Докладывая Вам о проделанной работе по турбореактивному двигателю с винтом — ТРДВ, полагал бы целесообразным поручить Министерству авиационной промышленности совместно с Министерством внутренних дел СССР рассмотреть проект предполагаемого ТРДВ и подготовить практические мероприятия по его реализации»[624].

Кроме военнопленных, в советских лагерях «сидело» огромное количество высококвалифицированных интернированных иностранных специалистов. Правда, они отбывали свои сроки отдельно от военнопленных. Эти люди не воевали с оружием в руках против советских войск. Они вообще не служили в немецкой армии, зато имели несчастье проживать на территории, оккупированной Красной Армией. Причины их интернирования были разными, но итог один — работа в советских учреждениях на правах заключенных.

Они должны были до 1949 года вернуться домой. Понятно, что отток высококвалифицированных кадров не устраивал руководителей советской промышленности. Поэтому в принятом 7 мая 1948 года Постановлении Совета Министров СССР различным министерствам, на предприятиях которых работали интернированные немцы, по согласованию с МВД СССР, разрешалось переводить их на положение вольнонаемных рабочих с правом свободного проживания. Разумеется, при условии, что эти люди выразят искреннее желание остаться в Советском Союзе.

Процедуру «освобождения» регламентировала специальная инструкция «О порядке перевода на положение вольнонаемных рабочих интернированных немцев из числа высококвалифицированных специалистов, изъявивших желание остаться на работе в Советском Союзе, и порядке их документирования». Она вступила в силу согласно Приказу МВД СССР №00962 от 9 августа 1948 года.

Для того чтобы специалист был переведен в категорию «вольнонаемного рабочего с правом свободного проживания», руководство предприятия, где работал этот человек, готовило «мотивированное ходатайство о переводе».

В этом документе указывалось:

1. Установочные данные на работника (фамилия, имя, отчество, дата и его место рождения, национальность, где проживал до интернирования (подробный адрес). Также нужно сообщить: «в каком подданстве — гражданстве состоял до интернирования, когда и где был интернирован, какую имеет специальность». Понятно, что требовалось написать «подробный адрес предприятия и в состав какого министерства оно входит».

2. Отдельно отмечалась необходимость «подробной характеристики деловых качеств интернированного и его отношение к работе». В Советском Союзе очень любили различные характеристики. Они требовались везде, начиная от процедуры вступления в комсомол и заканчивая приемом в институт.

3. Мотивы, по которым возбужденно ходатайство. Этот документ готовился в двух экземплярах. Один для министерства, а другой для МВД—УМВД. К нему прилагалось письменное «заявление интернированного о его желании остаться на работе в Советском Союзе и 4 фотокарточки паспортного образца».

После того как МВД—УМВД получало ходатайство, там составляли «обоснованное заключение». При этом особо подчеркивалось, что для принятия мотивируемого решения необходимо наличие «письменного подтверждения ходатайства соответствующим министерством». Таким образом, ответственность за необходимость перевода и все последствия ложились на руководство предприятия и министерства. И это логично. Ведь в МВД могли проверить кандидата только на отсутствие негативных фактов в его биографии. Свое решение ГУПВИ представляло на утверждение руководству МВД СССР.

После этого документы начинали перемещаться в обратном направлении. «По получении извещения о согласии МВД СССР с переводом министерства, в системе которого находится предприятие, где работает переведенный интернированный, ГУПВИ дает указание руководству предприятия о переводе данного интернированного на положение вольнонаемного рабочего с правом свободного проживания».

Затем Главное управление милиции МВД СССР давало «соответствующему управлению милиции республики, края, области указание» о выдаче «вида на жительства для лица без гражданства и о прописке его на жительство в пункте работы». Этот документ под расписку «вольнонаемному» специалисту торжественно вручал начальник районного отдела милиции, которое было расположено по месту работы интернированного. О предстоящем событии человеку сообщал руководитель предприятия.

На самом деле, даже получив такой документ, человек продолжал оставаться подневольным. Специальный приказ МВД СССР № 00105 от 28 января 1948 года регламентировал все вопросы, связанные с «выдачей видов на жительство лицам без гражданства, интернированным, переведенным на положение вольнонаемных рабочих, порядок оформления и учета их, явка на регистрацию, обеспечение режима проживания и розыск скрывшихся».

Отметка «бывший интернированный» присутствовала не только в «виде на жительство», но так же «в учетной алфавитной карточке общесправочной картотеки — в графе „цель приезда в СССР“, в карточке „подданство“ и в „сводном рапорте“.

Последний, тринадцатый пункт инструкции предписывал «о каждом выданном виде на жительство интернированному, переведенному на положение вольнонаемного рабочего, ОВИР управления милиции немедленно сообщать МГБ республики, УМГБ края, области с указанием места работы и адреса жительства такого лица»[625].

В тексте инструкции фигурировал «вид на жительство». В отличие от паспорта этот документ существенно ограничивал права владельца на перемещение по стране. Фактически человек не мог покинуть населенный пункт, где он был прописан. Аналогичная проблема была у жителей сельских районов. Они тоже были лишены паспортов. Для поездки в город нужно было оформлять справку у председателя сельсовета. Вырваться из деревни можно было двумя путями. Для парня — отслужить в армии, а потом устроиться на работу в городе. Для девушки — выйти замуж за владельца паспорта, а потом развестись. Как эту проблему решали «бывшие интернированные», неизвестно.

Другая особенность положения «бывших интернированных» — они не имели советского гражданства. Может быть, его им могли оформить, но это отдельная процедура.

Тех, кто по тем или иным причинам не попал в советские лагеря, а предусмотрительно перебрался в зону, контролируемую западными войсками, пытались переманить большим пайком, деньгами и стабильной жизнью. Например, летом 1945 года около 300 немецких специалистов-ракетчиков проживало в отелях и на частных квартирах в 3—4 километрах от демаркационной линии. Сотрудники института Рабе (организован советскими специалистами для воссоздания германской ракетной техники совместно с немецкими коллегами) вместе с родственниками ракетчиков регулярно навещали их и вели активную агитацию. Руководил этой акцией выпускник Военно-воздушной инженерной академии им. Н. Е. Жуковского старший лейтенант В. Харчев. Им удалось переманить несколько крупных ученых, среди них самым ценным считался Г. Герттруп — специалист по системам управления[626].

Кроме интернирования широкое распространение получил другой способ перемещения интеллектуальных ресурсов. Немецких специалистов, которые работали на советских предприятиях в оккупированной зоне, просто отправляли в длительную командировку в СССР. Аналогичная практика существовала и в самом Советском Союзе перед войной. Тогда любого специалиста могли переместить с одного промышленного объекта на другой. И неважно, что их разделяли сотни тысяч километров, а жизнь в Москве радикально отличалась от жизни в Мурманске или Ташкенте. А ведь могли поселить в голом поле на том месте, где через несколько месяцев вырастит очередной гигант советской индустрии.

В апреле 1946 года Совет Министров СССР принял постановление о переводе всех работ по военной тематике в Советский Союз. И поэтому около 7 тысяч специалистов, не считая членов их семей, были вывезены в СССР.