, – велел мужчинам Призрак.

Один из «сливок общества» захихикал и передал фляжку приятелю. Тот, радостно сверкая глазами, поднес горлышко к губам и принялся жадно пить. Вид у обоих был такой, словно они ждали начала увеселительного спектакля. Один против пятерых. То-то будет потеха. Призрак надеялся, что не обманет их ожиданий.

Он также надеялся, что высокие мысли о восстановлении справедливости не помешали ему трезво оценить обстановку и собственные силы.

Первый телохранитель чуть наклонил голову и заговорил снова. Его слова, будто камни, падали на притихшее кладбище.

– Слушай, парень, проваливай отсюда по-хорошему, не то мы тебе поможем.

Призрак обвел глазами всю компанию:

– Я уйду, когда удостоверюсь, что эту женщину больше никто пальцем не тронет.

– В таком случае…

– И еще, когда удостоверюсь, что издевавшиеся над ней двое мужчин будут достаточно наказаны.

Телохранители громко расхохотались, однако первый из них (вероятно, он был главным) махнул остальным, требуя замолчать.

– А вот этого не случится. Видишь тех джентльменов? Они щедро платят за услуги мне и моим коллегам. В особенности за то, чтобы с их головы не упал ни один волос, когда они совершают прогулку по не слишком благополучным местам нашей великой столицы. Надеюсь, ты улавливаешь смысл сказанного. Чтобы добраться до наших господ, тебе вначале нужно миновать нас, а мы свое дело знаем.

Искатели развлечений чувствовали себя как за каменной стеной. Они оживленно болтали, передавая друг другу фляжку и наслаждаясь происходящим. Для них это было чем-то вроде аперитива. Настоящий спектакль начнется потом. Пьяные, слабые ничтожества. Призрак мог бы одной рукой расправиться с обоими, но…

Вначале нужно устранить телохранителей. У третьего пальто было расстегнуто, однако руки по-прежнему находились за спиной. Скорее всего, он был вооружен револьвером или кривой саблей, прицепленной сбоку. Опасный противник, но держится расслабленно, поскольку излишне уверен в себе.

То же Призрак мог сказать и о втором. Этот был в длиннополом пальто, застегнутом на все пуговицы. Левая рука елозила внутри кармана. Правая застыла неподвижно. Значит, в правой руке зажата свинчатка или нож.