При появлении государя придворные пали ниц, замерли на несколько мгновений и подняли головы. Аменхотеп Третий сделал им знак подняться и прошествовал к трону. Придворные тоже стали рассаживаться. Середина зала была заставлена креслами и маленькими столиками. Перед каждым креслом стоял персональный столик — царевну, привыкшую трапезничать со своей многочисленной семьей за общим столом, это удивляло. Между столами сновали слуги с бритыми головами и белоснежными передниками на стройных обнаженных телах. Они разносили подносы с яствами, вином и букетами цветов, среди которых доминирующим был голубой лотос. Тадухеппа заметила, что все египтяне, усевшись на свои места, первым делом берутся не за пищу или бокал, а за стебель лотоса. Это не был какой-то ритуал, скорее, всеобщая привычка. Люди нюхали лотос между прочим, не замечая, как это делают. Скорее всего, этот запах присутствовал в их жизни с самого рождения и был неотъемлемым спутником всей жизни.

Царевна последовала примеру хозяев и поднесла цветок к лицу. Он был необычайно красив — хрупкие листья в прожилках словно источали свет изнутри. Она втянула в себя воздух и почувствовала аромат — нежный, тонкий и в то же время очень отчетливый. Тадухеппа нюхала лотос снова и снова, прикрыв глаза от наслаждения. Кровь как будто быстрее побежала по жилам, она ощутила, как румянец покрывает щеки. Слегка вздрогнув, как от пробуждения, она открыла глаза и огляделась. Вокруг возбужденно переговаривались люди с блестящими глазами. Слышались смех и звуки арфы. Старый фараон сидел неподалеку и рассеянно выковыривал зернышки из граната. Царица Тии потягивала вино. Тадухеппа поискала глазами своего будущего супруга и не нашла его. Вместо этого рядом уселся толмач и стал почтительно расспрашивать ее о самочувствии. Царевна отвечала односложно, думая о другом.

Наконец в зал вошел ее жених. Царевна заулыбалась, но вскоре улыбка стерлась с ее лица. Аменхотеп Четвертый вошел не один, а в сопровождении молодой женщины. Он фамильярно обнимал ее за плечи, она протягивала к нему цветок лотоса. О чем-то оживленно переговариваясь, они смеялись и смотрели друг на друга с неприкрытой страстью.

Стало быть, вот она, та самая Нефертити. Сомнений быть не могло — это действительно самая красивая женщина из всех, что приходилось видеть митаннийской царевне. Миниатюрная, тоненькая фигурка, плавные, даже томные движения. Слегка широкоскулое лицо, рот, похожий на цветок розы, ямочки на щеках и огромные глаза с поволокой под изогнутыми бровями. Сейчас, когда Аменхотеп и Нефертити были рядом, было отчетливо заметно их родство. Те же полные, чувственные губы, те же легкие складочки в углах рта, тот же рисунок прямого носа, узкого в переносице, с широко вырезанными ноздрями. На голове Нефертити был короткий парик, украшенный вплетенными разноцветными бусинами и живыми цветами, в ушах — широкие золотые кольца. Длинную стройную шею охватывало, как воротник, золотое ожерелье, за которое можно было скупить половину Вассокана. Тончайшее, в мелкую складочку, платье придерживалось под грудью красным пояском, являя окружающим все слегка завуалированные прелести красавицы, равно как и маленький, аккуратный животик, в котором зрела жизнь отпрыска августейшего семейства. Митаннийская царевна с тоской подумала, что у нее нет никаких шансов.

Пара подошла к ее столику, и Нефертити вполголоса обронила:

— Еще одна азиатка в вульгарном наряде.

— Ты бы видела ее в телеге, с тряпкой на голове, — так же негромко отозвался наследник, и оба прыснули.

Тадухеппа окаменела. Она чудом удержала себя от того, чтобы не ответить обидчикам на их родном языке. Тем временем молодой фараон церемонно поклонился и громко, напыщенно объявил:

— Толмач, переведи, что я имею удовольствие представить своей невесте мою главную жену, прекрасную Нефертити, наследницу титула Владычицы Обеих Земель.

— Здравствуй, сестра, — нежно проговорила, почти пропела Нефертити, — я буду любить тебя, как родную, и стану самым верным товарищем во всех испытаниях.

