— Да уж, из тебя бы вышел бесподобный оратор: яркий, многословный и с «водой», — без упрёка, проговорил, усмехнувшись, рэпер.

— Шуга!

— Не злись, я прекрасно всё понял. Не надо лишних слов, и прятаться за ними тоже.

— Я не прячусь! Ты потребовал говорить от своего лица, я это и сделал.

— Так-то оно так, но в самом деле это — предел всему? Не дал уйти. Прибежал. Красиво сказал, — и Мин несильно ударил того по плечу, чем вызвал недовольство. — Не ври уж. Хотя бы мне.

— Что ты хочешь от меня?!

Шуга тяжело вздохнул, закатывая глаза.

— А что ты можешь предложить?

Ви задумался, совсем не понимая, что от него сейчас требовалось, но вся эта ситуация действовала на нервы. Ну неужели нельзя по-тихому вернуться в общежитие и позабыть то, что было? Нет, какие-то трудности, препятствия… В самом-то деле человек — не робот, он чувствует усталость, упадок сил и разочарование.

— Расскажи, где ты был и что с тобой произошло за эти дни, — сдаваясь, полюбопытствовал Тэ, с мольбой на того глядя, не желая продолжать разговор. У него не было ответов. Да и, серьёзно, что он мог предложить? Это ведь не Чонгук, тут всё намного сложнее.

— Так уж и интересно? Неужели одно то, что я «жив», тебе мало?

— Я хочу как можно больше… о тебе узнать.

— Хорошо, я отвечу — гулял.

Почему всё так непросто? Что это за игра? Пора прекращать плутать.

— Мой, как ты выразил, «интерес» — не просто какое-то любопытство, это нечто большее, Шуга, но я боюсь быть не понятым. Тобой. И самое главное — оттолкнутым.

— Ты о многом думаешь, но пора бы себя отпустить.

— Не могу, всё это слишком непросто!

— А, может, хватит ставить рамки? Ты меня не знаешь! Но приписываешь некую реакцию — кто сказал, что я поступлю именно так, как ты предположил?

И он был прав — «стену» строил здесь только один человек, считая, что уж лучше продолжать начатое, чем попросту убрать препятствие на своём пути.

— Значит… настоящий ты — другой?

— Вполне себе так, как и ты, Тэхён. Но мы вынуждены играть свои роли. Хочешь сменить? Валяй!

— Так легко об этом говоришь, будто это ничего не стоит — взять и открыться, обнажая истинное лицо, чувства…

Грустная улыбка отразилась на устах Шуги, он присел на траву, с некоторой заботой по ней проводя, и посмотрел на друга в упор: — Это. Ничего. Не. Стоит. Пока ты жив. Раскинь руки, почувствуй ветер, играющий с волосами, подними вверх голову — синее небо, причудливые облака, безмерность… А сейчас — оглянись вокруг: всё застыло под безжизненным монументом, и нет большей драмы, чем живой человек, в силах которого изменить не только свою судьбу, но и кого-либо ещё, не попробовав, ищет новые отговорки, для большего истязания. Ах, ты не просто слабак тогда, а ничтожество, Ви.

«Это не так!.. Тебе не понять меня и моих чувств… Ты не такой!» — врываются мысли, заставляя пуще прежнего почувствовать новую дозу собственной обречённости, будто оказавшись на краю скалы, смотришь вниз; кружится голова от высоты, но красоты очаровывают, а следом — казус, трещины, маленькие камешки падают вниз, ты вместе с ними; мир переворачивается, воздух свистит в ушах, уплотняется, а ты всё ближе и ближе к земле, пока не превращаешься… в мертвеца.

— Считаешь, что я не прав?

Ви молча кивает головой. У него другая правда. Может и стоит побороться, но вложенные усилия — дадут ли нужный результат? Зачем что-то делать, если и так понятно, каким будет финал? Пустая. Трата. Времени.

— Наивности тебе не занимать! И прежде, чем ты начнёшь давать мне грубую ответку, скажу тебе кое-что: держать на руках «смерть» — хреново.

Глаза Тэхёна расширились, а сам он застыл в немом вопросе: ему послышалось, или как?..

— Не удивляйся. Но я действительно, — Мин вытянул дрожащие руки вперёд, смотря на них, его голос стал напоминать тот, что обычно издают безумцы или гении, совершившие прорыв, который откроет новую страницу для человечества (или, напротив, уничтожит его), — держал в них Её. Веришь или нет — мне всё равно. Понять не сможешь, не бывал ты в таких ситуациях и, что думаю, не будешь уж никогда.

