2.2.
Я надавил на газ в надежде, что звук двигателя заглушит голос Руди. Пусть наша езда без соперников была абсолютно бессмысленной, ему она, похоже, нравилась. Как собаке, высунувшей голову из окна машины. Память о смерти все еще гасила зачатки любых мыслей. Зачин движения носил медитативный характер – я смотрел прямо перед собой, в голове не было ничего, кроме белого шума. В любом случае, времени не хватило бы не то, что на думы, но на элементарный осмотр местности – позади нас взревели моторы, а в зеркале заднего вида появился джип, куда более массивный, чем подорванный Руди багги.
– Эй, эй! Я стреляю отак и вот эдак, – мой стрелок очертил рукой угол градусов в девяносто, – так что ты мордой тачки на них ездий!
Резкий вираж направо и наша колымага понеслась по развалинам городских переулков. Свободного места здесь было значительно меньше, чем на внешней дороге, что в нашем случае было скорее преимуществом. Наша ванна на колесах, которую я сгоряча принял за машину, была все же маневреннее громоздкого джипа.
– Небольшая экскурсия по городу, – выпалил я, немного повернув лицо назад. – Сделаем круг и сядем им на хвост.
– Зашибись, Ариш!
Отсиживаться? Гарантированная смерть. Не тянет меня прочувствовать ее снова. Только победа. Всего три машины. Две.
– Какой бонус за победу?
– Да хрен его знает, я ж не считаю! Мне просто по кайфу в Виртосе! – безумие Руди было столь безграничным, что запросто могло быть заразным. Ничего полезного узнать от него я точно не сумел бы.
– Я те говорю, я буду лучшим мобером Противостояния! Или аще сделают меня боссом Дракона Подземелья, чтоб на меня толпы игроков рейдами ходили! – продолжал бесноваться полоумный напарник. Интересно, в этой игре есть насекомые? Хорошо бы ему в пасть какая-нибудь мошка залетела.
Мы выехали к трассе, где нас преследовал массивный джип. Судя по следам на песчаной дороге, он заглотил наживку, и свернул туда же, куда и мы – в руины города. Если быть незаметным, можно застать его врасплох. На малой скорости я подъехал к углу здания – в случае внезапной атаки у соперника будут серьезные проблемы с перемещением… Машина, подкрадывающаяся к другой машине – я бы усмехнулся над ситуацией, если бы тишину не нарушил грохот выстрела.
– Вот он, вот он, вот он! Давай гони на него, перезаряжаю! – стрелок-маньяк решил дать предупредительный залп в угол здания, из-за которого едва показался бампер джипа.
– Черт тебя дери, тварь, – меня распирала злость, – ты куда палишь?!
– Поищи в бардачке носовые платочки и вытри сопельки! – Руди заходился своим омерзительным смехом, – давай гони, не тупи!
За очередным поворотом вражеский джип предстал перед нами во всей красе. Его водитель пытался развернуть транспорт так, чтобы стрелок мог открыть по нам огонь. И для задуманного маневра ему было явно тесновато. Самого же стрелка не было видно. Я заехал в безопасную зону, продолжая движение в сторону неприятеля. На вражеской машине открылся люк, из которого показался игрок, а всед за ним – крупнокалиберная стационарная пушка. Безрассудно, мы вне угла его стрельбы. Точный выстрел Руди, и юзер разлетелся на кровавые ошметки, которые, в свою очередь, превратились в мельтешащие цифровые детали – мелкие цветные квадраты и палочки.
– Какой же я красавчик! – смех безумного компаньона не затихал ни на минуту. – Перезаряжаюсь быстро, сейчас мы их добьем! Никуда не де-нут-ся!
– Черта с два, – я развернул машину, оставив джип в мертвой зоне Руди, – даешь открытый мир!
С этими словами я покинул место водителя и побежал к вражескому автомобилю. Будучи главным действующим лицом стремительно развивающихся событий, я все равно будто смотрел на себя со стороны. Рывком распахнув дверь, мне удалось вытащить сопротивляющегося водителя из джипа и повалить его на землю. На вид парню было не больше двадцати лет, на непонятном языке он без остановки лепетал что-то очень гневное. И что мне с ним делать? Забить насмерть?
– Все! Сдавайся, отключайся! – орал я, схватив игрока за грудки. – Выходи из игры!
– Эй, братюнь. Ты головой поехавший, да? – и это говорит мне Руди. – Может, чашечку кофе ему нальешь? Ты с текстурами часом еще не базаришь?
