– Ах, ты.., – он потянулся за копьем, которое бросил на землю.

Элиль сам не понял, как все произошло, как будто – это не он. Мальчик метнулся к стражнику и вогнал нож в ягодицу чуть ли не по самую рукоять. Сторож дико взвыл и повалился в кусты. Элиль за ним: не хотелось расставаться с ножом. Он еле выдернул клинок из плоти. Стражник продолжал истошно орать, а беглец юркнул за угол.

Очутившись в тени храмового здания, он прикинул, как можно перебраться через высокую стену. Вход, наверняка, хорошо охраняют. Элиль перерезал веревку на шее с деревянной табличкой и со злостью швырнул ее подальше в кусты. Раненый в зад продолжал орать, но вопли его утопали в шуме веселящейся толпы за стеной. Элиль нащупал выступы в каменной кладке и попробовал взобраться наверх, но тут же остановился. Неожиданно вспомнил: он дал слово воина, что не оставит Мелину. Слово воина нельзя нарушать – тяжелее греха не бывает. Если дал слово воина, умри – но сдержи. Боги не прощают клятвопреступников ни в жизни, ни после смерти. Только, где искать Мелину? Элиль ощупью прокрался вдоль глухой стены храма. Охран-ник за спиной продолжал визжать.

Из дверного проема ударил свет. Створка глухо стукнулась о стену.

– Кто там орет? – пьяный жрец высунул красную рожу, часть моргая.

Элиль замер. Крепче сжал нож.

– Народ гуляет, – предположил другой голос из глубины помеще-ния. – Не отвлекайся. Мешай краску. Девчонка уже готова. Покрасим ее в золотой цвет, а волосы в серебряный.

Элиль заглянул в проем. Он попал, куда нужно. Обнаженная Мелина стояла на грубо сколоченном деревянном столе. Рыжие волосы рассыпались по плечам и спине. В небольшой мастерской находились все трое пьяных жрецов. Один мешал краску в глиняной ступице, остальные двое пытались сообразить, как лучше обернуть жертвенного ребенка в кусок дорогой пурпурной ткани. Кругом в помещении кривые этажерки с кувшинчиками, углы завалены хламом – бес-порядок и грязь.

– Жаль такую дорогую ткань, – качал головой мастер. – Может, в мешковину ее обернем – все равно сожгут девчонку – а ткань спрячем, потом продадим.

– Идиот! – постучал его по лбу кулаком подельник. – Мешковина не пурпурная. А если заметят?

– Кто заметит? – возмущался мастер. – Все так перепьются… Да еще в темноте… Цветочных гирлянд побольше навешаем на девчонку.

– Краска плохо размешивается. Я спущусь в подвал за маслом, – объявил тот, что трудился над смесью. Он отставил в сторону ступицу, откинул тяжелую крышку в полу и спустился вниз. Где-то под полом раздалось звяканье и бульканье.

– Эй! – встрепенулись его товарищи. – Он вино наше последнее выпьет.

Чуть ли не на карачках, они полезли в подвал. Как только жрецы скрылись в подполье, Элиль заскочил в мастерскую. Мелина вскрикнула. Мальчик захлопнул дверцу, ведущую в подполье.

– Кто там безобразничает! Быстро открой! – раздались глухие недовольные окрики.

Но Элиль уже ронял сверху этажерку, с кувшинами. Сосуды с треском разлетелись на черепки. Какая-то жидкость растеклась по полу маслянистым пятном.

Он обернулся к девочке. Та замерла на месте, стыдливо скрестив руки на груди. В глазах ужас. Рот открыт.

– Пошли! Или хочешь гореть во чреве Баала? – вывел он ее из оцепенения.

Мелина спрыгнула со стола, схватила кусок пурпурной материи, ловко обернулась в него, соорудив подобие платья.

– Ты пришел за мной! Тебе удалось! – Ее глаза вспыхнули от восхищения.

– Быстрее! – поторопил Элиль. – Мы еще не на свободе.

Пол вздрагивал от ударов. Жрецы пытались выбраться, но этажерка оказалась неподъемной. Дверца чуть приоткрылась. Высунулись пальцы. Элиль прыгнул сверху. Пальцы исчезли, а снизу донося грохот и истошный вопль.

