Применение на практике стереотипов в национальных отношениях, признание неблагонадежности порождало обострение в отношениях по вектору – «народы и власть». В этом плане познать глубину этих явлений позволяет привлечение метода альтернативного исследования (И. Смелзер). Благодаря этому становится очевидным накопление «болевых точек» в обществе. К ним можно было бы причислить проявление неприязни к государству, действиям органов государственной власти; недовольство проводимыми деструктивного свойства мерами со стороны партийных органов; непродуманность предпринимавшихся мер в сфере экономки, вмешательство в жизнь общества со стороны военных органов, возможно даже и не обоснованное, однако, проводимое в жизнь без долгой на то подготовки самого общества, контрреволюционные выступления, хищения социалистической собственности, бандитизм, разбой, умышленные убийства, подделка денежных знаков, воровство, контрабанда, хранение огнестрельного оружия и другие.
С учетом названных факторов, как и других, им сопутствующих, таким отсчетом, точкой бифуркации применительно этого периода войны в Союзе ССР можно считать в первую очередь проявление дезертирства, и уклонения от службы в Красной Армии, которые подтверждается и количественными данными архивных документов, воспоминаний участников событий. Именно проявление этих факторов выражали несоответствие состояния открытой системы внешним условиям окружающей среды. Общество могло успокоиться переходом к хаотическому состоянию.
Это ярко проявилось в пяти географических регионах государства: на Северном Кавказе, в Закавказье, в Средней Азии и Казахстане, в Центральных областях СССР (по данным НКВД СССР – Белоруссия, Карело-Финская ССР, Молдавия, Украина, Башкирская АССР, Коми АССР, Крым, Сибирь и Дальний Восток), а также в силовых структурах (особо органы НКВД СССР, органы милиции, Главное управление войск НКВД СССР по охране тыла). По имеющимся отчетам отдела НКВД СССР по борьбе с политическим бандитизмом за три года (вторая половина 1941 г. – первая половина 1944 г.), по группам: дезертиры -1 210224 чел., уклонявшиеся от службы в Красной армии – 456 667 чел.; всего – 1 666891 человек [9, с. 114–115].
Соотношение этих показателей выглядело следующим образом по регионам. Наибольшее число приходилось на Центральные области: дезертиров – 391 062 человек, уклонявшихся от службы в Красной армии -198 578 чел.; Северный Кавказ: дезертиров – 49 362 чел., уклонявшихся от службы – 13 389 человек; по Средней Азии с учётом Казахстана: дезертиров – 41 980, уклонявшихся – 107 867 человек [9].
Что же представляли в этом плане силовые ведомства? Что касается силовых ведомств, то наиболее высокие показатели по этим категориям лиц приходились на органы НКВД СССР: дезертиров – 484 478, уклонявшихся от службы – не зафиксировано; транспортные органы милиции: дезертиров – 167 799, уклонявшихся от службы – 80 837 человек [9, с. 115]. В плане военной и политической подготовки, воспитания патриотизма обстановка, одним словом, оставалась неблагополучной непосредственно в самих органах НКВД СССР.
Приведённые сведения ещё раз со всей убедительностью подтверждают тот факт, что предвоенные годы в СССР не были безоблачными. По этим причинам часть общества, несомненно, погружала страну в известное бифуркационное состояние. В стране имели место острые противоречия в реальной жизни народов; они проявлялись «в столкновении интересов народов, различных когорт населения».
Второй причиной, основой состояния бифуркации в обществе – в годы войны явилось уклонение от службы в Красной (Советской) Армии. В большей мере эти факторы находили проявление в аграрных регионах страны, однако, были характерными для всей ее территории.
Подобные акции были настолько ощутимыми, что органам государственной власти приходилось уже в ходе войны заниматься решением проблемы институциализации целого направления политики. Выражением этого было формирование в структуре НКВД СССР Главного управления по борьбе с бандитизмом под командованием генерала А.М. Леонтьева, а также в союзных и автономных республиках административных краях и областях отделов по борьбе с бандитизмом. Выделялась в их распоряжение и специальная военная сила.
Одним словом, была создана система структур, задача которых, естественно, сводилась к борьбе с бандитизмом, возникавшими бандитскими формированиями, основой действий которых в большей мере выступала как борьба против строя, так и борьба за выживание, отсюда разбои, грабежи, неповиновение органам власти, недовольство их деятельностью. Наносился заметный ущерб как советским, так и партийным органам власти.
В связи с этим названные институты времен военной обстановки заслуживают более подробного анализа, прежде всего оценок характера их действий. И в современных условиях не совсем понятно выступление отдельных групп политиков, ученых, особенно из тех регионов, откуда проводилось выселение. Отсюда различие в токовании самих процессов принудительного переселения граждан. Противоречия в этом вопросе принимают обостренный характер.
В данном случае вся суть сводится к тому, что речь не идет об оскорблении той или иной этнической общности по причине проявлений в ее среде дезертирства или уклонений от службы в Красной Армии, коллаборационизма. Никто не преследует подобную цель. Речь идет о возникших социальных институтах в годы войны, носивших несистемный характер. Практика проявления этих факторов говорит сама за себя, о том, насколько сложную обстановку создавала деятельность этих институтов в тылу советских войск.
Однако не следует сбрасывать со счетов и прочие сопутствующие факторы – это проявление экстремизма, стремление поддержать по причине проводимых мер накануне войны обострение, связанное с осуществлением коллективизации, коренизации; неудовлетворенности жизнью разных групп населения.
Одним словом, имели место сочетание военных, экономических факторов, дополнявшее друг друга. Однако они аккумулировались в сознании людей, принадлежавших к различным этническим общностям, имевших разный уровень грамотности, образования, не всегда готовых адекватно реагировать на возникавшую сложную и противоречивую ситуацию, доводя до абсурда и сам процесс переселения.
В условиях военного времени «поправить» ситуацию было не всегда возможным. Поэтому включались меры так называемых ответных действий – явление ритомсации. Вывод был очевидным. Этому необходимо было противопоставить только военную силу. Подобные меры нашли применение в условиях войны. В военной обстановке отмечались и многие неадекватные действия со стороны органов власти в условиях формирования бифуркационного состояния общества. Возникал вопрос: куда устремлены были усилия названных институтов, явно, не на поддержку сражавшейся армии, партизанского движения, а на превращение огромной массы населения в альтернативную государству силу. Часть этих групп населения занимала выжидательную позицию, часть – преследовала своей целью – поддержку новому фашистскому режиму власти, усматривая в этом возможность и удовлетворение своих кровных интересов, и оказание сопротивления советской власти, колхозному движению, принимаемым мерам по стабилизации обстановки со стороны органов власти. Все это находилось в рамках аттрактора, отрезка эволюционного пути – «от точки бифуркации до определенного финиша».
В ряде регионов страны этими же силами была решена задача по формированию органов управления этими процессами: Комитет Чечено-Горской национал-социалистической партии (ЧГ НСП) интенсивно готовил восстание в горных районах республики с целью свержения Советской власти [5], Татарский национальный комитет, возглавляемый Д. Абдурашидовым (Абдерешидов), Армянский национальный комитет, имевшей целью вербовку по вовлечению армян в активную борьбу с советами, Болгарский национальный комитет (Федоров, Л. Бунжуков, А. Шалолиев, С. Величев и др.)[3], Карачаевский национальный комитет и др.
