Теперь я стремился поскорее пройти самый сложный и длинный путь. Все время прямо - это обходить кучи битого кирпича, невидимых сверху полу заспанных ям. Самым страшным было наткнуться на торчащие повсюду штыри из кованного железа, уж для чего его использовали просто не понятно. Путь еще усложнялся отсутствием нормальных привалов, приходилось укладываться на ночевку прямо посередине развалин, и спать урывками. Еду, как и воду тут негде было взять, поэтому за все четыре дня я экономил ее как мог. А еще здесь где-то было царство ночи. Дед мне особо несколько раз повторил для лучшего запоминания- ни в коем случае не приближаться к непонятным развалинам, типа церквей и пагод. Приходилось и их обходить, едва они появлялись на самом крае моего зрения. Сам путь был довольно простым, все время от Полярной звезды, через развалины, к единственному сохранившемуся тут Бастиону, который также был развалинами, за одним единственным исключением - там сохранилась арка для перемещения, то бишь портал. Как войти в него дед мне несколько раз рисовал в белом снегу Антарктики, особо указывая на возможные подходы к самой стене Бастиона, и возможности вскарабкаться на нее с помощью штырей и веревок альпинистов. Он показал мне оборудование, помог разобраться с карабинами и заставил выучить несколько замысловатых узлов - на все случаи жизни. Приходилось и эти бухты теперь тащить с собой.
Иногда вдоль тропы тянулись пеньки деревьев, иногда торчали ветви кустарников, но в основном своем, были они- руины. Ни одного живого существа в округе, даже насекомых не было видно. Жуть адская. По ночам не было слышно ни одного шороха, ни гула или иного звука. Постепенно усталость накапливалась, ведь приходилось постоянно контролировать окружающее пространство. Я стал более равнодушен к своему внешнему облику. Ну подумаешь руки грязные, вытру их несколько раз в придорожном песке, а затем протру куском ткани что заменял мне рукошник. Особо страдать об отросшей бороде, и усах не приходилось, если мешали - просто отрезал ножом, была возможность - умывался и их мыл. Да я стал похож на запылившегося бродягу. Представляю какой тяжелый дух шел от меня. Но единственным чем я занимался перед сном - это ногами. Я их и смазывал в масле, что дала мне Лель, и обмакивал кровью Хакра все заусеницы и натоптыши, с мозолями для лучшего заживания. К утру все заживало и я вновь шел по пути к порталу. Ноги сами несли меня через этот хаос, приближая к единственному месту для перехода в мир Огня.
Отступление.
В тени других кистей винограда висела совсем не отличающаяся от остальных, подобная же кисть. Много ягод было на ее веточках, и все они блистали своим особым ароматом и цветом. И только несколько из них были действительно отличные от других. Одна из них была кроваво-красного цвета, с оттенком коричневого цвета. Другая была ярко-золотистого оттенка с вкраплениями белого. А третья небесно-голубая с прожилками белой пелены по всему видимому образу. Третья слева, седьмая сверху, четвертая внутри. И еще одно у нее было обозначение - у нее было имя. Его дал Ей сам Создатель, еще когда ласково вылепливал из мечты ягодку. Редкая мечта пришла его разум, и заполонила его. Мечта, в которую был погружен в тот момент. Гея. Так он назвал свое творение, и создав ее, вдохнул в ее пенаты свое дыхание. А потом прикрепил создание внутрь кисти, спрятав до времени. До какого он не задумывался, но был уверен - оно придет. Время, то самое, когда она понадобиться ему. И после этого он забыл о ней.
Долго висели кисти в хранилище создателя, но пришло время ужасное для них. Залезли в хранилище разные вредители, поели - надкусили они все кисти, до которых смогли достать. А дух их внедрился в оставшиеся виноградинки. Вник он в их сущность, пожрал все, что мог изнутри, испортил. И начали гнить виноградинки. Ржа поразила их. Болезни появились на их тонких оболочках. И многое изменилось в самих кистях. Создатель же, занятый не менее важными вещами, забыл о своем хранилище. Больше никто не заботиться о кистях винограда. И тогда ягоды начали сохнуть. И превратились в изюм. И только немногие смогли избегнуть этой участи. Всего несколько кистей смогло остаться нетронутыми. И кисть в которой была Гея тоже была испорчена, но не вся. Ягоду не смогла испортить ни ржа ни болезнь, все сильнее расцветала она, борясь с захватчиками, а потом пришли Бги, и она пала. Всеми забытая, брошенная и наполовину изъеденная.
