— Что ты здесь забыл?

— Ты раздевайся, раздевайся. Только серьгу оставь и цепочку. Очень стильно, и главное, так по-человечески, несчастный влюбленный демон. Не мог историю получше придумать?

— Не мог.

— Тоже мне, умник. У тебя зрение идеальное, а ты очки носишь. Не лень?

— Как хочу, так и одеваюсь! У меня, в отличие от некоторых, прекрасное чувство стиля.

— Поэтому ты хороший камердинер, — насмешливо согласился Дариус. — Продолжай раздеваться. У тебя мало времени.

Маркус глубоко вдохнул, успокаивая нервы, вернулся в спальню и убрал очки в футляр. К черту эту древнюю занозу! Снял брюки, повесил в шкаф, положил одежду для дворца на постель и взялся за ухо, когда за его спиной внезапно возник Дариус. Он отпрыгнул, но тот успел его поймать за плечо. Развернул к себе лицом и крепко взял за подбородок.

— Я сказал оставить серьгу и цепочку. Ты взялся не за то, что нужно.

— Что?

— Что слышал. Из лишнего на тебе сейчас нижнее белье, если ты еще не понял.

— Чего ты хочешь от меня? — вырвал подбородок Маркус.

— На данный момент – увидеть обнаженным, — ответил Дариус, наслаждаясь растерянностью и тонким чистым ароматом разгорающегося в демоне желания.

— Зачем?

— Ты задаешь слишком много вопросов. Снимай трусы. Живо!

— Я профессор пяти университетов, у меня работа такая – думать головой и вопросы задавать, — огрызнулся Маркус.

Увидел стальной блеск в черных глазах и покорно стянул последнюю деталь одежды. Настроения попадать под железный кулак не было, а интерес узнать, что задумал Дариус на этот раз, был. Маркус чертыхнулся про себя: неуемное любопытство однажды загонит его в могилу. Откинул нижнее белье ногой и повернулся вокруг своей оси.

— Все? Ты доволен? Я могу одеваться?

— Нет, — покачал головой Дариус.

Провел рукой по уху с серьгой. Коснулся большим пальцем красиво изогнутых губ. Спустился вниз по шее, плечу, боку. Положил ладонь на чуть выступающую косточку бедра, увидел красивый возбужденный член и крепко прижал демона к себе за талию, запуская вторую руку в его волосы.

— Скажи мне.

— Нет, — вздрогнул Маркус, прекрасно понимая, о чем речь. — Ни за что!

Уж лучше лежать в больнице или одевать Императора по утрам, чем выворачивать душу наизнанку. Дариус легко коснулся его губ своими, провел рукой по спине и властно прихватил ягодицу ладонью. Бешеное желание знакомо пробежалось острыми коготками снизу вверх по позвоночнику и спустилось двумя полосками по шее до сосков на груди.

— Скажи мне!

— Нет! — попытался вырваться Маркус, но в результате оказался прижат к Дариусу еще ближе. Черт возьми!

Губы Императора закрыли ему рот глубоким неторопливым поцелуем. Оторвались на секунду, а потом впились в него страстно, нетерпеливо и почти жестоко. Конечно же, он сошел с ума и ответил: обхватил мучителя за шею, закинул ногу на узкую талию, прижимаясь к нему как можно ближе, чувствуя жадные руки на своем теле и терпкий аромат вспыхнувшего ответного желания.

— Скажи мне… — прошептал Император. Прикусил мочку с серьгой, вызывая стон и серьезно заводясь от этого сам.

— Я люблю тебя, — сдался Маркус… и тут же упал на постель свободным.

— Вот теперь все. Можешь одеваться, — сказал Дариус, развернулся и вышел из квартиры, ни разу не оглянувшись.

Месяц спустя

— Скажи мне.

Умелые губы спускаются по беззащитному позвоночнику. Медленно, эротично, невыносимо.

— Убирайся из моей квартиры к чертовой матери! Слезь с меня немедленно!

— Скажи мне.

Бедра на обнаженных ягодицах. Ткань царапает кожу и раздражает. Коварные руки гуляют по его спине, шее и затылку, вызывая дрожь и невыносимое желание.

— Древнее чудовище! Маньяк-переросток! Отстань от меня!

— Скажи мне.

Тяжелое тело накрывает теплом. Грудь прижимается к лопаткам так, что Маркус чувствует каждую пуговку на рубашке Дариуса. Зубы покусывают плечо, подбираясь к уху и серьге.

