Оставшиеся двое как пуганные вышли, изображая десантников, стволами вперед. Мне оставалось только кинуть нож и стало минус пять.
"Последний негритенок на все взглянул устало, повесился, и никого не стало." Нет, Агата конечно замечательно придумала, но тут пришлось повозиться. Вначале поработал с машиной, да, да проколол ей на кой все четыре колеса и запаску. Измазал в своем дерьме ручку от машины, а как еще вонь оставить, для отслеживания объекта. Выложил замысловатые круги из листьев на подходе к машине - пусть баран обходит их, пугаясь. Подвесил к березе небольшую деревяшку чтобы она под порывами легкого ветерка пугала его, а сам в противоположной стороне залег. Ну и вот. Работа выполнена. План сработал на все сто.
Перевернул холодеющее тело и замер - это был я.
"Верни, что украл Вор!" - Прошелестело в мозгах. И я проснулся. Это было всего лишь навеянным воспоминанием шальной молодости. Только не понятно, что за шелест? Неужто реальность стала истончаться, как говорил мне однажды хороший друг-язычник. Но тогда мне крышка.
Чертова змеюка. А не хочешь ты подавиться два раза одним...? Весь кайф от наркоза испортила. Я попробовал встать и понял - у меня закрыты глаза, и я привязан. Ну как закрыты, они просто затянуты. Тяжелым чем-то. То, что навалилось и стянуло мне голову, прикрыв глаза. Повязка? Нет, я помнил ощущение бинтов, это было другое, теплое, живое. Ах, блин, я же в больничке. Наверное мед.сестра мне наложила повязку, но почему на глаза? Операцию то делали на животе. И привязан я как-то странно. Мало того, что руки-ноги зафиксированы, так и еще поперек тела меня стянуло нечто. При чем так даже эластичный бинт не притянет, он все -таки давит изрядно на место фиксации. А тут нечто тягучее такое, но если ослабить натяжение, то оно не сразу возвращается на место. Хм, а, что если..., а это идея! И я громко, как мне показалось, позвал:
-Сестра, подойдите. -И услышал шелест высохшего рта. Язык, как тяжелая гиря, еле ворочался во рту. Однако меня услышали. С шорохом павших листьев обвивающее меня тело задвигалось и освободило глаза. Я открыл их и увидел Это. Да, это была Она. Вся сотканная из дымки, едва проступившая в нашей реальности, некий уже не дух. Но еще и не нормальное тело.
-Какая же ты красивая! Интересно, а ты когда танцуешь , сиськи колышатся и подпыгивают?
-Я уничтожу тебя! - Заверещала она шепотом. Но видимо от своей злости потеряла концентрацию на воплощение в реальность, и стала более прозрачной на вид.
-А еще я люблю упругие накачанные попки, как накачаешь - приходи! Устрою тебе день-забег на длинные дистанции...
Она уловила сексуальную подоплеку слов, но не поняла мое предложение.
-Ты поплатишься за свои слова!
-Тебе в какой валюте? Или деревянными тоже сойдет?
Она еще больше истончалась и со страстным выдохом исчезла из реальности. Злодейка. Не умеешь, держать себя в руках - не чего играть в игры взрослых дядь.
Я подвигал руками и ногами. С исчезновением змеи появилась легкость во всем теле. И появилась боль от шрама на животе, с левого бока. Хорошо, что той, старой, боли нет. Я поднял руки и посмотрел на них. И тут заметил браслет на левой руке. Змейка с мой мизинец, обвитая вокруг запястья, в медном исполнении, с тщательными прорисовками чешуи и глаз.
-Больной, вам еще нельзя двигаться! - Услышал я чей-то женский голос... -Не вздумайте вставать.
-Сестра, а мне там ничего лишнего не обрезали?
-Вы про свой инструмент? - Рассмеялась сестричка.
-Про него... Вот вдруг...
-Бросьте, больной. Ну, каждый второй спрашивает об этом. Кому нужен ваш друг? Если жене только...-Расхохоталась она.
-Ну вы тоже...Да и не женат я. - Улыбнулся сквозь появившуюся боль.
-Вообще, все на месте, про операцию вам расскажет хирург, но насколько я знаю- опухоли вам вырезали. Так что отдыхайте и набирайтесь сил. -Послышался шум ее шагов, уходящих к другим пациентам.
