« — Так прекрасна, что ради такой богини, я бы отдал всё, лишь бы на мгновение поймать её взгляд и удостоиться подержать её нежную ручку»
« — Вы её не знаете?»
Я старался быть спокойным, хотя мои действия показывали иную точку — сжав кулак, готов был нанести сильный удар.
« — О нет, если бы! Эта Мадонна, наверное, жила ещё во времена да Винчи, когда покров такого платья, был в моде, а красота, чарующая и умопомрачительная, могла вызвать войну с соседним государством»
Тогда, повернувшись в его сторону, я увидел живой интерес и восхищение. Не оставалось сомнений, что этот человек не является тем Интрестом, который мне нужен был. В кои-то веке я вздохнул спокойно и даже проникся к нему симпатией, до поры до времени.
Этот эпизод был ещё тогда, когда богатства были при мне, но именно он въелся в мою память, построив мост доверия с его стороны и нечто ещё неопределённое, зарождающееся, с моей.
Я начал плохо спать. Видения преследовали меня и она, её образ, начал доставать. Потихоньку я сходил с ума. Не мог есть, смотреть на те предметы, способные отображать поверхность. И просто, в порыве дикого перевозбуждения, крушил всё. Вёл себя, будто безумный или помешанный. В один из таких дней, пригубив бутылкой хорошего вина, вышел на мостовую, завязав разговор с самим собой. Была ночь, пьяные люди такого порядка, не новость для простых граждан. Что я делал дальше, смутно припоминаю… люди… крики… гудение машин… и вот я перед колодцем, снимаю крышку, заглядываю внутрь — темнота, беру фонарь, который странным и неведанным образом оказывается в кармане пальто и заставляю рассеиваться черноту, показав тело убитого человека. Это был он… тот самый Интрест, … а дальше я просыпаюсь в своей кровати — и не знаю по началу, кошмар это или явь. И всё же я проверил это.
Вот так началась моя вторая фаза, сестренка, упав на дно, искалеченный и хватающийся зубами, я пришёл к тому, что мне нужны были деньги, а чтобы их достать, я должен был устранить одну помеху.
План мой был прост и понятен. Вытащив тело из колодца, я начал приводить его в должный образ, пока фальшивый румянец и живость не вернулась на первое время к нему. Дальше же, я начал сближаться с его пока ещё живым братом, примечая всё, что тот делал. Конечно, мой приход был для него чем-то таким отвратительным, ведь я уже не был тем человеком, я был отбросом, но некая моя уверенность, бросающаяся ему в глаза, нагоняющая страх, не позволяла выгнать меня из дома. В вполне вероятно, не малые мои уловки навели его на мысль, что я знаю о его главном секрете и он выжидал того самого момента, когда можно было меня стереть с лица земли, как и своего покойного братца. Эти наши взгляды, непринуждённые разговоры, скрываемая неприязнь, едкость, всё это мы делали с такой аккуратностью, будто, тыкая палочками, искали углубление пошире.
День икс настал. Пробравшись в его дом, когда ни гостей, ни прислуги не было, где перед судом должен был предстать он и я, я посадил тело в дорогое кресло, а сам спрятался за ширму. Стоит сказать, что я не знал, о том, каким голосом обладал Интрест, но питал надежду, что прошлое когтистой лапой перекроет логичность всей ситуации; также предварительно подготовил и саму комнату, расставив пару ловушек. Конечно, всё это я сделал не по приходу, а по возможности выпадающего шанса или неловкого происшествия — случайно пролил вино на пиджак, испачкал брюки о торт. Но план мой на половину был выполнен.
Нет, не подумай, я не хотел убивать его собственными руками, лишь довести до помутнения, когда он сам наложит на себя руки, хотя если бы это не сработало. У меня был ещё один план, который мне придётся самому реализовывать.
Так всё и произошло. Задуманное явило себя в свет. Поддельный Интрест увидел тот самый отпечаток прошлого и обомлел. Я видел весь ужас. Его губы дрожали, само тело одеревенело, он смотрел и пытался поверить, что это правда, что такое вообще возможно.
« — Это не правда, — делает тяжелые шаги, чуть ли не падая в обморок, — как такое возможно… ведь я… я… — дотрагивается до его плеча и с криком одёргивает руку, отступая на шаг. — Это ведь сон, да?.. Ты же мёртв, такого быть не может!..»
Его всего трясет, шатаясь, он начинает ходить из стороны в сторону, бормоча что-то невнятное.
« — Ты ошибаешься. Я жив!»
Остановившись, поддельный смотрит на него и падает назад. Глаза брата были открыты и луч света от фонарика, падает на его мертвенное лицо, пустые глаза.
Фокус удался, потому что свет в комнате был тусклым и при рассмотрении, он не заметил этого важного факта.