— Ненавижу тебя! Ненавижу! Чтоб тебя каток переехал! Чтоб тебя в черную дыру засосало!

— Скажи мне…

Жгучие губы и искусный язык добираются до мочки с сережкой, снося голову напрочь. Широкие ладони гуляют по рукам, а властные бедра вжимают в постель все ритмичнее, обещая и провоцируя. Невозможно сопротивляться!

— Я люблю тебя, Дариус.

Долгая звенящая тишина в ответ, а потом Император исчезает, снова и снова оставляя Маркуса раздавленным и уничтоженным в хлам.

Два месяца спустя

В то утро, когда у Маркуса кончилось терпение, солнце в бездонной звездной вышине Подземелья было особенно кровавым, а потом его затянули черные тучи, и на Столицу обрушился снегопад. Полгода прошло с тех пор, как Император выбил из него признание, — достаточный срок, чтобы понять очевидное: Дариусу играться с ним понравилось. Еще как понравилось! Маркус игрушкой быть не собирался и, одевая его на очередной прием, сказал об этом вслух.

— Дариус, ты жестоко издеваешься надо мной который месяц подряд. Я так больше не могу.

— Да я даже не начинал.

— Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю! — продел ремень в петли на поясе его штанов и резко застегнул пряжку Маркус. — Если ты не оставишь меня в покое, я покончу с собой.

Император поднял его лицо к себе и крепко поцеловал в губы:

— Ты не посмеешь.

— Еще как посмею!

Дариус его предупреждение проигнорировал и отвлекся на бумаги, что принес секретарь.

Маркус надел на Императора камзол, поправил дурацкие кружевные манжеты и прицепил к его поясу шпагу, которую откопал в загашниках музея с превеликим трудом. Сегодня у него была назначена встреча с какими-то отсталыми аборигенами, у которых на планете обнаружили необъятные залежи урана. Их представление о королях, императорах и прочих властьпридержащих личностях повыдергало нервы не только Маркусу, но и двум лучшим портным Подземелья, ибо чертову кучу разноцветной дребедени, что им пришлось на костюм Императора навешивать в строго определенном порядке, запомнить было невозможно.

— Пообещай отцепиться от меня прямо сейчас, — убрал руки с могучего тела Маркус.

Вздохнул грустно: даже в этих дурацких тряпках Император выглядел великолепно, ломая силу воли и заставляя желать его ежеминутно. Дариус глубоко втянул наполненный теплом и желанием Маркуса воздух, довольно улыбнулся и на секунду сжал его ягодицу в ладони, доводя до предела. Невыносимо! Утром тело, а поздно ночью вдобавок к телу еще и душа. Лучше бы пытал в подземельях!

— Нет. И это не обсуждается.

Маркус посмотрел в окно, за которым шел снег. Не самый плохой день для самоубийства, ведь красное на белом смотрится весьма эффектно. Император сделал несколько шагов к выходу, но вернулся, больно прикусил одинокую без сережки мочку уха и прошептал в посеребренный висок:

— Не вздумай делать глупости. Ты понял меня?

— Да все я понял! — скривился Маркус.

Дождался, пока Император уйдет. Написал на листке бумаги: «Я любил тебя» и шагнул вниз с шестого этажа с таким расчетом, чтобы напороться грудью на острую металлическую ограду, пронзая одним из штырей сердце насквозь. У него это прекрасно получилось. Он же не абы кто, а математический гений.

…

Дариус смотрел на лежащего на больничной койке камердинера и едва сдерживал рвущееся наружу бешенство. Этот чертов упрямец чуть не умер! Слава всем Богам, он вернулся обратно через пять минут. Так, на всякий случай. Как оказалось не зря. Вид Маркуса, висящего на трех штырях ограды под окном спальни, море крови на снегу вокруг него и листок бумаги на постели, вынесли Дариусу мозг и перевернули душу. Черт бы его побрал! Он же не делал с ним ничего плохого: не мучил, не пытал и даже не трахал, в конце-то концов! Только ласкал с каждым днем все откровеннее и просил сказать всего три слова. Вежливо просил, между прочим.

Маркус застонал и повернулся на бок. Раны на нем зажили очень быстро, чем серьезно удивили врачей, которые стали специалистами по спасению его жизни. Император только головой покачал в мнимом недоумении. Зачем им знать, что он разблокировал в демоне способности Великого Герцога? Этого и Маркусу знать не стоит, но он очень умен и, скорее всего, обо всем догадается.