Так как "пророк" выставлял образцами "дьявольщины" папу, кардиналов, плутократов, монахов и других подобных им паразитов, против него началась жесточайшая кампания, руководимая папой Александром VI вкупе с денежной аристократией Флоренции. Савонарола был объявлен еретиком, действующим в согласии с турецким султаном. От него отвернулись многие торговцы из числа средних, а отчасти и мелких, и положение его сильно пошатнулось. Между тем папа угрожал наложить интердикт на Флоренцию, отказав ей в обложении духовенства специальным налогом в пользу города, и собирался отлучить от церкви всех, кто будет слушать проповеди Савонаролы. В ответ на это Савонарола написал "Письмо к государям", в котором он убеждал их немедленно созвать вселенский собор для низложения Александра VI. Письмо было перехвачено папой, и во Флоренции партия "бешеных" подняла панику, утверждая, что гнев божий разразится грозой над грешной республикой. Савонароле была подстроена ловушка: он должен был броситься в костер. Если огонь не сожжет его, то этим якобы будет засвидетельствовано, что бог гласит его устами; в противном случае он должен быть признан ложным пророком, обманщиком и еретиком. В последний момент, когда костры были уже зажжены, Савонарола и его преданнейший друг Буанвичини отказались подвергнуться "суду божьему". Подстрекаемая заговорщиками, наэлектризованная невежественная толпа, полная предрассудков и дрожавшая при мысли об интердикте и гневе аристократии, набросилась на Савонаролу и потребовала его ареста. Папа снарядил следственную комиссию, которая подвергла Савонаролу пыткам, приписала ему подложные документы, извращала его слова, вырвала у него признание, что его пророчества - ложь и обман, и приговорила его и монахов Доменико и Сильвестра к повешению, а потом и к сожжению. По легенде, прах сожженного Савонаролы был брошен в реку Арно, чтобы не дать возможности его приверженцам использовать его для поклонения.

После смерти Александра VI Перуджия, Болонья и ряд других городов свергли иго Чезаре. Изгнанные и преследовавшиеся папством роды Орсини, Колонна, Вителли, Малатеста и другие поспешили вернуться в свои владения. Чезаре угрожала опасность стать безземельным герцогом, а Папской области превратиться в номинальную, существующую лишь на бумаге область, тем более что Венеция использовала смерть Александра и стала быстро захватывать в Романье один город за другим, намереваясь создать прочное государство на Апеннинском полуострове.

IV

Богатая Италия манила к себе феодалов и государей Европы. На юге Италии шла борьба между Испанией и Францией. В центре Италии не прекращались столкновения между торговой и земельной аристократией, а к северной части страны были прикованы жадные взоры Франции и Германии. Этот узел противоречивых интересов облегчал задачу папы Юлия II (1503-1513), дипломата и воина, мечтавшего о сильном и независимом папском государстве и ни перед чем не останавливавшегося для осуществления своей мечты. Его идеалом была не столько "богиня любви" Венера, которой так увлекался Александр VI, сколько "бог войны" Марс. Современники говорили, что Юлий, опоясав себя мечом и шпагой, бросил в Тибр первосвященнические ключи от неба и гневно воскликнул: "Пусть меч нас защитит, раз ключи св. Петра оказываются бессильными!" Папство этого времени вело политику "округления" и "расширения" своего государства путем искоренения феодального сепаратизма с одновременным усилением в нем централизации. Выборный характер папства мешал созданию в Папской области обычного абсолютизма и выдвигал своеобразную форму коллегиального абсолютизма в виде коллегии кардиналов, которая в курии, по существу, решала все вопросы и стремилась к полновластию в папском государстве. Между кардинальской коллегией и отдельными папами, имевшими те же интересы, что и куриальные кардиналы, происходили на почве соперничества столкновения, дававшие победу то одной, то другой стороне. Сильному человеку, как Юлий II, удалось навязать свою волю кардинальской бюрократии, тем более что Юлий не останавливался и перед насилием для достижения своих целей.

