В конце 1935 года Леман присутствовал на проводимых инженером-конструктором В. фон Брауном испытаниях. «В лесу, в отдаленном месте стрельбища, установлены стенды для испытания ракет, действующих на жидком топливе», — передавал в Москву Зарубин услышанное от Лемана. Подробный письменный доклад Брайтенбаха об испытаниях ракет был доложен внешней разведкой И. В. Сталину и К. Е. Ворошилову, а затем М. Н. Тухачевскому. Копию документа получило руководство РУ ГШ РККА. Резидентуре внешней разведки после этого был переслан перечень интересующих военную разведку вопросов, требующих уточнения, и на ряд из них Леман сумел найти ответ.
Информация поступала не только из Германии. Разведчик-нелегал Чарли в начале 30-х годов передал копию доклада американского ученого Р. Годдарда «Об итогах работы по созданию ракетного двигателя на жидком топливе». Полученный материал был доложен маршалу Тухачевскому и получил его высокую оценку[359].
Как Москва распорядилась полученной информацией — на этот вопрос ответить крайне сложно. С одной стороны, в конце 1933 года в Советском Союзе был создан Реактивный научно-исследовательский институт. Его организовали на базе группы изучения реактивного движения (ГИРД) — ее возглавлял С. П. Королев, и газодинамической лаборатории (ГДЛ) — начальник И. Т. Клеймёнов. А с другой стороны, до середины 1945 года это учреждение переживало не самые лучшие времена. Его постоянно передавали из одного ведомства в другое, правительство уделяло ему минимум внимания, а в 1944 году его вообще ликвидировали, создав на его базе НИИ-1 Наркомата авиационной промышленности[360].
Официально считается, что работы по изучению Фау-1 и Фау-2 начались в середине 1945 года. На самом деле это не совсем верно.
Летом 1944 года группа специалистов НИИ-1 выехала в Польшу на полигон Близна, где немцы проводили испытания Фау-1. Координаты секретного полигона советской разведке сообщили англичане. Для них добыча образца этого оружия означала спасение жизней десятков тысяч мирных жителей Лондона. А в 1944 году полигон оказался в зоне оккупации советских войск и другого способа добыть остатки ракет у союзников по антигитлеровской коалиции просто не было. Возможно, если бы не просьба англичан, этот полигон мог остаться без внимания.
А так с помощью разведки и местных жителей нашли камеру сгорания, куски топливных баков, детали корпуса ракеты и многое другое. Все собранные находки были привезены в НИИ-1, сложены в актовом зале и строго засекречены[361].
Разработка одной из первых отечественных управляемых ракет — авиационного варианта самолета-снаряда 10Х — началась, согласно решению ГКО, 13 июня 1944 года.
Ракета была создана под руководством В. Н. Челомея в КБ завода № 51 на базе самолета-снаряда Фау-1, который доставили из Великобритании в Советский Союз в конце октября 1944 года. В этом образце не хватало отдельных деталей в автоматике питания двигателя топливом, автопилоте и курсодержателе. Через три месяца конструктор Л. Сорокин завершил разработку пульсирующего воздушно-реактивного двигателя (ПуВРД) Д-3, несколько позднее был создан модернизированный двигатель Д-5. Летные испытания ракеты проводились в 1945 году на полигоне в Холодной степи[362].
В дальнейшем ракета 10Х и ее модификации использовались в создании реактивного вооружения для нужд отечественного ВМФ.
В апреле 1945 года было принято решение ГКО «О посылке комиссии по вывозу оборудования и изучению работы немецкого Ракетного института в Пенемюнде». Ее руководителем был назначен начальник филиала НИИ-1 НКАП Ю.А.Победоносцев[363].
Чуть позднее в Германию прибыла вторая группа специалистов. Ее возглавлял генерал-майор Н. И. Петров, а среди членов группы был заместитель начальника НИИ-1 профессор Г. Н. Абрамович. Об итогах проделанной работы нарком авиационной промышленности А. И. Шахурин доложил заместителю председателя СНК Г. М. Маленкову.
В докладной записке, датированной 8 июня 1945 года, нарком с горечью сообщал, что «институт задолго до прихода Красной Армии был эвакуирован в среднею Германию (Тюрингию), куда вывезены все производственное оборудование, основные кадры сотрудников во главе с профессором фон Брауном и вся лабораторно-испыта-тельная аппаратура. Остались на месте крупные испытательные стенды с тяжелым оборудованием, цистерны с различными топливами и окислителями, полностью сохранились два больших кислородных завода, действующая электростанция и детали от различных ракетных снарядов». Это то, что они обнаружили в процессе беглого осмотра объектов института.
При более тщательном осмотре «комиссия обнаружила снаряды, а также некоторые чертежи, которые позволяют изучить устройство и действие некоторых снарядов, установить тенденции в их развитии и учесть опыт их разработки»[364].
Первое научно-исследовательское учреждение по сбору, систематизации и изучению немецких достижений в сфере реактивной техники было создано летом 1945 года по инициативе командированных специалистов без санкции Москвы и получило название «Институт Рабе». Располагался этот институт на вилле профессора фон Брауна. Чуть позднее он стал одним из подразделений института «Нордхаузен»[365].
А вот чего смогла достичь комиссия и прикрепленные к ней сотрудники Главного артиллерийского управления: «Собран и переведен на русский язык обширный материал по немецкой ракетной технике, создан специальный ракетный институт в Германии в районе Нордхаузена, восстановлен опытный завод по сборке ракет дальнего действия Фау-2, восстановлена испытательная лаборатория, создано 5 технологических и конструкторских бюро на заводе в районе Нордхаузена, собрано из немецких деталей 7 ракет дальнего действия Фау-2, из них 4 подготовлены к опытной стрельбе. Дальнейшая сборка продолжается. Три ракеты Фау-2 находятся в Москве на изучении. Всего к этим работам привлечено 1200 немцев, в том числе ряд специалистов».
О ходе работ в этой сфере регулярно докладывали И. В. Сталину. Например, из докладной записки «Об организации научно-исследовательских и опытных работ в области ракетного вооружения СССР», которая датирована 17 апреля 1946 года, можно узнать перечень ведомств, кто на данном этапе был задействован в этом проекте:
«Государственный институт реактивной техники при СНК СССР; Государственное центральное конструкторское бюро (ГКЦБ-1) Министерства сельскохозяйственного машиностроения (пороховые ракеты); конструкторское бюро завода № 88 Министерства вооружения (зенитные ракеты); НИИ-1 Министерства авиационной промышленности (жидкостные двигатели)».
Их работу координировала межведомственная комиссия, которая была создана в августе 1945 года. В нее вошли представители Главного артиллерийского управления, Наркомата авиационной промышленности, Наркомата вооружения, Наркомата электропромышленности; Наркомата химической промышленности; Наркомата судостроительной промышленности и Наркомата минометного вооружения. Возглавлял эту комиссию Л. М. Гайдуков[366].
Из докладной записки И. В. Сталину, от 24 июня 1946 года можно узнать новые подробности участия немецких специалистов в создании отечественной реактивной техники. Например о том, что «по состоянию на 20 мая с. г. немецкими специалистами по заданию советских инженеров выполнены следующие работы:
а) Собраны полностью 8 ракет Фау-2 с двигателями. На 4 ракетах имеется аппаратура управления, но не отрегулирована. Производится сборка, регулировка и проверка 20 комплектов аппаратуры управления.
