Я оказался в данной ситуации фигурой, собирающей и обобщающей грехи всех участников программы. Значит, надо учинить в Кремле расправу надо мной одним, чтобы остальным неповадно было в дальнейшем так долго отрабатывать системы.
Мои бывшие сотрудники, выдвинутые на работу в ВПК, изучившие всю подноготную подобных заседаний, заранее предупредили меня, что при любом содержании доклада решение будет подготовлено заранее и оргвыводы, заведомо согласованные с большинством членов ВПК, неизбежны. При этом уже готовится проект санкций, в котором я нахожусь на первом месте с предложением министру рассмотреть мое «соответствие», в отношении главных конструкторов систем Пилюгина, Рязанского, Морачевского министрам поручается принять все необходимые меры.
Однако в сентябре заседание ВПК не состоялось. Наши доброжелатели в аппарате Совета Министров, отслеживающие обсуждения космических планов, объяснили, что набралось много срочных вопросов, и до Луны очередь никак не доходит.
Воспользовавшись отсрочкой обсуждения Е-6 в Кремле, Королев решил продолжать пуски. Нужна была поддержка Келдыша и Тюлина. Если очередная попытка мягкой посадки закончится успехом, а теоретически этому ничто не противоречит, будет снята угроза санкций на высшем уровне. Участники этой программы отлично понимали, что прошли слишком трудный и длинный путь, чтобы отступить. «Победителей не судят» — в справедливости этой истины я не раз убеждался применительно к ракетно-космическим планам.
Тюлину как председателю Госкомиссии по Е-6 и первому заместителю министра общего машиностроения на фоне затишья в пилотируемых полетах были необходимы доводы в пользу программ Е-6 и MB, которые он активно поддерживал. Убедительным доводом являлась активность американцев по аналогичным программам. Для Королева и Келдыша успех был необходим, не ради чести и славы, а для уверенной работы над программой Н1-Л3. Все трое дружно навалились на аппарат ЦК и ВПК с просьбой не запрещать нам продолжение пусков.
Всего на конец года готовились три носителя 8К78 в варианте Е-6 и, соответственно, три АЛСа.
Два АЛСа были заново изготовлены в исключительно короткие сроки героическими усилиями нашего завода, а производство третьего заканчивалось по нашей документации в ОКБ имени Лавочкина.
Наши два получили порядковые номера 11 и 12, а третий был не 13-м, а, по предложению Бабакина, 202-м. Номер 201 Бабакин присвоил АЛСу, который он успел изготовить для наземной отработки. В этом, безусловно, была его большая заслуга. Метод наземной отработки был узаконен на все последующие новые разработки Бабакина. Первым по срокам пуска готовился АЛС Е-6 №11.
Когда кроили и перекраивали графики пусков, с тем чтобы не мешать подготовке еще трех объектов по Венере и иметь месяц в запасе для пуска АЛСа Е-6 № 12, то умудрились выбрать для № 11 историческую дату — 4 октября. Это была восьмая годовщина пуска первого в мире ИСЗ.
На этом пуске Королева в Тюратаме не было. Спускаясь ранним утром в бункер после бессонной ночи, проведенной на стартовой позиции, Кириллов пытался нас подбодрить. «На фронте, — сказал он, — у меня бывало такое чувство, что вот в этом бою меня и никого из моих бойцов не убьют. И это сбывалось. Сейчас такое чувство, что выведем нормально. Ну, а дальше, у Луны, я в бою не участвую. Эго уж вы без меня».
Он оказался прав. Все четыре ступени носителя сработали без замечаний, и пятая отправилась к Луне. ТАСС сообщил о запуске в сторону Луны автоматической станции «Луна-7».
Через сутки все руководители программы и необходимые специалисты снова слетелись в Крым.
В расчетное время была без замечаний выполнена коррекция. После обработки получены данные о движении пятой ступени в расчетный район посадки. Королев, Келдыш, Тюлин поселились в центральной гостинице Симферополя. Рано утром они приезжали на НИП-10, выслушивали мой общий доклад о ночных событиях, затем замечания главных конструкторов по системам и принимали предложения о порядке дальнейших работ по управлению полетом. Последнее обычно делал Богуславский, подробно разъясняя, когда и куда радиокоманда будет выдаваться и как будет обеспечен контроль ее прохождения. Много хлопот доставлял нам тепловой режим И-100. По требованию Пилюгина этот основной прибор часто выключался для охлаждения, что сильно усложняло управление и контроль на последнем этапе полета.