Тадухеппа встала и поклонилась, с трудом подавляя клокочущую внутри ярость. Выпрямившись, она кивнула переводчику и ответила:

— Благодарю за честь, любезная сестра. Надеюсь, что нам предстоят только испытания радостью.

Они еще раз раскланялись, и Аменхотеп с Нефертити заняли свои места рядом с пожилой царской четой и вплотную друг к другу. Тадухеппу трясло от бешенства, в голове водили хоровод обрывки мыслей: «Гадина… Отзовется… аукнется тебе мое унижение…»

Старый фараон лениво махнул рукой, и все смолкли. В звенящей тишине он кашлянул, улыбнулся и перевел взгляд на жену. Говорить стала Тии:

— От лица его величества, Владыки Обеих Земель, Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, приветствую тебя, Тадухеппа, дочь Тушратты, царя Митанни. Отныне Кемет будет твоим родным домом, а мы — твоей любящей семьей. Церемония бракосочетания пройдет завтра в храме Амона-Ра, там же пройдет твое посвящение в нашу веру, а затем ты с его величеством Аменхотепом Четвертым принесешь жертвы нашим основным богам, прося у них благословения. Наши звездочеты изучили положение звезд в день твоего рождения, в день приезда в Кемет и бракосочетания, для того чтобы присвоить тебе египетское имя. С этого дня ты будешь зваться Кийя и станешь нам всем доброй сестрой и дочерью.

Тадухеппа была готова к тому, что у нее отнимут имя, но все равно почувствовала острый укол в груди, словно теряла что-то очень важное и ценное. Она молча встала и поклонилась. На этом официальная часть приема была завершена, и начался пир. Иногда ей задавали вопросы и вежливо выслушивали, после чего забывали о ее существовании. Вино лилось рекой, гости все больше и больше раскрепощались. Музыка стала громче, в зал вбежали голые танцовщицы в звенящих браслетах и стали веселить публику нескромными танцами и акробатическими номерами. Молодой фараон со своей женой кормили друг друга фруктами и обнимались, изредка косясь на Тадухеппу и хихикая. Царевна чувствовала себя чужой, совсем чужой. Как потерявшийся ребенок, она оглядывалась вокруг и едва сдерживала слезы. Когда стало совсем невыносимо, она попросила толмача перевести Тии, что очень устала и хотела бы отправиться в свои покои. Царица сочувствующе покивала и приказала слугам проводить ее.

Покои находились в небольшом дворце, стоящем поодаль от царского.

— Добро пожаловать в Место Красоты, — поприветствовала ее нарядная немолодая дама. — Здесь живут жены его величества Аменхотепа Третьего. У его величества Аменхотепа Четвертого еще нет своего гарема, поэтому ваше высочество будет жить здесь. Тем более что этот гарем вместе с дворцом отойдет наследнику, равно как и другое имущество, когда старого фараона призовут к себе боги… Да живет он вечно, вековечно, — торопливо закончила она и широким жестом пригласила войти внутрь.

Центральный зал Места Красоты, гораздо меньший, чем зал в главном дворце, был не менее роскошным. Но здесь было и гораздо уютнее, чувствовалось присутствие женщин. Везде были россыпи живых цветов, всевозможных дорогих безделушек — ларцов, ваз, сундуков, статуэток. Посередине зала была большая купальня, в которую била струйка воды из открытой пасти каменного льва. Однако зал был безлюдным.

— Уже поздно, и жены разошлись по своим покоям. Здесь довольно рано ложатся спать, если только его величество не почтит своим присутствием. Но такого уже давно не случалось. Я покажу твою опочивальню, госпожа.

Покои Тадухеппы занимали целое крыло. Здесь тоже была центральная комната, окруженная небольшими спальнями. К радости царевны, она увидела знакомые лица — своих слуг и сопровождающих, которые уже успели разместиться вместе со скарбом. Пока служанки раздевали, мыли и расчесывали свою госпожу, она крепилась, но когда осталась одна в широкой холодной кровати, она не выдержала и беззвучно разрыдалась, повторяя:

— Шубад, о Шубад, на кого ты меня оставила?

Утром Тадухеппа проснулась от яркого света. Несмотря на то что окно было завешено циновкой, жгучее египетское солнце залило комнату царевны своими всепроникающими лучами и пробудило ее от тяжелого сна. Служанка, лежавшая на узкой кушетке у входа в опочивальню, встрепенулась и быстро встала.