— …

— Да, не нужно слов, но попробуй представить (если в силах!), каким будет исход, если сходу понятно, что тонущему не помочь. Бесчувственно уйти, даже не задумываясь: а, может, был шанс исправить всё? Пускай одежда промокнет, а сам будешь выглядеть неподобающе, это мелочи, ведь на кону нечто большее — жизнь.

Тяжело вспоминать былое, рассказывая, но Юнги должен был кому-то открыться. Пускай не поймёт его Тэ — это неважно, на душе станет чуточку спокойнее, но и он был тем ещё вруном: обвинял Тэхёна в одном, ругал, хотя по большому счёту всё относилось к самому себе; видел в чужом лице себя и не мог с этим ничего пока что поделать.

— Я просто гулял. Искал рифму, но в голову ничего не шло путного. Посчитал нужным дойти до магазина. Свежий воздух. Тишина. Лучшее, что есть для вдохновения. Время было не позднее, но темнота во всю гуляла, людей разглядеть становилось сложнее. В ней я смог затеряться. И в ней же найти погибель прежних взглядов. Знаешь, в тяжёлые минуты, те, что на грани, не важно, насколько ты известен или популярен — всё равно становишься одним из тех, кто отчаянно пытается бороться. Но я не боролся. Точнее — слишком поздно начал… Прекрасное магическое время суток — и я, бессердечный, спокойно сидел на скамейке, попивая не спеша сок из пакетика, наблюдая равнодушно за тем, как не взрослый парнишка бегал и (как уже после понял!) просил помощи, но никто ему не верил, да что там — их не удивляло наличие ребёнка без сопровождения взрослых. А он не сдавался, но люди шли дальше, погружённые в свои мысли, в свои заботы… Не скажу, что в те минуты тяжело было это лицезреть, но когда я расправился с напитком, выкидывая его в мусорку, посчитал нужным вернуться обратно, домой. К тому времени мальчик скрылся, а я сократил путь, проходя через освещённые фонарями улицы и закрытые магазины, не спеша выходя на мост, на мгновение который, исказившись, предстал монстром с огромной пастью, где уже был погребён за слоем воды один человек, а второй — на грани. Я… испугался, но голос отважного школьника смог меня пробудить: «Прошу вас, помогите! Моя сестра в воде! Да не стойте столбом! Она ведь умирает!» — последние его слова стали отрезвительной пощёчиной, и я не знаю, как описать свой порыв, но прыгнул в воду, тёмную и зловещую. Всплывал, вновь погружался. Искал. Благо место было неглубоким и в итоге, под звук раздавшихся сирен, держа бездыханную малютку в руках, смог-таки её спасти, как я думал, от Неё… Не помню, что и как было дальше… всё, как под наркотиками — перед глазами смутно пробегают часы, а ясно начинаешь смотреть на картину поутру, силясь вспомнить, что вообще было, и как я оказался в том месте.

С замиранием Ви слушал друга, боясь дышать или как-то потревожить, сжимая и разжимая пальцы. И это всё он пережил? В ту ночь? Какой же примитивной сейчас была в сравнении теория «родственник в больнице» с тем, что произошло на самом деле.

— Слушай, Тэхён, у тебя ведь есть младшие братья и сёстры?

Не сразу поняв, что вопрос относился к нему, помедлив, Ви качнул головой, прикусывая несильно губу.

— У меня тоже. И у этого паренька — его младшая сестрёнка. А родители? Что о них говорить, когда о случившемся узнают уже после, стремглав прибегая в больницу и всячески пытаясь утешить своего малыша, да вот только сама мать (отца у них не было!) ребёнка была избита, с ссадинами и синяками. Но держалась стойко, прижимая Квона к груди, тихо-тихо плача, смотря невидящими глазами на меня, на бегающих докторов, молясь лишь об одном, чтобы маленькая Куанг была в порядке.

Тэхён сглотнул, унимая взявшуюся дрожь в руках. Физически стоять было тяжело, а слушать — подавно, ясно видя всё это перед глазами, но он не перебивал, застыв на месте.

— Помнишь, что я сказал тебе про «Смерть»?

— Что держать её… хреново… Но, Юнги!.. Нет!

— Всё так, она умерла на моих руках…!