Я закрыл глаза. И начал обдумывать ситуацию. Змея на руке, разрезанное брюхо, опухоли, вырезанные хирургом, и ... восемь чешуек на моих кроссовках...Кстати, а где они?
-Сестра, сестра! - Вновь позвал я сестричку.
-Да, больной. Надо что?
-Воды бы попить, и скажите пожалуйста. А где мои вещи? И обувь..
-Все храниться в пакете в камере хранения. Не переживайте, у нас не пропадает ничего, все под замком храниться и только под роспись с наличием документы выдается.
Она попоила меня из обитого горлышка эмалированного чайника, и, поправив простынь, ушла дальше по своим делам.
Лежа под тонкой простынкой, глядя на трещины в больничном потолке, я решил, что теперь то постараюсь исправить свою жизнь. Хотя, я вру себе. Стоит только выйти из этих покоев Панацеи, и я начну вновь воровать, обманывать и убивать. Невозможно выйти из этого порочного круга, и вот эти, непонятные сны о сворованных чешуек - видимо от усталости.
"Но если хоть сколько-то дойдут... Я такой же, как и вы..." Штрафбат...
На выпуклом щите была прибита снятая с лица кожа, вместе с развернутым скальпом. Были отчетливо видны в мельчайших подробностях ноздри, открытые веки и приоткрытый рот. В сами глаза были вставлены голубоватого цвета каменья, из раскрытого рта свисал свалявшийся от воздействия времени и жары, сушенный язык. Сам образ прибитого над воротами града щита навевал страх. Этому способствовали столбы ворот, состоящие из множества бедренных костей, попеременно связанных в вязанки, и составленные в сам столб. На стыках тут и там торчали свисающие привязанные за длинные волосы отрубленные людские головы. Одним из самых непонятных пучков было прибитое в левом углу ворот ожерелье. Только присмотревшись, можно было понять -это нанизанные на медную толстую проволоку отрубленные кисти рук. И вот теперь, когда вы понимали в какой ужасный град входите, то открывали для себя самое ужасное, все эти части тел слегка шевелились. Если они прекращали двигаться, то выходил человек с длинным кнутом, и начинал охаживать им врата и все что было на них, и тогда приходили в движение застывшие части тел. Это выглядело страшно и противно, но видимо главе града нравилась подобная красота. Потому, что дальше по входной улице виднелись сотни стоящих пик, на которых были нанизаны и головы и части тел как людей, так и нелюдей . Подойдя к воротам, я замер от ужаса, но голова над ними спросила меня, шевеля свалявшимся высунутым языком:
-Кто?
И я ответил: - Сергей.
-Куда.
-К Смерти.
-Зачем?
-Кощей послал, за водой.
-Иди.
И я пошёл. Как вошёл в открытые врата, они со скрипом начали закрываться за мной. Стараясь не оглядываться, направился по пустой улице в сторону видневшегося замка с острым длинным шпилем. И был остановлен шепотом слева:
-Дай попить, Странник...
А у меня с собой ну ни глоточка нет. Все выпили с Усом когда шли к Древу Кощея. Приглядешвись, я отшатнулся, головы на пиках тоже были живыми, изнеможденными, с полувысохшими белками глаз. Они иногда потряхивали гривою напрягая и расслабляя мышцы на шее, что выглядело ужасным.
-Кто с вами то сделал? - Спросил в ужасе у заговорившей головы я.
-Госпожа была милостива, она даровала нам еще несколько дней жизни. - Ответил мне обрубок. -Воды, странник... Дай попить.
-Нет ни чего. Но я постараюсь принести на обратном пути... -Пообещал я.
-Я подожду, но помни, и ты о своем обещании. -Прошептала голова.
Город был полупустым. Стражники в основном своем были скелетами, носившими полурассыпавшуюся от времени одежду и съеденную ржой доспехи. Торговцы представляли собой странный собирательный образ умудренных жизнью остатков частей людей. Зомбаки, так назвала бы их нынешняя молодежь, а мы говорили - тело в поссмертии. Я видел страшное на пути к замку самой из милостивых богинь. Тут и заживо сжираемые люди, души; выпиваемые как коктейль мысли и подаваемые как особо шикарные блюда мечты людей. В торг шло все. Ничем не гнушались истинные владетели послесмертия. Они поставили на широкую ногу торговлю частями людей, и тем, что составляло саму суть человека.
