— Нет, я маленький мальчик! Простите, тетенька, я заблудился!

— Ах ты, гадкий мальчишка! Тогда я накажу тебя!

— Тетенька! Я хороший! Я умею варить вкусный кофе и жарить яичницу с помидорами, зеленью и сыром!

— С помидорами, говоришь?!

— И с зеленью, и с сыром!

— А умеешь ли ты, мальчик, делать гренки?

— Я все умею, тетенька, только простите!

— Ну ладно, я сегодня с утра добрая. Так и быть, иди на кухню и готовь завтрак! Но если мне не понравится — тебе несдобровать!

Юрка звучно, взасос поцеловал жену, натянул смешные семейные трусы с павлиньими перьями и пошел на кухню.

Юлька улеглась поперек кровати на живот и принялась думать о том, как же ей повезло. Муж такой славный! И в постели хорош, очень хорош. А еще у него великолепное чувство юмора. Он не боится посмеяться и над собой, а это первый признак сильного человека. И умного.

Юлька от восторга немного покувыркалась и побежала мыться. Она хотела быть всегда чистой и свежей. Она с наслаждением постояла под контрастным душем, а потом тщательно намылила все тело, смыла пену теплой водой и аккуратно завернулась в пушистое махровое полотенце, приятно щекочущее грудь и бедра. В еще влажную кожу она легкими движениями втерла немного французского геля. Этим ароматом она пользовалась много лет, он стал ее неотделимой частью, ее индивидуальностью. Почуяв этот запах, все ее мужья и любовники начинали сходить с ума.

Бросив полотенце в корзину, она нагишом отправилась на кухню. Больше всего на свете, кроме науки любви, она любила тепло, она впитывала его всем своим существом, каждой клеточкой своего тела.

В Юркином доме ей нравилось. Никто не мешал и не путался под ногами. Прислуга была приходящей. Ему не хотелось посторонних людей в доме. К тому же, как подавляющее большинство мужчин, он обожал ходить по дому в трусах.

То, что Юлька дефилировала по просторным апартаментам вообще без одежды, ему тоже очень нравилось. Это была первая женщина в его жизни, для которой секс был смыслом существования. Она была готова всегда и никогда не отвергала партнера.

Иногда его, конечно, мучила мысль о том, что, может быть, это и не совсем нормально. А с другой стороны, кто знает, что такое норма? Если им славно вдвоем, кому какое дело, ходят они по квартире в смокингах и вечерних платьях, наряжаются неандертальцами или, по заветам одной остроумной француженки, надевают на себя только две капли «Шанель № 5»?

Юрка сосредоточенно хозяйничал, от усердия высунув кончик языка. Он очень любил поесть и очень любил кормить. Юлька ела мало, поэтому для нее он накрывал стол особенно тщательно.

Чутким ухом он уловил, как она почти неслышно вошла в кухню и собирается подкрасться к нему сзади. Молниеносно он обернулся и подхватил ее на руки, с притворным рычанием впившись ей в живот. Юлька завизжала от восторга.

— Вкусно пахнешь! — Он с удовольствием вобрал ноздрями Юлькин аромат. Что у нее за духи, он не знал, да ему в принципе было все равно. Главное, что этот запах был неотделим от нее самой. Юлька всегда была настолько чистенькой, настолько приятной, что казалась сияющей от свежести.

«Дьявол! Повезло мне! — подумал он. Но тут же мысленно погрозил себе пальцем: — Не расслабляйся, Громов!»

Он усадил жену за стол и принялся ее кормить, уговаривая, как маленького ребенка, съесть еще кусочек:

— Ну! За папу! За маму! За мужа! За хорошее утро! Ну, вот и умница! Вкусно?

— Юрка! Мы с тобой такие приторные! — вдруг засмеялась Юлька.

— Ну и что? Нам с тобой хорошо?

— Очень хорошо!

— Ну и славно! Пусть мы приторные. Зато будет, что потом вспомнить!

— Когда это «потом»?

— А вдруг мы с тобой будем ссориться?

— Все может быть!

— Вот и давай наслаждаться, как говаривал классик, «текущим моментом»!

— И что вы, позвольте поинтересоваться, имеете в виду под «текущим моментом»?

— Если вы изволите проследовать в спальню, то я попытаюсь вам продемонстрировать это.

— Ах, как это примитивно! — надув губки, заканючила Юлька.

— Зато очень приятно! — сурово сказал муж и, схватив жену в охапку, поволок ее за собой.

