— В чем дело, чудовище? Смерти моей хочешь?
— Возьми себя в руки, — строго посмотрел на него Дариус и снова улегся на покатый бортик. Так он мог наслаждаться своим демоном во всем его великолепии. — Решается жизнь и судьба юного гения. Ты должен принять в этом участие. Мне вот он совершенно не нужен.
— Уговорил, — легко согласился Маркус.
Повел бедрами, вызывающе провел по своему члену пальцами, увидел бешеный огонь в глазах Дариуса, почувствовал, как запульсировала и раздалась его торпеда, и слегка успокоился. Теперь хоть не он один будет мучиться от нестерпимого желания. Принял заданный темп и начал ласкать свой член рукой.
— Я взял себя в руки.
— Чертова ехидна, — выругался Дариус, убирая его ладонь и принимаясь за дело сам. Гораздо медленнее, чем хотел Маркус. — Хотя бы послушай!
— Я буду очень стараться, — простонал тот, запуская руку вниз, отклоняясь назад до самой воды, демонстрируя тело во всей красе и добираясь до паха Дариуса пальцами. Громкий стон и ускорившиеся движения подсказали ему, что он все сделал правильно.
— Сэм? — прорычал Император, сходя с ума от того, что творил сейчас с его душой и телом Маркус. — Надеюсь, ты-то меня слушаешь?
— Слушаю, — прохрипел Сэм, скидывая нижнее белье.
Вряд ли эти красивые и насмерть порочные демоны отпустят его живым, но сейчас ему было все равно. Он хотел заменить руку Дариуса на члене Маркуса губами больше всего на свете.
— Хочешь прикоснуться к кумиру, Малек? — убрал пальцы Дариус. Маркус недовольно простонал, и он тут же взялся за него снова, возвращая довольную улыбку на сказочно красивое лицо. — Губами. Языком. Пальцами.
— Да. Очень, — подался вперед Сэм и шагнул в воду.
Дариус оценивающе посмотрел на его худое тело:
— Ты точно готов на все? Даже на невыносимую боль?
— Да, — кивнул Сэм, не удержался и положил руку на мощное плечо Маркуса, закрывшего глаза и скользившего по бедрам древнего короля в завораживающем ритме.
Дариус провел ладонью по ребрам и выступающим косточкам бедра на теле юноши. Совсем еще ребенок, если подумать. Но думать не хотелось, а хотелось его как следует отыметь. Таких неправильных любовников у Дариуса не было никогда, и это заводило безмерно. Как и Маркус, наверняка специально затащивший мальчишку в номер. Чего он добивается на этот раз?
— Ты такой худой, Сэм, — выдохнул Дариус, жадно жамкая рукой впалую, но очень нежную на ощупь ягодицу. Ребенок, самый настоящий. — Разве можно доводить себя до такого состояния?
Похоть тонким ручейком струилась по жилам, откровенно намекая на то, что живым Сэм от него не уйдет, потому что желание ворваться в него сходу становилось слишком сильным, а он был однозначно к этому не готов. Дариус подвинул его ближе к Маркусу, и Сэм тут же отпустил ладонь исследовать ключицу и грудь кумира, который довольно застонал и даже приоткрыл глаза, чтобы насладиться видом хрупких человеческих пальцев на своих мощных мышцах.
— Сэм, ты слышишь меня?
— А?
— Вот же, фанатик! Встань, говорю, позади Маркуса на колени и тщательно обласкай губами его замечательный позвоночник.
Парень повиновался мгновенно: упал в воду, прижался грудью к широкой спине кумира, обнял его за талию, поцеловал в лопатку и принялся за дело. Маркус довольно застонал, переставил колени по-другому и подставил Сэму практически неподвижную спину, сладко мучая торпеду Дариуса короткими движениями ягодиц, сидящих на нем плотнее некуда…
…и тут Дариуса озарило. Похотливый профессор! Растлитель малолетних! Ревность и смех перемешались в Императоре, не давая принять верное решение. Конечно, Маркус его и только его, и Дариус обещал убить его, если увидит с другим, но… Но с другой стороны, если он хочет продолжать спать с красивыми молодыми любовниками, то ему придется ими с ним поделиться. Без него все равно ни черта толком не выходило. Может, есть смысл не мечтать о Маркусе, а заниматься с ним любовью, используя любовников как подручный материал, не позволяя им ничего и пользуясь от всей души? Вдвоем. Эта мысль довела его торпеду до пограничного состояния, а она в свою очередь Маркуса до точки кипения. Он открыл глаза, наткнулся на задумчивый взгляд любимого и замер, понимая, что все его коварные замыслы раскрыты.