"Мечу" своему Юлий II был обязан тем, что от союза с Венецией отпал ряд городов Романьи; к папскому государству были присоединены даже Парма, Пьяченца и Реджио. Макиавелли не без чувства гордости относил к своим последователям того, благодаря кому Папская область, как он говорит, "внушает ныне к себе уважение даже со стороны французского короля, хотя еще так недавно самый захолустный барон глядел на это государство с презрением и отхватывал от него жирные куски".

Правда, Юлий II при защите Папской области прибегал к помощи иностранных войск и лишь благодаря помощи французов нанес крупное поражение при Аньяделло (близ Тоди) Венеции. В дальнейшем мысли Юлия II были направлены уже на то, чтобы не допустить чрезмерного усиления Франции, не зависеть от нее на севере Италии и в то же время чувствовать себя свободным на юге от все усиливавшейся Испании. Желая сохранить полную самостоятельность как на севере, так и на юге, Юлий II заключил сравнительно мягкий мир с Венецией, щадя ее для антифранцузских комбинаций. Одновременно он округлял Папскую область за счет отдельных городов, находившихся в центральной части Италии. Он вступил в тайный заговор с Швейцарией, острие которого было направлено преимущественно против Франции. В силу этого соглашения швейцарские кантоны доставляли папе 6 тыс. солдат, причем Юлий II платил за каждого солдата 6 франков, а за каждого офицера 12, обязавшись вносить ежегодно 1 тыс. флоринов швейцарскому правительству. Тем самым была собрана крупная военная сила, поступившая в распоряжение папы.

Создалась сложная политическая ситуация, при которой на стороне Юлия II оказались Испания, Швейцария, Англия, Венеция и ряд небольших итальянских государств. Эта коалиция была направлена против Франции и империи.

Однако политика папы вызывала недовольство некоторых мелких итальянских тиранов, боявшихся потерять независимость и попасть под иго папы, не говоря уже о Франции, возмущенной "изменой" Юлия II после победы над Венецией при Аньяделло. Орудием борьбы с воинственной папской политикой должен был стать собор, созванный в 1510 г. в Type. На этом соборе предполагалось сформулировать, по примеру Англии, права и привилегии национальной французской церкви и противопоставить "галликанскую свободу" папистскому, римскому угнетению церкви. Собор должен был обсудить вопрос, может ли папа объявить войну какому-либо королю, который "не является папским подданным", и должен ли в таком случае монарх повиноваться папским требованиям. Был поднят вопрос, может ли папа заниматься широкой дипломатической деятельностью, выходящей далеко за пределы папского государства, и может ли он заключать мир и объявлять войну.

Так как наперед было хорошо известно, что собор в Type одобрит все, что ему будет продиктовано французским королем, идея созыва собора, естественно, встретила крайне враждебное отношение со стороны Юлия II. Несмотря на сопротивление папы, собор состоялся и принял решение, что папа не имеет права объявлять войну, что монарх не повинуется папе в деле войны и имеет право заключать любые союзы для борьбы с воинствующим папой; на время войны монарх не признает епископских и всяких иных назначений, исходящих от папы, а также никаких приказов, денежных взысканий от имени папы и так далее Единственной уступкой, сделанной папе, было решение отправить в Рим представителей с ходатайством о созыве вселенского собора, который, по мнению французского духовенства, должен был санкционировать постановления собора в Type.

К политике Франции присоединился германский император Максимилиан, недовольный тем, что папа заключил мир, а впоследствии даже союз с Венецией и не заставил ее отказаться от некоторых владений, захваченных ею у Германии. Максимилиан протестовал также против того, что огромные денежные суммы, вывозившиеся из Германии в Рим, употреблялись на военные предприятия, направленные зачастую против империи. В этом отношении император встречал широкую поддержку внутри самой Германии.