– Да что с ним такое? – тряся юзера, возмущался я. – Почему он не выходит?!
– Да что ему с этого? Он за сеанс забашлял, сейчас его стрелок респаунится и вместе на пару нас почикают. Ты в банке своей часом головой не ударился, что с юзерами треплешься?
– Они ведь такие же люди, как и мы! Зачем? Зачем им терпеть боль?!
С гримасы Руди наконец-то сползла ухмылка.
– Да ты, походу, в штреке перекоптился, брат.
– Каком штреке? Что это, нахрен, такое?! – проревел я в ответ не столько Руди, сколько всему окружающему меня миру.
– Садись, поехали. Пусть лежит. Сдай назад, взорвем его тарантайку, он сам отключится от вектора.
– К черту это трухлявое корыто, надо забирать его джип.
– Ну, тогда ты точно в штрек полезешь, – судя по ответу Руди, подобный ход был неуместен.
Одарив неумолкающего пользователя непонимающим взглядом, я сел за руль своей машины. Едва мы сдали назад, раздался очередной залп пушки. Вместо водителя-игрока на земле алела кровавая клякса. Джип не был тронут. Перебравшись через раму кабины, я запрыгнул в прицеп к стрелку. После сильнейшего удара в челюсть, в который я вложил всю свою злость, Руди упал навзничь и начал хватать руками воздух.
– Какого черта ты это сделал?! – рявкнул я, поднимая руку для нового удара.
– Иначе мы не выиграем! Никаких пленных, дебил! Никакой жалости! Никакой дружбы – ничьих не бывает! Ему положить на смерть, юзеры боли не чувствуют, кретин! Вместо этого он бы без проблем подождал и перелогинился уже с готовеньким джипом, – даже не пытаясь встать, Руди чесал место удара. – А уж мы то боль чувствуем, а? Умираем каждый раз, да? – жалкий собеседник шипел, как змея, – ты ни хрена не знаешь о Виртосе, да? Нуль поганый. Ты нихрена не знаешь о Виртосе.
– Я очнулся в гребанной банке без памяти.
– Очнулся нулем! Называй вещи своими именами! – если бы родители Руди называли вещи своими именами, его бы звали Недоразумение. – Какого черта нуль делает в Пустоши? Здесь только активные моберы, а не добродушные няни юзеров! Ты вообще хоть в одном векторе был?
– Помер в роли железного монстра в этом…
– В Страйке, – закончил Руди мою фразу, видя, что мне это не по силам. – За активность тебя сюда и засунули. Но Страйк… Детский лепет для щенков, вот что такое Страйк! – держась рукой за лицо, Руди присел и откинулся на стену прицепа. – Вместо Бори, какого-то… ух… ламера подсунули.
– Как будто я мечтал о твоей компании.
– Да пошел ты. Боря вообще лютый чувак. А ты иди, тестируй нерабочие векторы, цветочки сажай… или, не знаю, что там делают вообще. Нормальных ребят в штрек закрывают, а мне, блин, сосунка зеленого выдали.
– Кулак сосунка сейчас передаст еще один привет твоей роже.
– Э, не-не-не, – замельтешило ничтожество, – спокойно, друг.
– Не друг я тебе. Что такое штрек? Какое-то наказание? Штраф?
– А ничего, – Руди попытался посмеяться, но отголоски моего удара, очевидно, все еще отдавались болью, – тюрьма. Карцер. Посидишь там пару часиков – играть будешь, как миленький. Еще и на передовую побежишь, чтобы в штрек не возвращаться.
– Тюрьма? Да вся эта помойка и есть тюрьма!
– Ты векторы со штреком не сравнивай. Любой мобер скорее половину своих таймов отдаст, чем в штреке погостит. Ты, это… за бараночку-то садись. Третий раунд на носу. И за парня не парься. Ему максимум обидно, но никаким боком не больно. Он проиграл – мы сможем победить. Все. Иначе никак.
Не знаю, что вызывало во мне большую неприязнь: поступок Руди, или тот факт, что он начал казаться мне правильным. Ощущение, что я погружен в ночной кошмар, все еще не покидало меня. Вот только будильник никто не завел. Для того чтобы существовать в этом безумии, нужно было самому быть психом. И мой напарник прекрасно с этим справлялся. Я сел за руль, силясь собраться с мыслями, но выбрал для этого не самое подходящее время – за руинами города уже рычал мотор очередного соперника.