Дариус обнял его, посмотрел в умоляющие и отчаянно ревнующие даже сейчас глаза и улыбнулся:
— Ты вьешь из меня веревки...
— Но?
— Но я согласен, — тяжело вздохнул Император. — По моим правилам и на моих условиях!
В их реальных диалогах последнее произнесенное вслух слово всегда оставалось за ним. Он тут главный, а не Маркус. Ревнует он, понимаешь, к любовникам. Ненавидит их. Зачем, спрашивается? Ему на них плевать! Просто без этих красивых игрушек, так забавно пытающихся повлиять на него, жизнь во дворце станет не такой увлекательной, да и ломать, если плохое настроение накатит, будет некого. Срываться на Маркусе ему не позволит гордость. Парочка неприличных мыслей о том, как именно он будет делить с ним молодых любовников, превратила тонкий ручеек похоти в бурную реку, которую тут же отследил Маркус. Прижался губами к уху Дариуса и зашептал, закручивая и без того сжатую до предела пружину желания до упора:
— У меня не было никого, кроме тебя, почти пятьсот лет. Я просто не хотел прикасаться к другим, но когда мы будем развлекаться вместе, я превращусь в похотливого развратного старикашку и буду иметь наших любовников со страшной силой, но никогда, ты слышишь? Никогда не позволю ни одному из них залезть членом в рот или в задницу ни тебе, ни мне. Я сойду с ума и вырежу полдворца, если это случится.
— Читать мысли Императора очень опасно, камердинер, а хамить и ставить условия тем более, — проворчал Дариус, задыхаясь от смеха, нежности и дикого желания. Понимая, что сорвется в любой момент. — Последние два предложения должен был сказать я!
— На этот раз я тебя переиграл, — повел Маркус бедрами так, чтобы отправить на небо Дариуса, но вместо этого улетел туда сам. — Вот черт!
— Обойдешься, — попытался рассмеяться Император, но увидел семя на своей руке, услышал стон и отправился за ним следом.
Поймал душу своего развратного демона и растворил в себе, наполняя счастьем, вознося на вершину той горы, что есть он… и тщательно проверяя закоулки и темные уголки. Так, на всякий случай. Ревность Великого Ничто вкупе с Императорской — не чета ревности Маркуса, и половиной дворца они точно не ограничатся, но хитромудрый камердинер был чистым, как стеклышко, ревнивым, как верный человеческий муж, страстным, как оборотень, и сияющим бесконечной любовью, как самый настоящий ангел. Это заставляло несгибаемый огонь любви к нему разгораться еще сильнее. Конечно, до Ветра, любовь к которому жила в бессмертной половине Дариуса миллионы лет, ему не дотянуться, но… Но может быть, однажды они смогут сказать Маркусу о своей любви сами? Вслух и без подсказок?
— Дариус, я тебя убью! Маркус кончил, а я к его красивому члену так и не прикоснулся, — убитым голосом сказал Сэм, возвращая обоих в реальность.
Демоны расхохотались, а потом Маркус выдернул парня из-за своей спины и усадил перед собой на Императора, сползая по его длинным ногам чуть ниже. Зажимая готовый к новым свершениям таран между собой и впалыми ягодицами Сэма. Дариус взял его за волосы и глубоко поцеловал в губы. Неопытный, хрупкий, юный, восхищенный и жаждущий запретного. Демоны глубоко вдохнули непередаваемо-возбуждающий букет. Совершенство! Сэм слишком сильно старался ответить на поцелуй, что скорее мешало, чем помогало, и Дариус отдал его Маркусу. Страсть заставит мальчишку забыть о старательности и оставит только инстинкт. Умник рассмеялся Сэму в губы, провел рукой по выступающим ребрам и впалому животу и принялся завлекающе целовать, сводя с ума и водя сразу двумя членами по его ягодицам и спине, чтобы через пару минут вернуть Дариусу, потерявшимся в океане страсти, переставшим думать о чем-либо вообще и готовым абсолютно на все.
Сэм оказался замечательным учеником и принялся так исступленно и жадно целоваться с Дариусом, что тот перестал себя сдерживать. Маркус глубоко прогулялся пальцем в анус парня и больно впился когтями в бок любимого, убавляя накал страстей. Император оставил Сэма целовать свои плечи и вопросительно на него посмотрел.
