Зрители разом возликовали, выкрикивая пояснения тем, кто стоял позади и не видел всего представления. В общем, стоянку мы оплатили. Чиновник с довольной мордой удалился.

– Щиты на кольчуге нужно поправить. Станет чуть жестче, но и вминаться не будет, – задумчиво пробормотал Ярослав.

Тем временем народ, что наблюдал за представлением, заметался от противоречивых желаний. И вслед за чиновником хотелось побежать, но и здесь, на причале, могло еще много чего интересного произойти.

– У них что, работы нет? Совсем заняться нечем? – возмущался Никита.

– Похоже, что нечем, – подтвердил Пашка. – Урожай давно собрали, ярмарки все прошли, купцы разъехались. А тут мы… в качестве бесплатного развлечения.

В любом случае, сидеть на корабле никто не собирался. Первым делом князь хотел нанести визит вежливости церковным служащим. Вот только где их искать и как?

Пришвартовались мы у пристани сразу за Великим мостом. По тем историческим справкам, что сумели отыскать, получалось, что это торговая сторона. Так называемое Ярославово дворище. Почти рядом высился Николо-Дворищенский собор. Он ненамного младше Софийского собора. И если в двенадцатом веке именно у Софийского собора собиралось знаменитое Новгородское вече, то в начале тринадцатого века вече попеременно созывалось то у Софийского, то у Николо-Дворищенского соборов.

Изначально Никита собирался искать архимандрита в Софийском соборе, но теперь трезво оценил ситуацию.

– Не дойдем мы до него, – покачал головой наш князь, разглядывая все прибывающую толпу зевак. – Отправимся в тот, что ближе.

Где искать архимандрита и как «попасть на прием», мыслей ни у кого не было. К тому же христианских сооружений в Новгороде этого времени было много. Вдалеке ещё виднелись купола Георгиевского собора Свято-Юрьева монастыря. Пашка только разводил руками, заявляя, что слишком мало сохранилось информации. Кто где живет, он без понятия.

Никита еще раз поправил свое облачение, проверил нашу экипировку и велел выдвигаться. Только Роман и Серега остались сторожить судно.

Для начала нам предстояло расчистить путь. Один арбалет в качестве оружия и демонстрации силы мы взяли, но сразу применять его не хотелось. Впрочем, те зеваки, когда сообразили, что мы выбираемся на причал, сами посторонились. Всех обуревало любопытство, куда же мы пойдем.

Славка к тому времени, как Никита ступил на причал, отловил какого-то грязнющего мальчишку. Кивнул на собор, что-то еще пояснил. Пацан радостно закивал и тут же всем громко огласил маршрут нашего движения. Пристань на глазах начала пустеть. Кажется, местные рванули вперед, чтобы занять более выгодные места для повторного просмотра шествия. Но мальчишка не убежал, а так и шел впереди, гордо задрав нос.

– Он точно туда ведет? – засомневался я через пару сотен метров, разглядывая под ногами деревянный настил.

– Это тротуары здесь такие, – пояснил Пашка. – Постарайтесь с досок не сходить, а то можно провалиться в грязь по колено.

Недавний дождь превратил улицы Новгорода в жидкое грязное месиво. Телеги и просто верховые на лошадях еще как-то пробирались через это болото. Остальным предлагалось перемещаться по узким деревянным настилам вдоль дороги. Но, дойдя до конца квартала, мы поняли, что тротуар закончился, а преодолевать перекресток как-то нужно. Наш самозваный гид радостно скалился щербатым ртом и заверял, что другого пути нет.

– Главное, чтобы ты в сапоги грязи не зачерпнул, – волновался я об имидже Никиты.

– Потерплю, – сквозь зубы заверил князь.

Впрочем, в этом месте уровень жидкой грязи не превышал десятка сантиметров. Никита даже кафтан не забрызгал. Но оглядываться по сторонам и следить за окружением возможности у нас не было. А тем временем зеваки, наблюдавшие за нами на пристани, уже донесли главную новость до жителей города. Теперь из-за бревенчатых заборов выглядывали все те, кто не был занят работой. И большинство из них было женского пола. Нас также громко обсуждали, тыкали пальцами и что-то выкрикивали вслед. А уж перед самим храмом встречала приличная толпа.

