Жена Игоря категорически отказалась признать в покойнике своего мужа - она мгновенно доказала, что его вроде бы внешняя похожесть - липовая: цвет глаз отличался (даже с учетом их безжизненности), сзади, подбритый ею затылок был заросший, и на теле мертвеца были капитальнейшие различия: несколько мелких шрамов на руках отсутствовали, да и другие ущербные физические детали, приобретенные на спортивных аренах и выправленные в медицинских учреждениях, просто отсутствовали. Следаки попытались было как-то уговорить мадам не портить благовестную картину, но тут же остыли, увидев перед собою не истерящую женщину, а сухую, жесткую амазонку. Дальнейшие поиски Игоря ни к чему реальному не привели; Кирилла приглашали на собеседование ещё несколько раз, однако его четкие ответы в стилистике "отче наш" окончательно уморили представителей юстиции (а его опрашивали разные граждане-начальники, видимо считая подобную методику наиболее эффективной); с женой Игоря он и в прежние времена общался лишь по необходимости, а в нынешние - откровенно её избегал. Финансовые вопросы он перепоручил своему бухгалтеру, так как юридически бумаги были оформлены исключительно грамотно и не предполагали участия квалифицированных и очень высокооплачиваемых юристов. Его дорожная карта продолжалась по задуманным лекалам и временный указатель о снижении скорости ничего не менял ни в бизнесе, ни в обыденной жизни.
День изначально полетел под горку: в офис довезли без пробок, по закрытой связи позвонили с Кореи - подтвердили исполнение контракта без окончательной предоплаты (старые связи - надежные люди) и, наконец, вечером в Стасик он пойдет с Мариной (последние дни его сильно повернули к жене; даже открылось уже непонятно какое по счету любовное дыхание). Кирилл имел одну примету, которую ни перед кем не раскрывал, тем более данная слабость была такой незатейливой, - побриться на работе, в любовно выстроенном и оборудованном по итальянским технологиям президентском санузле. Ему нравилось и освещение, и зеркальная стена, которой он искренне импонировал, видя на ней собственное отражение, вполне удовлетворяющее его самооценку.
Он не спеша запенился, включил Gillette Power, поднял глаза... от туда из самой глубины сквозь прозрачно-белую мглу на него глядел Игорь, его серые губы что-то беззвучно выговаривали, а потухший зрачок терялся в кровавой роговице... Руки тянулись к нему, фосфоресцируя фиолетово-черными извивами вен, выпуклыми, словно рельефы резных дверей баптистерия.
Кирилла обнаружил референт примерно через час после инсульта; его откачали кое-как в реанимации, но процесс восстановления сильно затянулся и прогноз на будущее был совсем не оптимистичным.
Успех.
Юбилейная встреча одноклассников - почти всегда ностальгия у одних, реванш у немногих - и в основном - девичник с психоаналитическим уклоном "light", с вполне объяснимым стабильным поредением участников в будущем.
- Скажу тебе совсем банальную истину: Сергей поставил всё на зеро и к моему ужасу выиграл. Я совсем не планировала жить в Евро городке, не задумываться о тратах и обучать Сережу маленького в английской Hi-school.
- Да, наслышаны мы о гастрономическом уровне Сережиных рестораций, правда только понаслышке - порядок цен там тоже хай, - откликнулась одна из подруг прежнего созыва.
- Пойми, ведь почти вся продукция из собственной фермы: овощи, ягоды, фрукты, перепела, рыба из прудов, ну, может быть, немного экзотических продуктов; а французские молочные, голландские мясные коровы - представьте, какие первичные вложения.
- А где ферма находится?- интересовалась всё та же любопытствующая дама.
- На границе Рязанской и Тамбовской областей - такой медвежий угол, но климатически прямо рай. Отреставрировали главный дом бывшей помещичьей усадьбы, а он практически уже дышал на ладан, и храм Николая Угодника восстановили, да и батюшку призвали на служение. Там и река чистейшая - Цна, верховья - еще не загаженные, и местность по настоящему патриархальная. Мы там и мини-отель открыли с программой продвинутого агротуризма. Там ещё огромный конезавод понемногу реставрируем, но использовать его по прямому назначению не сможем - не окупиться, на его базе откроем спа-комплекс, ну и, конечно, берег реки - прекрасное место для рыбалки и отдыха.
Когда программа подходила к концу, когда Вера вполне насладилась косым восхищением бывших подруг, когда все реплики, сказанные втихомолку и исподтишка уже были произнесены (и с удовольствием её отмечены); вдогонку она своим почти звериным периферическим зрением уловила радостное оживление в дальнем углу зала. Причем автором этого переполоха стала её "закадычная" подруга - первая красавица Лена (она по-прежнему была очень эффектна); больше того речь шла о ней, причем с ерническим, с каким-то уничижительным подвохом. Это проявлялось и по взглядам (торжествующе-довольным), и по воодушевлению всего кружка объединенного единым триумфом - триумфом низведения Веры наземь. Больше всего ей хотелось не заметить этот переполох, явно настроенный на её унижение - конечно, не грубое, топорное, но от этого не менее мерзкое, тем более - она привыкла отвечать на любые вызовы сразу, чтобы у противников не было маломальской иллюзии её краха. Совсем мало времени прошло между альфой и омегой, где альфой был радостно-возбужденный предмет обсуждения, а омегой сам этот экспонат интереса. Одна из верных товарок Елены прекрасной, обычно шустрящая по всей квадратуре круга, дабы не только доносить, но участвовать в процессе, ненароком приблизилась к Вере с планшетом, видимо не своим (она всегда была лишь при шестерочных делах), и как-то заикаясь и поскрипывая, показав несколько фоток, спросила - не её ли супруг там снят. Причем глагол "снят" явно имел не однозначный смысл и был транслирован не с головы этого воробушка.
