– Мигрени это пытка, – отозвалась доктор Гибсон, маршируя к ближайшему шкафчику и начиная рыться в коробочках и банках. – Мой отец от них страдает. Он непробиваемый человек, словно гиппопотам, но как только у него начинаются головные боли, он сразу же валится в постель. – Вытащив зелёную баночку и удовлетворённо кивнув, она выложила её на прилавок. – После приёма вы можете почувствовать, что у вас будто туман в голове, но осмелюсь сказать, это лучше, чем жуткая боль.

Хелен очень нравилась манера общения женщины: участливая и дружелюбная, а не бесстрастная, какую можно ожидать от врача.

Пока доктор Гибсон открывала крышку, Рис взялся за подвижную часть прилавка, отодвинул её и достал проволочную подставку, в которой были четыре бутылки с охлаждённой содовой водой.

– Внутри прилавка холодильник, – объяснил он, заметив интерес Хелен. – Такие же, как в бакалейных магазинах.

– Я никогда не была в бакалейном магазине, – призналась Хелен, наблюдая за тем, как Рис вынул одну бутылку из держателя. Все бутылки были яйцевидной формы с идеально круглыми днищами и не могли сами по себе стоять прямо.

Доктор Гибсон вынула бумажный пакетик из жестяной банки с невралгическими порошками и раскрыла его, придав V-образную форму.

– Вкус ужасный, – сказала она, передавая его Хелен.– Я рекомендую высыпать порошок, как можно дальше на язык.

Риз раскрутил крошечный проволочный каркас, который крепил пробку к горлышку бутылки, и передал сосуд Хелен. Он ухмыльнулся, когда она неуверенно на него посмотрела.

– Ты ведь раньше никогда не пила прямо из бутылки? – он ласкал её взглядом, поглаживая край её подбородка одной костяшкой пальца. – Не запрокидывай бутылку слишком быстро.

Хелен поднесла бумажный пакетик ко рту, откинула голову назад и высыпала горький порошок, позволяя ему проскользнуть сразу в горло. Она осторожно подняла бутылку, плеснула из неё воды в рот и проглотила холодную, шипучую жидкость. Терпкий привкус лайма помог скрыть горький вкус лекарства.

– Выпей ещё, cariad. – Рис вытер большим пальцем крошечную капельку, заблудившуюся в уголке её рта. – В этот раз обхвати губами горлышко.

Она сделала ещё пару глотков, прогоняя вкус порошка, и отдала обратно ему бутылку. Не закупоривая, он вставил её обратно в держатель.

Сочувственно глядя на Хелен, доктор Гибсон тихо проговорила:

– Действие начнётся, примерно, минут через пять.

Она закрыла глаза и опять подняла пальцы к вискам, пытаясь ослабить ощущение колющих иголок, которых словно загоняли в её голову. Хелен чувствовала присутствие Риса рядом, он каким-то образом успокаивал и тревожил одновременно. Задумавшись, о том, о чём ей нужно с ним поговорить, и как он на это отреагирует, её плечи опустились.

– Некоторым помогает лёд или горчичники, – негромко сказала доктор Гибсон. – Или массаж мышц шеи.

Хелен беспокойно вздрогнула, почувствовав руки Риса на своей обнажённой шее сзади.

– О, только не здесь...

– Шшш, – его кончики пальцев отыскали самые больные места и начали нежно их массировать. – Облокотись на прилавок.

– Если кто-то увидит...

– Никто не увидит, расслабься.

Хотя обстоятельства были далеки о тех, что Хелен посчитала бы расслабляющими, она бессильно повиновалась.

Большими пальцами Рис массировал заднюю часть шеи Хелен, остальные пальцы он прижал к стянутым в узел местам у основания черепа. Она опустила голову, и её мышцы поддались на неумолимые уговоры, освобождаясь от напряжения. Его сильные руки прошлись вниз по её шее к плечам, чередуя чувственные вариации нажатий пальцами, находя каждое зажатое место. Она почувствовала, что начинает дышать глубже, сдавшись на милость наслаждения от его прикосновений.

Продолжая разминать шею Хелен, он обратился поверх её головы к доктору Гибсон.

– Вы бывали раньше в том приюте, куда собираетесь?

– Да, стараюсь ходить каждую неделю. Ещё посещаю работный дом. Эти заведения не могут позволить себе врача, и их лазареты всегда переполнены.

