"Вопрос. Пожалуйста, расскажите комиссии, что вы видели на самом деле.
Ответ. Ладно, вы хотите, чтобы я описал, как человека пропускали через лечение водой?
В. Да, я бы хотел, чтобы вы это сделали, сэр.
О. Очень хорошо, сэр. Человека бросают на землю, он лежит на спине. Трое или четверо солдат стоят или сидят на его руках или ногах и прижимают его, а потом стволом пистолета, или стволом винтовки, или стволом карабина, или просто палкой размером со скалку, да хотя бы и диаметром в один дюйм...
В. Сенатор Беверидж: Такой большой, целый дюйм в диаметре?
О. Да. Ее просто засовывают между челюстями и челюсти раздвигают...
В. Сенатор Барроуз: Вы сказали, его челюсти открывают силой?
О. Да, сэр, подобно кляпу. В случае, если попадались старики, их зубы, я видел, превращались в крошку, то есть я хотел сказать, что тогда это делалось немного грубовато. Потом его просто держали, а затем лили из кувшина воду на лицо, в горло, нос, и так продолжалось до тех пор, пока человек не подавал знак о согласии говорить или не терял сознание".
Все эти преступления так или иначе санкционированы А. Макартуром. Либо собственноручной подписью, либо "Главными приказами No 100", исправленными и дополненными им лично в применении к Филиппинам.
Дуглас Макартур так сказал о своем отце: "Он занимался обременительным делом - запихивал индейцев в бесплодные пустыни юго-запада, насаждал закон и порядок белого человека на западных границах". Филиппинский же период деятельности отца был для Дугласа "самым впечатляющим примером". Он гордился отцом.
Винтовка и пистолет правили не только жизнью индейцев.
Своеобразным теоретическим дополнением, обоснованием "Главных приказов No 100" явились публичные и печатные рассуждения Эндрю Карнеги. В 1888 году этот идеолог большого бизнеса, стальной магнат писал:
"Мы принимаем и приветствуем как условия, к которым должны себя приспособить, великое неравенство, царящее в окружающей жизни, концентрацию бизнеса, промышленного и торгового, в руках немногих, и закон конкуренции между ними, не только как приносящий пользу, но и существенный для будущего прогресса расы... Не зло, а добро пришло к расе посредством накопления богатств теми, кто обладает способностью и энергией производить это... Мы можем также требовать разрушения высочайшего типа человека за то, что он не смог достичь нашего идеала. Но это равносильно тому, чтобы требовать разрушения индивидуализма, частной собственности, закона накопления - ведь это высочайшие результаты человеческого опыта, почва, на которой общество получило свои лучшие плоды".
Обоснование "приказов" появилось как нельзя кстати, ибо именно в это время Артур Макартур обеспечивал "нормальные условия для работы компаний". Особенно "много пуль пришлось уложить", чтобы избавить от разного рода зла компанию "Юнион Пасифик Рэйлроуд", тянувшую железную дорогу на запад, чтобы соединиться с "Сентрал Пасифик", шедшей навстречу. Уже тогда рабочее движение доставляло хлопоты Эндрю Карнеги и другим "высочайшего типа людям".
Капитан Макартур не абстрактно, а предметно ощущал последствия роста рабочего движения, деятельности его организаций. Изменялась диспозиция и вне индустриальных центров. Операции против индейцев стали походить на военные прогулки по сравнению с теми, что приходилось делать теперь. Происходило бурное развитие хозяйства на землях их новых владельцев. Началось расслоение фермерства. В крестьянских районах в не меньшей степени, чем в индустриальных центрах, стал накапливаться взрывоопасный материал. Многие фермеры попали в кабалу к банкам и не знали, как выбраться из пут финансистов. Капиталистические корпорации хищнически эксплуатировали землевладельцев. Особенную ненависть вызывали железнодорожные компании. Длительное время именно против них направлялось в основном фермерское движение конца XIX века. Можно представить себе, какую важную роль играл А. Макартур-младший, защищая интересы "Юнион Пасифик Рэйлроуд", принадлежавшей миллионеру Эдварду Гарриману.
