Ему было невыносимо плохо. И цитата из Карамзина ему сейчас не помешала бы, как хороший стаканчик виски: "История мирит простого гражданина с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках; утешает в государственных бедствиях, свидетельствуя, что и прежде бывали подобные, бывали еще ужаснейшие, и государство не разрушалось...".
10
Осмотр номера Натальи Николаевны Тереховой никаких результатов, облегчающих расследование и поиск преступника, не дал. Точных данных о том, что захват Сенокосова, убийство Искольдских, покушение на Моисеевых и похищение Тереховой совершил племянник Сапаровой -- Никита Крекшин, у следствия пока не было. Нестеров, утверждавший по дороге в больницу, что он знает убийцу, был в глубоком шоке; Нахрапов же, сопровождавший его, мог поклясться, что генерал бредит.
Перепуганные появлением мрачного прокурора из маленькой старой "скорой", врачи повезли каталку с Нестеровым в реанимацию. Оттуда, уже с капельницей, на рентген, потом дорога их лежала в бокс, где раненого любимого учителя, генерала Нестерова, уже ждал Нахрапов, собственноручно застеливший постель и рычавший на каждого, кто приближался к кровати, которая, по его мнению, должна была быть идеально стерильной к прибытию каталки с Нестеровым. Нахрапов стоял боком к окну, опершись о подоконник. В коридоре мельтешили медбратья.
По дороге из рентгеновского кабинета Николай Константинович, которому надоело всеобщее сюсюканье, сполз с каталки на пол и показал медперсоналу кулак. Его еще немножко покачивало, голова кружилась, подташнивало, но перед его глазами стояла картина, которую он увидел, ворвавшись к Наташе в комнату.
Ее умоляющий взгляд, ее руки, сдавленные веревкой до крови. Нет, это не могло быть подстроено. Услышав шаги Нестерова, Никита спрятался в ванной, предварительно выключив свет в номере. А когда Нестеров склонился к Наташе, тут уж деваться ему было некуда.
Значит, Никита поставил себе целью уничтожить всех, кто мог видеть его, пусть даже загримированное лицо. Почему же он не сразу убил Наташу? Пожалел? Все-таки увлечение молодости.
Нестеров не сомневался, что этот племянничек змееловки Сапаровой и есть тот человек, которого он краем глаза видел сорок минут назад. Что-то знакомое было в его лице, как будто Нестеров видел его раньше. Нахрапов что-то говорил про Моисееву? В нее стреляли? Когда стреляли? В одно и то же время с событиями в гостинице? Или раньше, позже? Преступник где-то рядом, но пока действует не по основному сценарию: Наташа, Лена Моисеева лишь помеха на пути к его цели. Какова же она? Зачем понадобилось везти Сенокосова, как следует из визитки, шефа Департамента безопасности "Севресурса", а значит, наверняка коллеги Нестерова по ФСБ, в Уренгой, да еще под именем Терехова? Слишком сложная схема для простого рубахи-парня. "Севресурс" и Уренгой связывает нефтеперерабатывающий комбинат, самый мощный в Зауралье и в Западной Сибири.
И все же где он видел эту морду?..
Водитель "скорой" вышел из своей машины и раскуривал цигарку со сторожем возле входа в приемное отделение.
-- Видно, большую шишку привезли, сам прокурор, Нахрапов его фамилия, всю дорогу за руку держал покойника, как красну девицу.
-- Да ты чего мелешь? -- возмутился сторож. -- Он еще живой был, я им собственноручно двери открывал, так он мне подмигнул.
-- Эх, шляпа, сколько лет с ними волтузишься, а не знаешь, что у покойников разные тики бывают: "сокращение мышцев" называется. Он мог и руку тебе протянуть, а ты бы пожал, решил, что он с тобой здоровается... А важный чиновник в машине у меня дуба дал, бледный как полотно. Может быть, даже это был председатель КГБ ихнего из Москвы. Поговаривали... Так этот прокурор аж даже зарыдал. Не уберегли... Прямое попадание гранатой по мишени...
Нестеров был тронут рассказом о сердоболии Нахрапова, но ему все-таки пришлось обнаружить себя, и он вышел из-за дверного косяка.