– Где они расположены?

– Работный дом в районе Кларкенуэлл. Детский приют немного подальше, в Бишопсгейте.

– Вам небезопасно ходить по таким местам в одиночестве.

– Я очень хорошо знакома с Лондоном, сэр. Я не рискую своей безопасностью и ношу трость для самозащиты.

– Какая польза от прогулочной трости? – скептически поинтересовался Рис.

– В моих руках это опасное оружие, – заверила его доктор Гибсон.

– Она утяжелённая?

– Нет, облегчённой я могу нанести в три раза больше ударов. По совету моего учителя фехтования я вырезала отверстия в наиболее подходящих местах по всей длине трости, чтобы усовершенствовать прочность захвата. Он обучил меня некоторым эффективным приёмам, как обезвредить противника при помощи трости.

– Вы фехтуете? – спросила Хелен со всё ещё опущенной головой.

– Да, миледи. Фехтование это отличный спорт для леди, оно развивает силу, осанку и правильное дыхание.

Эта женщина нравилась Хелен всё больше и больше.

– Я думаю, вы очаровательны.

В ответ доктор Гибсон удивлённо рассмеялась.

– Вы так милы. Боюсь вы не оправдали моих ожиданий: я думала, что вы будете вести себя пафосно, а вместо этого, вы просто прелестны.

– Ага, так и есть, – мягко откликнулся Рис, обводя круги большим пальцем на шее Хелен.

К её изумлению, пылающие угли в голове начали затухать, оставляя вместо себя благословенную прохладу: она чувствовала, как обжигающая агония отступает с каждой секундой. Через пару минут она положила ладони на прилавок и приподнялась, моргая.

– Боль почти утихла, – сказала она, испытывая одновременно удивление и облегчение.

Рис осторожно развернул Хелен к себе, блуждая по ней взглядом. Он откинул назад светлую прядь, которая свисала у её правого глаза.

– Цвет лица стал лучше.

– Это невероятно, – изумилась Хелен. – Я так жутко себя чувствовала всего несколько минут назад, а сейчас... – Чувство эйфории растекалось по её телу с головы до пят, не только прогоняя прежние заботы, но и делая невозможным к ним вернуться. Было странно: точно осознавать все свои тревоги и несчастья, но при этом, не в состоянии чувствовать себя встревоженной и несчастной. Конечно, всё дело в лекарстве. И его действие не продлится долго. Однако, на данный момент, она была благодарна за отсрочку.

Хелен слегка покачнулась, поворачиваясь обратно к женщине, и Рис инстинктивно приобнял её одной рукой.

– Спасибо, доктор Гибсон, – горячо проговорила она. – Я думала, что погибла.

– Уверяю вас, никакого беспокойства, – ответила врач, в уголках её зелёных глаз образовались морщинки. – Она толкнула жестяную баночку с порошком и послала её через весь прилавок. – Примите ещё одну дозу через двенадцать часов, если понадобится. Но не больше двух раз в день.

Рис подхватил баночку и перед тем, как положить в карман пиджака, тщательно изучил.

– Отныне, – обратилась Хелен к доктору Гибсон, – я буду посылать за вами всякий раз, когда мне понадобится врач, – она замолчала и жестом указала на прогулочную трость с изогнутой ручкой, свисающую с края прилавка, – или телохранитель.

Женщина рассмеялась.

– Будьте добры, не медлите. Рискну показаться самонадеянной, но посылайте за мной всякий раз, когда вам понадобится друг, независимо от причины.

– Так и сделаю! – весело воскликнула Хелен. – Да, вы мой друг. Давайте встретимся в кафе, всегда хотела это сделать. В смысле, без моих сестёр. Боже, у меня пересохло во рту. – Хотя она и не помнила, что пошевелилась, но обнаружила, что обнимает Риса за шею, крепко прижимаясь к его телу. По ней продолжало разливаться тепло, словно солнечный свет. – Можно мне ещё воды с лаймом? – спросила она. – Мне нравится, как она искрится во рту. Словно на языке танцуют феи.

– Ага, милая, – его голос был ободряющим и приятным даже, когда он, сощурившись, глянул на доктор Гибсон. – Что ещё было в этом порошке?

– Она придёт в себя через несколько минут, – заверила его врач. – Как правило, небольшое помутнение наступает, когда лекарство попадает в кровь.