Выходной!

В общем, брак вновь оказался практически идеальным, но… Все дело было в этом «но». Муж приставил к Юльке двух охранников, дабы, как он глубокомысленно выразился, притормозить на некоторое время процесс коллекционирования. Бедную Юльку это безумно раздражало.

Куда бы она ни пошла или, выражаясь высоким стилем, направила свои стопы, повсюду за ней следовали два милых молодых человека с весело-ехидными физиономиями и очень широкими плечами. Впечатление они производили соответствующее. Стоило Юльке выйти из дома, как они тут же гостеприимно распахивали перед ней дверцу роскошного «бентли». Когда она приходила на работу, они спокойно шли вслед за ней к клиентам, по-хозяйски усаживались и мирно ожидали конца переговоров. Клиенты нервно поеживались, но терпели, зная, кто Юлькин муж. Но сама Юлька из-за этого переживала. Она привыкла к безграничной свободе, а с таким мужем это было невозможно. Юра честно объяснил ей правила игры.

— Понимаешь, Юлька, во-первых, я категорически не хочу тебя делить с кем бы то ни было, я человек ревнивый, — сказал он как-то. — А во-вторых, если ты будешь мне изменять, а я ничего не предприму, это совершенно подорвет мой имидж «крутого». Народец у нас поганый, будет тявкать, что раз, дескать, Громов с женой не управится, то с бизнесом и подавно не совладает. Я этого допустить не могу. Понимаешь, солнце?

— Я-то понимаю, — задумчиво протянула Юлька. — Но, понимаешь, моногамия мне дается что-то слишком сложно…

— Может быть, привыкнешь? — с надеждой спросил Юра. — Мы ведь любим друг друга.

— Любим, конечно. Но…

— Юлька! Будет невтерпеж — отпущу.

— Спасибо, Юрка.

— Из «спасибо» шубы не сошьешь, пойдем-ка лучше в постель.

Юлька засмеялась и с удовольствием побежала в спальню.

Но через полгода у нее началась тяжелейшая депрессия. Умный Громов посмотрел-посмотрел на это и сказал:

— Ладно, Юлька, отпускаю тебя на свободу. Давай разведемся.

Жена уселась к нему на колени, прильнула и со вздохом сказала:

— Спасибо, друг, ты самый лучший.

— Я знаю, — ответил муж и крепко поцеловал ее. Он был страшно расстроен, но прекрасно понимал, что это самый лучший выход для них обоих.

После развода Громов тут же женился на своей секретарше Машеньке, миловидной полноватой женщине, очень внешне похожей на него. Она много лет была его любовницей и правой рукой во всех делах. К появлению Юльки она отнеслась так же, как жители тропиков относятся к сезону дождей: неприятно, когда все время с неба льются потоки воды, но ничего не поделаешь, надо переждать — и дождь рано или поздно закончится. Сезон Юльки завершился, Машенька вышла наконец за любимого человека замуж и с удовольствием начала рожать ему детей, которых он искренне обожал.

С Юлькой Громов продолжал дружить, щедрой рукой при необходимости давал ей деньги и помогал в делах, подкидывая выгодные заказы. Раз в месяц он говорил жене, что уезжает на мальчишник, а сам проводил ночь с Юлькой.

Как-то она спросила его:

— Юрка! А это не супружеская измена?

— Нет! Ты тоже моя жена. Считай, что я мусульманин.

— Хорошо, — вздохнула Юлька. — Тогда называй меня Гюльчатай.

В эту ночь они долго сидели на ковре перед камином и разговаривали. Даже во времена своего недолгого брака они никогда не были так близки и дороги друг другу. Потом они долго и нежно занимались любовью.

Под утро Юлька сказала:

— Знаешь, я только сегодня поняла разницу между двумя понятиями — «заниматься сексом» и «заниматься любовью».

— И в чем она?

— А разве ты сам не понял?

— Я-то давно понял, — вздохнул Юра и нежно поцеловал ее. — Спи, философ-любитель, уже светает…

Ему было и грустно, и смешно, и приятно, и томно, и тоскливо, и уютно, и тревожно. В общем, полное единство и борьба противоположностей. И спасибо за это Георгу Вильгельму Фридриху Гегелю, который, сам того не подозревая, объяснил суть любви… Юрка улыбнулся, уткнулся в теплый душистый Юлькин затылок и заснул. Эта ночь и этот день были их, и ничьи больше.