« — Ты убил меня и кинул в тот колодец, думая, что таким образом избавился от меня. Как бы ни так!»
Со стены падает картина, окно с грохотом ударяется, книги одна за другой летят в его сторону, одна даже попадает в лоб. Всё это я делал сам, потихоньку подбираясь к предметам, наводя больший животрепещущий ужас на того.
« — Нет! уйди, оставь меня! оно моё! деньги, они все принадлежат мне!»
Его крик пронзает стены, в порыве ярости он хватает перочинный нож, подходит уверенно к брату и начинает им быстро пронзать по множеству раз грудь мертвеца. Долго он это делает, пока кресло, дав, трещу, валит тех на пол и тот, восседая на нём, был настолько не в себе, что абсолютно не видел никого и ничего, даже меня, вышедшего на свет и готового поставить мат ему.
Совсем обезумев, бросается в мою сторону, тогда нереально испугался и я, ибо вся моя жизнь промелькнула перед глазами, однако, его пенящуюся ярость испытывает по случайности попавшая под руку миловидная девушка, похожая отдалённо на Трэйси. Он истязает её: лицо, руки, та, как вкопанная хватает воздух ртом, на том и кончает, что её обезображенное лицо и отдельно тело, падает на пол, устилая пол и ковёр кровью.
Сцена эта была настолько пугающая, что у меня спёрло дух. Я… был в полном ужасе, как и он.
« — Как видишь, все мы не без грехов, — разворачивается ко мне, с безумной улыбкой. — Я сно-ова убил, — его смех вызывает во мне озноб, — сколько раз я видел тельце брата своего, а та глупая игрушка взяла цену в двойне, — скосив взгляд на девушку, он тяжело вздыхает, — а ведь у нас должны были быть дети, — падает на колени, беря её за голову, кладя на колени, — она была так прекрасна, но не доступна мне, пока я не избавился от брата, что имел всё и лишь из-за того, что был первенцем. Всего-то родился на секунду раньше, — нежно гладит по волосам, целует в лоб. — Та кукла, будто проклятие, забирает всё, что было мне дорого, но самое главное — душу, — опускает её голову на пол, смотрит на меня. — Ты ведь тоже пошёл на это?.. О да, пошёл. Но твоя причина отличалась от моей, — преподносит нож к горлу, чуть лезвием надавливая на кожу, — но скоро оно придёт за платой, ведь именно тебя она послала сюда, напомнив мне о содеянном. Интересно, а кто придёт к тебе? — заливистый смех вырывается из его рта и он перерезает себе глотку, падая ничком».
Знаешь, Люсьен, это было не описать. Помню после этого случая, я обратился в клинику, заперев себя на неделю там, не подпуская к себе никого, обдумывая его пронесенные слова и все эти картины, прокручивая в голове. И понял, что единственное, что мне остаётся — смерть, дабы спасти вас!.. Какое самопожертвование, но что ещё мне остаётся? Нет сил, способных разрушить это, всё, что будет дальше — судьба, которая будет окровавлена красными красками.
Приподнимаясь с кресла, он берёт свой мобильный и набирает номер, подходя ко мне, жестом показывает, чтобы я молчала.
Мой брат сошёл с ума, но самое страшное, что я начинаю проникаться к нему некоторой жалостью, хоть вещи, о которых он мне поведал, очень пугающие и субъективные.
— Здравствуйте. На днях я вам звонил по одному вопросу.… Да, я тот самый убийца, кто убил Интрест, готов предъявить улики. Вы на месте? Замечательно. Под ковром, который доселе был белым, как снег, есть дощечка, хорошо замаскированная. Под ней вы найдёте ножик, на котором будут отпечатки моих пальцев, естественно, чтобы убедиться в том, что это улика, вам придётся провести анализ, однако, второй же уликой будет тряпка.… Да, та самая картина, которую нарисовали в честь погибшей Трэйси. Снимите её, потом прощупайте обои. Чувствуете некоторый сдвиг? Это вторая улика — тряпка, которой я вытер ножик, чтобы убрать кровь… Замечательно. Я рад, что вы делаете всё оперативно. И последнее — это сами деньги, увы, вы там не найдёте, они в моём доме, спрятаны в надёжном и недоступным ни для кого месте. А теперь… слушайте меня внимательно. В моём доме сейчас сидит невинная жертва, если через десять минут вы не окажетесь около него, я перережу ей глотку, пройдусь лезвием по её прекрасному лицу и сделаю ещё множество отвратительных вещей, о которых вы будете долго вспоминать, ложась ночью в кровать, а свои следы и существование, скрою. Вы никогда больше обо мне не узнаете.… Ну, так что, выбор за вами, время пошло.