Надо сказать, что железнодорожные магнаты умели ценить услуги военных. И когда спустя много лет в карьере Дугласа, сына капитана, наступил период неудач, когда начальники стали "награждать" его нелестными характеристиками (во время службы в Милуоки под командованием майора Уильяма Джадсона Дуглас Макартур получил такую аттестацию: "Поведение лейтенанта Макартура не заслуживает похвалы..: он выполняет свои обязанности весьма неудовлетворительно"), тогда за помощью обратились к самому Гарриману. "Король железных дорог" откликнулся немедленно и заявил, что готов взять Дугласа в компанию и оказать ему всяческое покровительство. Правда, и момент для просьбы был весьма удачным - в это время Э. Гарриман вел войну против профсоюзов.
Тяжелым для А. Макартура-младшего выдалось начало семидесятых годов, когда после убийственной "великой засухи" (1870 г.) разорились скотоводческие хозяйства, многие тысячи ковбоев остались без работы и либо влились в организованное движение трудящихся, либо пополнили преступные банды.
Семь лет прослужил А. Макартур на далеких, отторгнутых у индейцев землях. Затем его направили в гарнизон под Новый Орлеан. Заколдованным оказался для Артура Макартура этот город. Ведь здесь-то он снова встретил красавицу,- на сей раз Мэри Пинки Харди.
Девушка принадлежала к богатой аристократической семье, в которой росли еще 13 братьев и сестер. Отец, преуспевающий торговец хлопком, много внимания уделял воспитанию детей. Правда, спокойное, размеренное течение жизни нарушила Гражданская война. Все братья Мэри ушли воевать против северян. Как известно, победа досталась не им. Дом в Норфолке - "Ривередж" ("Речная кромка"), где в 1852 году родилась Мэри, был занят северянами под госпиталь.
После войны Мэри блестяще (корона и золотая медаль за "всеобщее отличие") закончила академию "Маунт де сейлз акэдеми" в Балтиморе и зимой 1874/75 года отправилась отдохнуть в Новый Орлеан. На танцах во время бала 22-летняя девушка познакомилась с тридцатилетним капитаном Артуром Макартуром. Она была счастлива, горда. Благодарила судьбу за то, что получила предложение - стать женой военного, женой офицера!
До сих пор, и это заметная черта американской жизни, военный сохраняет свой пьедестал в жизни общества. Человек с оружием более чем человек. Он чувствует себя увереннее, способнее, даже умнее. Он может не произнести ни слова, не сделать ни одного движения, и тем не менее вокруг него уже складывается особая атмосфера. Да и гражданские люди нередко стараются походить на военных, подражать им. Рубашка с погончиками, пятнистая маскировочная куртка, солдатские ботинки, речь с "солеными" словечками, выражениями - и сегодня американцы, молодые в первую очередь, таким образом вольно или невольно обнаруживают свою симпатию к солдату. Это обаяние часто приводит ко всякого рода негативным явлениям. Одно из них - рост преступности. Прежде всего благодаря праву иметь огнестрельное оружие. Обаяние всячески поддерживается. И не только торговцами подержанных солдатских брюк или фуражек. Оно необходимо для утверждения патриотизма. Как противоядие против расшатывающего дух и тело, чуждого американцам пацифизма - этого оскорбляющего волю политического слабительного. Слава идет к воину, она ищет его. Воину принадлежат особые слова и вещи. Святое писание, воспевая славу бога, сравнивает его с воином. Если говорить о Мэри Пинки, то лучше всего предоставить слово Прудону. В своем сочинении "Война и мир" он пишет:
"Единственный судья мужчины есть женщина. Но что всего более уважает женщина в своем спутнике? - Работника? - Нет, воина. Женщина может любить работника, промышленника как слугу; поэта, артиста - как дорогую игрушку; ученого - как редкость; праведника она уважает, богатый получит от нее предпочтение, сердце же ее принадлежит воину... И так как любовь обыкновенно выражается в подражании любимому, она хочет быть воином, героиней и делается амазонкой".