Отступление.
Мы стояли и держали творения Хаоса у моста Калинового через реку Смородиновую. Мой доспех был залит кровью снаружи и орошен потом изнутри. Ни один из созданий Хаоса не прошел через мое место. Я стоял насмерть. Ноги были вбиты в землю по колена, песок застлал мне лицо, в пылу битвы уже не было сил смахнуть его с лица. Богатыри, что бились неподалёку от меня, уже пали друг за дружкой. От их тел в реку текли ручейки кроваво-красной крови, вороны, летающие по небу, пикировали на их развороченные пиками и мечами тела, и со злобным карканьем выдирали на лету куски мяса из тел. Иногда то один ворон, то другой, садился и вырывал острым клювом приоткрытые в смертной судороге глаза. Сколько их было? Тридцать и три. А дальше я видел убитых своих братьев и сестер. Они лежали вповалку тут и там, так, как смерть заставала их в битве с детьми Хаоса. Кровь, видневшаяся мне темными пятнами, была слегка припорошена от безумия битвы. Наш жизненный путь был окончен тут. Ибо только для этой битвы нас и растили, учили, лечили. Никто уже не поднимался в рост и не кричал боевой клич. Никто не прославлял Бгов, которые были нашей защитой испокон веков. Потому, что те оставили нас умирать на этом месте, у моста Калинового. Мы стали теми, кто умер просто так. Стал разменной монетой в играх Бгов. Мы были детьми Его, а стали пылью, травой. Наш дух, наше слово, станет забытым в веках, или нет?
Я поднял свой двуручник, оббитый серебряными полосами по гарде. Последний из призванных Асов. Хотя я не всех видел на пути Хаоса, может где еще они и выживут. Но их кровь трусов, не станет ли она кровью прародителя. Если это так, то лучше сразу лечь под мечами врагов.
Я стоял и ждал появления новой волны, но ее не было. Не было видно созданий Хаоса, идущих через мост. Смородиновая, ласково принявшая в свои объятья не одного Аса, по прежнему, несла свои волны в сторону моря. Вот только стали они более красного цвета от крови наваленных выше по течению тел убитых. Да и вспухла она от количества скинутых в ее рукав трупов.
-Умри, но ни пяди земли не отдай! - Кричали, умирая Асы.
-Умри, но сдержи поток Хаоса! - Ворчало само Небо, призывая нас на новый бой.
-Умри, но сдержи свои клятвы воя! - Просила стоном Земля.
И я умирал вновь и вновь в этой битве. Не один раз мне с трудом удавалось поднять меч защитника Земли, уставшие руки уже не слушались приказов мозга, пролитая мою кровь каплями разлеталась веером от резких движений-обманок для врага в битве. Мне было 33 года. И имя мне было Ас Гард.
А потом я увидел, как взлетают вверх в синеющее небо тела моих братьев и сестер. И там, под градом молний они становятся блестящими кусками Небесного Хрусталя. Меня не пугала участь присоединиться к ним, меня страшила неизвестность остаться одному. Но тут на меня упал один ворон, потом другой, и вот уже куча их со злобным карканьем терзают мою тушку. Я размахиваю двуручником и пытаюсь отбиться от летающих падальщиков. Отправляя в небытье их несколько раз за удар. Но они, казалось, не кончаются. Мне пришлось вытаскивать себя из земляного плена и идти к краю поляны у моста Калинового. Там я смог отбиться уже в конец от налетевших едоков, желающих моей живой плоти. С меня они успели содрать наплечники и развязать завязки спиной брони. Изорванный плащ тянулся полосами грязной ткани за мной, отваливая измазанными кусками перемешанной крови и землей. Моей кровью. Мой щит. Где он? И в то же мгновение увидел его, валяющийся в пыли, с обитым по краям и опаленным с налипшей окалиной расплавленного голубоватого металла. Его перья были разрублены, окантовка стянута, видать во время битвы, и только мягкий свет голубого небесного металла так же светился даже сквозь тусклый налет пыли, грязи и подтеков крови. Я быстро пересек площадку битвы, взял щит и поспешил к оставленному двуручнику из того же металла. Ни один из кусков добычи не стоил столько, чтобы бросать оружие идя за ним. Повесив привычно щит за плечами на порванный плащ, я прицепил в поножи меч за щитом и отправился разыскивать уцелевших.
