Садаршан с Дэем едва увидели друг друга - сцепились, слепились, прижались так тесно, словно пытались слипнуться навечно. Дэй, естественно, обрадовался папам, но очень быстро ускользнул вместе со своим маонцем. То, что они пошли трахаться сомнений не вызывало. Мне кажется, еще немного, и даже многочисленные зрители их бы не остановили.

- Они всегда столь… темпераментны? – с долей осуждения уточнил Праби.

- Всегда. Пару раз вообще при мне начинали. Их не волнует – смотрит кто на них, нет.

- Хм. Наконец-то Шани нашел кого-то себе под стать, - задумчиво прокомментировал это маонец, - и долго он Дэя добивался?

- Он? Дэя? Да не! Это брат как увидел Шани, так и пропал. Все вился вокруг, вился… Шани сначала фукал, а потом как-то резко повелся.

Праби высоко приподнял брови, потом задумчиво кивнул:

- Очень рад за него. Среди нашего народа Шани никогда не нашел бы себе пару.

- А почему? Да, он немного отличается. Мощнее. Сильнее. Ну, такой бодренький…

- Ты хотел сказать – полностью лишен каких-либо манер. Не в этом дело. Шани – полукровка. Мой родитель по какой-то одному ему известной причине сошелся с представителем другого народа. Подобное случалось и раньше, однако не несло… последствий. Кровь ратуанцев сильна, еще никогда не бывало такого, чтобы отпрыск хоть в чем-то напоминал родителя не ра-туанца. А Шани родился особенным. Смеском. Это был шок. Я бы даже сказал – скандал. Шани отчаянно пытался стать своим, но… он был пятном на репутации нашей семьи. Я всегда дистанцировался от него…

- И что же изменилось? Что-то ведь изменилось, я прав? Извини, наверное, это не мое дело…

- Нет. Мы же теперь одна семья, верно? Все просто. Мир изменился. Я изменился. И теперь мне уже не столь важно мнение соплеменников. Рунако… сильно повлиял на меня. Очень сильно, - Праби задумчиво кивнул головой. – Для него ценность семьи несомненна. Вода камень точит, верно, Тинни? Время шло, и я начал осознавать – некоторые моменты в той, прошлой жизни, ускользали от меня. Несмотря на всю мою холодность, Шани всегда тянулся ко мне, искал одобрения, а я лишь испытывал раздражение. Теперь эти воспоминания жгли, на сердце лег груз вины…

Ага. Иными словами: прекрасный Праби вел себя как абсолютный мудак, чурался брата и сторонился его общества, а потом чухнулся все исправлять. Вроде как и жалко бедного Шани – всю жизнь рос как изгой, с другой стороны, хоть сейчас все налаживается. Праби еще некоторое время изливал мне душу, красиво рассказывая о своих душевных страданиях. Все-таки он невероятно эгоцентричен. Вот как в одном существе сочетается столько противоположного? Он нежно и трепетно обожает детей. Ради Рунако готов горы свернуть – было, было, что маонец срывался спасать братца, увидев какой-то особенный «вещий» сон. И спасал же! Рунако ведь не только обалдуй, но и невезучий. Всякие аварии, несчастные случаи и трагические случайности – его все. Из-за этого Прабодхан получил серьезный ожог кислотой, как-то раз ему оторвало руку, в другой раз – расплющило ноги. Выводя Рунако из-под удара, подставлялся сам. Это же какая боль! А сколько надо решимости и твердости, чтобы, не промедлив ни мгновения, броситься под несущуюся смерть. Вся семья его за это зауважала; хотя поначалу папы и отнеслись к маонцу с подозрением, его поступки сумели убедить всех – Рунако с таким партнером не пропадет.

А вот к другим созданиям – что разумным, что нет, Праби поразительно равнодушен. Да, поможет, но только лишь для того, чтобы не было проблем с правоохранительными органами, ведь «оставление в опасности» - весомая статья. Иначе говоря, Прабодхан заботится лишь о тех, кто ему дорог. На остальных же – чхать хотел. Перешагнет и не заметит. Хорошо, что брат сумел завоевать любовь «Абички», иначе маонец просто угробил бы нелепого братца тем или иным способом. То есть, в самом важном Рунако все-таки повезло.