"Я должна ответить сразу и без запинки; и пусть я ещё толком не знаю, что мне предъявит эта серая мышка - я обязана донести, вбить в неё единственно приемлемый ответ - простой, элементарный, заглатываемый на раз-два-три. И чем ослепительнее будет ложь, тем естественнее получится результат"
Так, в конце концов, и произошло: когда Света, с плохо скрываемым ликованием, открыла планшет и пнула Вере в глаза несколько фотографий и один короткий видео сюжет, она даже не стала ждать вопроса - тихо, без маломальской экспрессии, четко произнесла:
- Как же малышка любит отца. И как они гармонично смотрятся рядом друг с другом.- Увидев недоуменный взгляд Светы, добавила.
- Дочка от первого брака мужа. Только жалость какая - ведь они крайне редко видятся.
Животное.
Наблюдение за ними совсем не обязательное времяпровождение - просто естественная константа периферического зрения и слухового аппарата. Но в этом и заключается объективность наблюдения: ведь они - животные, удивительно чувствительны к вниманию, даже мимолетному (для нас быстро погашенному); моментально отзываются, реагируют до конца, не оставляя на потом, в загашнике, подобно людям, что-либо до лучших (выгодных) времен.
Ну и хитрец, посмотрите на глаза: вроде бы любовь, верность до гроба, желание служить выпирает из всех клеточек, но хитрован исключительный и довольно умелый. Каждый член семьи занимает у Шурика строго положенную нишу, и у нас почти нет возможности нарушить жестко регламентированный порядок вещей. Кому дано право выглядеть строгим и суровым, тому не положено разводить разлюли малину, и тем самым выпадать из архивированной сетки мира - не вообще абстрактной, а его - индивидуальной, особенной. И, тем не менее, мне гораздо проще, и милее с ним, чем с его мамашкой - чистой племенной овчаркой голубых кровей - этакой нервической особой, с постоянной грустной озабоченностью в глазах и лихорадочной прыткостью в конечностях. Особенно любопытно наблюдать за их повседневным времяпровождением, хотя надо отдать должное - живописнее, ярче животные проявляются в беспокойных ситуациях: при взаимоотношениях с другими собаками, да и с кошками, само собою, тоже, по их реакции на буйных детишек, на разнообразные встречи и проводы. Будни же проходят в постоянном суетливом режиме контроля и назидания со стороны родительницы. Правда, несмотря на разницу в возрасте игра для обеих не просто основа их жизни, она гораздо больше - она сама жизнь. И здесь безусловный приоритет Симбы выявляется и в крупном, и в частном: лучшей игрушкой объявляется, та, которая в данный момент победно торчит из её пасти, а главным победителем последнего соревнования само собою становится она. И пусть Шурик, как минимум, не слабее матери, напротив, решительно крупнее - все равно память детства пока ещё скрепляет связи узелками прежней зависимости. К тому же рык Симы настолько же отличен от Шуриковых обертонов, насколько строгий окрик мужчины не похож на заливистый перелив юнца. Не менее интересную картину представляют собачки дальнего юга, той тропической широты, где никогда не заходит тепло (точнее - жара); во-первых, абсолютно большую часть жизни, и это не преувеличение, они проводят наружи и огнедышащая (днем) среда формирует и их характер, и их ежедневник поведения, во-вторых, бездомных, с нашей привычной точки зрения там нет: каждая, даже самая неприметная псинка имеет свой уголок местности, чаще всего привязанный к какому-либо дому и в меру своих сил и возможностей окормляет это пространство. Не громко, не агрессивно, но с таким чувством собственного достоинства, которое далеко не всегда имеется у его крупного собрата. А если появляется рядом, случайно или временно человек, обращающий на неё внимание (немного ласки, минимум еды), то она отвечает таким обаятельным теплом и такой первозданной радостью, что в конечном итоге приносит и человеку, и себе взаимное и длительное состояние счастья. Но тут же должна заметить - существенно иную картину представляют собаки прочно осевшие при каком-то домохозяйстве: каждый неловкий пеший проход около них вызывает живой и непосредственный отклик, четко обозначающий границы и скромные возможности пришельцев в сравнении с истинными аборигенами. К слову, могу рассказать о сложных непростых взаимоотношениях между одним из местных лидеров собачьей жизни и моим супругом, все ещё мнящим себя (к счастью не всегда) крутым мачо. Так вот, проходя как-то мимо этого бульдозера, так муж прозвал данного бобика, мой герой - муж, на ворчливое напоминание своей значимости этого венца местной пищевой цепочки, выдал набор звуков, как он предполагал, долженствующих указать песику на его место. Возмущение было полным - только наличие местных товарищей освободило мужа от больших неприятностей, но сандалии и угловые шорты в которых он так нагло себя повел стали своеобразными индикаторами по оказанию псом, каждый раз при проходе, должной заботливости по нашему воспитанию. После этого, снова и снова, каждый раз, когда мы имели смелость проходить около - у меня, я думаю и у мужа, кое-что сжималось, а потом распрямлялось вновь. Интересен, конечно, взгляд обратной стороны на сложные процессы общежития; поверьте мне - он существует.