Беглецы рванулись к выходу из храма. Кругом стража. Через кусты! Забор! Элиль помог Мелине вскарабкаться на невысокую стену. Девочка оказалась ловкой. Влез сам. Они спрыгнули вниз. Очутились в темной аллее священных олив. Элиль заметил в стене калитку. Не заперта! По узкому проходу они выбежали прямо на храмовую площадь. Перед медным идолом Баала возвышался штабель из бревен. На верхушке, в окружении гирлянд цветов возлежало тело первого жреца Мелькарта. Толстый верховный жрец Баала ходил вокруг штабеля, брызгал священной водой из золотой чаши и читал заклинания. Напротив похоронного уктури стояла толпа разодетых вельмож, скорбно склонив головы. Сам правитель Тира находился среди городской знати.

Но Элилю некогда было любоваться правителем и его окружением. Надо было как-то выбраться за стены храма. Да побыстрее, пока их не хватились.

– Дети, вы что здесь делаете? – К ним сзади подошел жрец в нарядном желтом облачении.

Это конец! Элиль заложил за спину руку с ножом, готовый напасть в любой миг.

– Мы заблудились! – плаксиво пропищали Мелина. Наша мама там, – она указала в сторону города.

– Но как вы сюда попали?

– Это все он, – девочка скривила лицо и кулачком ударила Элиля в грудь. – Хотел поближе подойти. Посмотреть, как душа старшего жреца Мелькарта превратится в птицу и вознесется на небо. Теперь нас накажут.., – она правдоподобно разрыдалась.

– Не хорошо! – погрозил жрец пальцем Элилю. – Зачем озорни-чаешь, да еще сестру за собой тащишь. Не плачь, малышка. Я выведу вас в город, а там: сами ищите свою маму.

Добрый жрец, заметив на Мелине платье из дорогой пурпурной ткани, решил, что встретил детей знатных родителей. А с такими детьми надо быть учтивым: мало ли – потом вспомнят о его доброте, еще и родители наградят. Он провел их к потайной калитке, отпер ее и выпустил детей в город.

– Молодец, – похвалил Элиль свою спутницу, переводя дух.

– Куда теперь, – Мелину колотил нервный озноб так, что зубы стучали.

– В порт, – уверенно указал Элиль вниз по улице.

– А что там?

– Придумаем.

В городе народ шумным потоком валил к храму Баала-Хамона с песнопениями и пылающими факелами. Все пьяные, веселые, наряд-ные. Только Элиль и Мелина продирались против течения. Но на них не обращали внимания. Наконец они выбрались в спокойный проулок, бежавший вниз. Там, впереди в темноте плескался прибой. Оттуда пахло свободой. Но проулок неожиданно свернул, пошел круто вверх, и беглецы выскочили прямо к ненавистному храму Мелькарта. Как они здесь очутились, сами не поняли.

Элиль дернулся назад, но было уже поздно. Двое мальчишек из охраны, те, что дрались с ним, заметили беглецов и кинулись в погоню, размахивая палками.

– Попались! – Элиля и Мелину прижали к стене.

– Отпустите нас, – попросил Элиль. Сам за спиной пряча нож. Если что, он успеет одному из них перерезать горло.

– Нет, не отпустим, – злорадствовали юные стражники. – Теперь нам за беглых рабов дадут по медному сикелю.

Мальчишки держались поодаль, угрожая палками. Если Элиль замешкается, его оглушат. Тогда и нож не выручит. Он решил хитрить.

– Ну и что с того? Все равно старшие отберут у вас плату.

– За то нас будут уважать: мы поймали беглых рабов.

– Все равно, вы останетесь в услужении храма на всю жизнь. – Элиль решительно шагнул вперед. Мальчишки замахнулись, готовые обрушить удары на его голову. Но он ошарашил их, предложив: – Хотите, я вам дам золота, а вы меня отпустите.

– Чего? – засмеялись юные стражники. – Откуда у тебя золото?

– Я знаю, где у хозяина тайник, – спокойно объяснил Элиль. – Вы можете взять оттуда, сколько хотите – золото все равно никто не считал, кроме хозяина – и отдать родителям. Они вас выкупят.

Стражники задумались. Глаза их забегали.

– Как ты узнал про тайник? – все еще не верили они.

– Случайно увидел.

– Пошли, покажешь. Но если нас обманешь, мы тебя изобьем.

Все вместе двинулись к дому покойного жреца Мелькарта.

– Не через ворота, – поманил один из юных охранников. – У нас есть свой тайный лаз через забор.

Заговорщики нашли низкую часть стены, перелезли по небольшой приставной лестнице, забытой в кустах садовником. Элиль помог девочке. В доме царила тишина. Сторожа и слуги праздновали в храме Баала, поручив охранять добро собакам. Но сторожевые псы знали мальчишек и не стали поднимать лай. Заговорщики прошли в зал для приемов. Элиль подошел к золотому изваянию Мелькарта и повернул его.