Наговорившись, Прабодхан царственно уплыл, а я отправился в условно «нашу» каюту. Кроме Рыжего, развалившегося на койке и рассеянно поглаживающего блаженствующую Гнильку, в каюте стоял Баламут. Почему-то мне сразу показалось: что-то не так. Он был невероятно напряжен, спину держал настолько ровно, что хоть прямые линии с помощью нее черти. Поприветствовал еще по всей форме, как полагается приветствовать капитана.

- Баламут, ты меня пугаешь! Что случилось?

- Один из находящихся на корабле грубо нарушил секретность. Он был пойман с поличным во время попытки переговоров с явно враждебным агентом. В ходе расследования выяснилось, что он был специально внедрен на корабль, еще при прошлом капитане, с тем, чтобы вести подрывную деятельность. Основной целью был заявлен шпионаж.

- Ну, клево. И кто это? – вздохнув уточнил я.

- Да Мани же! – лениво сообщил со своего места Рыжий.

Баламут сухо кивнул. Смотрел он куда-то в сторону. Ситуация, конечно, дрянь. Прежде всего, из-за того, что пронырливый парень мог узнать корабельный код доступа. Фишка в том, что этот самый код – неизменяемый. Вот вшили его при производстве – и все! Основным кодом будет именно он. Стоит ввести – все откатится к заводским настройкам. Вход – только по нему. Запуск двигателей – тоже. То есть знание кода равноценно владению кораблем.

Кроме Мани этим кодом владели все мы и… механики. Хотя я немного сомневался в их памяти. Кажется, они сразу же его забыли. Не очень интеллектуальные мужички. Но все равно, за чуваками-механиками пристально следил Баламут – днем и ночью. Стоило им попытаться слить кому-то инфу, все – разряд, паралич и – принудительная доставка на корабль. Правда, сами они об этой слежке, конечно, не знали. Точнее, думали, что мы настолько бережно относимся к членам экипажа, что снабжаем всех «браслетами безопасности», чтобы, значит, никто не попал в беду на неизвестной планете.

Если бы не этот код, можно было бы просто выставить Мани с корабля, да и забыть о нем.

А так варианта у нас по сути лишь два: казнь или пожизненное заключение на корабле. Ну и еще можно корабль поменять. Но, блин, серьезно? Это будет очень запарно. Очень. Корабль пиратский, наверняка засветился у законников. Придется искать галактику, где он не значится в списках. Продавать – если только потеряв в цене. И потом еще совестью мучиться – дружки нечистого на руку Мани наверняка не упустят возможности захватить корабль. Теперь понятно, почему Баламут такой мрачный. Все-таки Мани – первый его любовник. Наверняка Баламут к нему что-то испытывает, если не любовь, то уж привязанность точно.

- Баламут, ну ты хоть слово-то мне скажи! Нужен он тебе, аль нет…

- Да таких шалав пруд пруди! – воскликнул со своего места Иша, - голосую – убить.

- Голос засчитан, - ровно произнес Баламут, глядя куда-то в стену, - ты все еще можешь изменить решение, пока голосование не завершено. Я знаю, как бесит тебя Мани. И, ты был прав, он… вредил тебе. Последние неудачи, срывы связаны именно с его деятельностью. Но! Напоминаю – ты сам чуть не убил нас. И сильно навредил лично мне. А я же тебя простил! – на этом месте Баламут перевел глаза на Ишу и с нажимом уставился прямо ему в зрачки.

- Ох, бля! – горестно протянул Рыжий и хлопнул со всей дури обеими руками по покрывалу, заставляя Гнильку испуганно подпрыгнуть, - то есть этот хуесос тебя все-таки зацепил? Баламут, ну у тебя совесть есть? Ты ведь знаешь, сколько крови он у меня выпил! Ой, ну все… хорошо, уговорил. Меняю свое слово. Пусть коптит небо дальше.

- Слово капитана? – Баламут перевел взгляд на меня.

- Ну, жизнь. Че делать-то, раз он тебе нужен… да и ты же знаешь – казнь это как-то не очень мое. Но ты там следи! А что остальная команда говорит?