-- Э-э, -- произнес увидевший его сторож, предварительно затянувшись дымом, -- а это тоже тик? Сокращение мышцев!
Водитель попятился было к машине, но, видимо, вспомнил, что про покойника-то осознанно преувеличивал пять минут назад, остановился и замер.
-- Вас как величать? -- обратился к нему Нестеров. -- Только побыстрее, а то мне в одной рубашке холодно.
-- Титов я... Юрий Иванович, -- покорно ответил водитель, немолодой, насидевший себе брюшко за баранкой.
-- Поедемте, Юрий Иванович, поможете мне. Я -- следователь ФСБ из Москвы, ведущий уголовное дело у вас тут в Новом Уренгое.
Потерявший интерес к беседе сторож развернулся и, ворча что-то себе под нос про рост преступности, пошел закрывать двери.
Алексей Николаевич Нахрапов долго следил взглядом за удаляющейся по ночной заснеженной дороге белой круглой машинкой с красным крестиком на борту.
Они подъехали к дому Моисеевой одновременно. Увидев "скорую", Полковский решил, что произошло нечто новое, неприятное, или Михаил Иванович, муж Лены, подвергся нападению, или была перестрелка, словом, что-нибудь в этом роде... Но из "скорой" вылез Нестеров и распахнул свои объятья.
-- Вы откуда? Удалось что-нибудь установить? -- спросил он Полковского, потом приблизился к Елене Ивановне. -- Как вы себя чувствуете, вы не ранены?
-- Нет, спасибо. Но Полковский решил не ждать, пока меня пристрелят, повез срочно делать фоторобот того, третьего пассажира из самолета.
-- Пойдемте в подъезд, -- предложил Нестеров, -- у меня такое ощущение, что мы все на мушке.
Поднимаясь по лестнице, Полковский достал из портфеля листок, на котором была изображена усатая физиономия, а рядом та же самая -- без усов.
-- Не узнаете? Вы-то видели того, кто вас ударил?
-- Видел, самым краешком глаза. И меня не покидает ощущение, что я этого гада знал раньше...
Полковский оглянулся на Нестерова.
-- А как ваша голова?
-- Нормально, если ты с подтекстом...
Они вошли в моисеевскую квартиру, и Полковский протянул фото Нестерову.
-- Вы не узнаете? Не этот?
-- Этот, конечно, только совсем другой. Нужно связаться со Снеговым. Ах да! Уже поздно.
Нестеров не сомневался, что Ваня Снегов корпит над биографией Сенокосова даже в этот полночный час, несмотря на то что он хронический семьянин. Но звонить в Москву, чтобы удостовериться в этом, было неприлично. Там полночь, все хронические семьянины ложатся спать.
Надсадно болела душа. Он понимал, что теперь ничего, кроме ожидания новых событий, им не остается. Оперативники Полковского опрашивают служащих гостиницы, те говорят, что парочка вышла и скрылась во тьме, таксисты и частники, если повезет, вспомнят, где высадили двоих: мужчину и женщину. Конечно же, где-нибудь в этих кварталах...
-- Во сколько был выстрел? -- неожиданно спросил Нестеров.
-- Мы от вас пришли часов в девять. Я очень устала, истосковалась по мягкой постели, тут же легла. Миша еще посидел на кухне и тоже лег. Я сразу заснула, но проснулась скоро, а вот через сколько...
Когда Нестеров и Полковский, пропустив Лену вперед в квартиру, вошли следом, они увидели, что Миша сидит на кровати в полном одиночестве, потому что вся милиция куда-то исчезла, растворилась, как только Полковский увез Лену для составления фоторобота. Полковский выругался.
-- Я же им велел охранять вас, -- резко сказал он, -- а что вы сидите, как подстреленная дичь, что вы чашку крутите, где все, куда участковый подевался?
Миша долго молчал. Нестерову показалось, что он молчит долго, что его молчание становится красноречивым. Что-то стряслось. Нестеров потерял терпение, подошел и присел на корточки перед раскисшим, уставившимся в одну точку Моисеевым.
-- Что-то произошло? -- спросил он, а Лена охнула и прижалась к Полковскому.
Она тоже почувствовала, что Миша подавлен каким-то новым, еще неведомым ей событием.
-- Они в том доме, откуда стреляли. Там труп женщины. Все ушли туда.