– Мы как голливудские кинозвезды, – хмыкнул Славка.

– А он не закрыт? – заволновался Лерка, подразумевая собор.

– Если и был закрыт, то уже всех оповестили, – заверил Александр.

Не доходя несколько метров до ступеней главного входа, Никита остановился. Головной убор снял и трижды перекрестился, кланяясь. Мы эти действия повторили. Одобрительный гул со стороны зрителей оповестил, что новгородский люд мы и удивили, и даже уважили.

То, что в соборе в это время суток не было никакой службы, как и самих служителей, было вполне ожидаемо. Повезло, что вестники бежали впереди нас с серьёзным опережением. И успели не только предупредить, но и найти кого-то в соборе.

Вышедший нам навстречу монах явно занимал в местной иерархии не самый высокий пост. Молоденький парень, у которого даже растительности на лице не было, волновался гораздо больше, чем мы. Но что-то приветственное сказал, потом переспросил и, не дождавшись внятного ответа, просто показал жестом, что можно заходить.

Повезло, что толпа новгородцев осталась перед собором. Как-то мы дружно растерялись, не зная, как себя вести. Вдыхали знакомый запах ладана, восковых свечей, разглядывали внутреннее помещение и росписи. Монашек тем временем, похоже, рассказывал про «часы работы» и о том, что служба уже прошла, а следующая не скоро начнется.

Как только он замолчал, мы начали потрошить свои рюкзаки, вынимая подарки. Заручиться поддержкой церкви Никита считал нашей первоочередной задачей. В это время именно от монахов монастырей исходили все нововведения. Для них и была подготовлена и тщательно спланирована наша «диверсия». Но пока это были просто символические подношения: несколько икон в вычурных рамках, деревянные расписные пасхальные яйца на подставках, серебряные крестики и отрезы парчи.

Молодой монашек смотрел на все это с нескрываемым восторгом и продолжал что-то бормотать.

– На греческом языке, между прочим, – сообщил Пашка.

Он же и продолжил беседу с монахом. Речь и пожелания мы составляли коллективно. Не все слова удалось отыскать в словаре, но суть передали: ищем встречи с архимандритом, но приехали торговать.

Всю обратную дорогу из собора нас сопровождали местные бездельники. А уж детворы набежало, наверное, со всего города. Любопытствующие женщины тоже попадались, но немного. Меня эти народные массы начинали раздражать. А когда мы свернули на ту улицу, что выходила на пристань, сопровождающие начали откровенно наглеть. Если до этого только кричали, строили рожи и демонстративно трясли бородами, которых у нас не было, то теперь кто-то осмелился бросить камень, сбивая кепи с головы Ярослава. И следом второй воришка шустро подскочил, чтобы схватить добычу. Но не успел.

Славка обожал не только огнестрельное оружие. С арбалетом он тренировался много. А тут еще расстояние не больше десятка метра. Болт вжикнул, припечатывая кепку к земле. А мы дружно выхватили плетки из-за поясов. Славка одним выстрелом не ограничился, взвел и снова заложил болт. Следующим снарядом он припечатал того шустрика за полы развевающейся одежки.

– А если бы ты промахнулся? – не оценил князь такую показуху.

– А если бы он камнем не в кепку, а в голову Ярославу попал? – огрызнулся в свою очередь парень.

Защитные щиты у этих головных уборов имелись. Но большая часть головы оставалась открытой. В этом плане я Славку полностью поддерживал. Да и демонстрация силы резко поменяла к нам отношение со стороны новгородцев. Они продолжали следовать за нами, но близко не подходили и уж точно не делали попыток что-либо украсть, опасливо поглядывая на арбалет и того воина, что так умело с ним управлялся.

Ярослав из принципа подобрал грязный и пробитый болтом головной убор. Оставлять такой трофей не стоит, иначе потом не отобьемся.

Между прочим, Роману и Сереге на причале тоже пришлось пострелять. Кое-кто попытался забраться на корабль. Роман напичкал лодку болтами, крикнул, что если кто еще полезет, то жалеть никого не будет.