Но в общем все шло настолько хорошо, что Королев перестал ругать баллистиков за неточное знание альбедо Луны для различных расстояний от нее. Наибольший эмоциональный накал наступил на четвертые сутки перед сеансом построения лунной вертикали и торможения. Расчетное время с момента начала сеанса и до посадки составляло около двух часов.
Нервное напряжение нарастало с каждой минутой. САН выключилась по команде с Земли в расчетное время, и начался волнующий и сложный процесс ориентации. Автоматическая система производит последовательно поиск Солнца, Луны и Земли. После успокоения всей пятой ступени диск Луны должен находиться в центре поля зрения оптики САН. При этом другая оптическая система обязана удерживать в своем поле зрения Землю. Если все пойдет хорошо, антенны радиовысотомера будут направлены по нормали к поверхности Луны, начнется измерение быстро убывающего расстояния и в нужный момент КТДУ автоматически включится на торможение, Если по какой-либо случайной причине или ошибке в уставках Земля выходила из поля зрения «земной трубы», запуск КТДУ блокировался. В расчетное время прозвучал доклад по громкой связи: «Есть построение лунной вертикали!» Через минуту: «Идут измерения радиовысотомером — до Луны пять тысяч километров».
Потянулись минуты мучительного ожидания: «До Луны четыре тысячи километров».
И вдруг удар по нашим нервам: «Зарегистрирована потеря Земли».
— Что это значит? — спрашивает Королев упавшим голосом.
— Потеря Земли, — объясняю я, — блокирует включение КТДУ. Торможения не будет.
— Надо же что-то делать! Почему не даете никаких команд?
Но что можно сделать?
Только изучив телеметрию и сопоставив ее данные с параметрами настройки САН, можно понять причины очередного отказа системы управления в 4000 километров от Луны.
Радиоконтроль зафиксировал попадание в Луну, которое отличалось завидной точностью. Очередные доклады вызывали только горькие улыбки. На коротком сборе, тут же в зале управления, Королев и Тюлин, сдерживая эмоции, раздавали поручения, обязывающие всех главных представить оперативные отчеты, а мне обобщить и выдать общее заключение о причинах аварии.
Келдыш, как обычно сохранявший спокойствие даже в самых острых ситуациях, предложил: «Следует дать команды о срочной подготовке следующего пуска, так чтобы мы успели еще в этом году».
Коммюнике ТАСС о завершении полета станции «Луна-7», опубликованное 9 октября, было отредактировано Келдышем и Тюлиным. Сообщалось, что «Луна-7» достигла Луны в районе океана Бурь. И далее:
«… при подлете к Луне было выполнено большинство операций, необходимых для осуществления мягкой посадки на ее поверхность.
Некоторые операции не были выполнены в соответствии с программой и требуют дополнительной отработки.
В процессе полета станции «Луна-7» получен большой практический материал для дальнейших работ».
Что правда, то правда. Большой практический материал мы получили. Последняя фраза в сообщении ТАСС вызывала большие споры при согласовании текста. Она оставляла открытым вопрос о том, что такое эти «дальнейшие работы». Но более удачной редакции так и не придумали.
Всю ночь исследовали телеметрические записи и терзали сотрудников Морачевского. К утру составили правдоподобную картину отказа. Углы, на которые при настройке аппаратуры выставлялся оптический датчик поиска Земли, содержали ошибку. После появления Земли в поле зрения оптических датчиков управление осуществлялось в течение 30 минут. При этом изображение Земли попало на самый край поля датчика, дающего сигнал о наличии Земли. Любая случайная причина, которая в нормальной ситуации вполне допустима, приводила к выходу Земли из поля зрения датчика, и включение двигателя на торможение блокировалось. Заодно обнаружили ошибки и в устройствах, выдающих сигнал построения лунной вертикали. В заключение наша группа сформулировала мероприятия, которые Морачевский обязан был реализовать на следующем комплекте САН, уже находящемся на полигоне в Е-6 № 12.
