Последний раз Д. Макартур приехал в Вест-Пойнт в 1962 году. Тогда академией командовал У. Уэстморленд. Он приказал оказать гостю все возможные почести, максимально облегчить (физически, старость брала свое) его пребывание, окружить заботой. Первое, о чем подумали организаторы встречи,- лифт. Чтобы подняться на второй этаж в кабинет начальника академии. Лифтом обычно не пользовались, куда быстрее пешком. Но тут такой случай. И вот створки плавно раздвинулись, сошлись, поехали. Остановились. Лифт открылся, а перед глазами - не массивные бронзовые ручки на массивной, из тяжелого дерева двери, а безобразная груда мусора.
Несколько смутившись, хозяин снова нажал на кнопку второго этажа, и снова неудача. Только с третьего захода удалось достичь цели. Д. Макартур никак не выразил своего неудовольствия - да и что значат эти мелочи по сравнению с воспоминаниями! Они нахлынули на него, завладев головой и сердцем. Д. Макартуру было явно приятно, что в Вест-Пойнте все тот же лифт, что, по крайней мере, внешне ничего не изменилось даже в хорошо знакомом кабинете. На мгновение генералу показалось, что и сам он не изменился по-прежнему с иголочки форма, ботинки, как раньше краги, начищены до блеска, и Дуглас Макартур все такой же уверенный в себе человек, упорно и настойчиво двигающийся по служебной лестнице. Да, его называли эгоистичным, властолюбивым и амбициозным карьеристом, тщеславным интриганом. Но при этом вспомнилось посещение Вест-Пойнта делегацией "Совета попечителей", состоявшей из семи конгрессменов. Они записали в своем отчете:
"Совет намерен обратить внимание на то, что он горячо одобряет блестящую службу, которую служат генерал Макартур и его офицеры стране, создавая новый Вест-Пойнт, основываясь при этом на уроках - опыте и жертвах мировой войны и не забывая старый дух Вест-Пойнта".
Да, через этот кабинет, где снова увидел себя Д. Макартур, проходили будущие полковники и генералы, получившие заряд вест-пойнтского духа, убежденные в том, что войны и бессмысленное истребление людей заложены в природе самого человека, что это "биологическая необходимость". По-прежнему на почетном месте среди учебных пособий стояли книги военных мыслителей. И сегодня курсанты, как и 60 лет назад, могли услышать продолжение лекции, которая произвела неизгладимое впечатление на курсанта Дугласа Макартура:
- Война божественна сама по себе, потому что она есть закон мира. Война божественна по таинственной славе, которая ее окружает, и по необъяснимому обаянию, какое она на нас производит. Война божественна по своему покровительству великим полководцам, из которых самые смелые редко погибают в сражениях, и то лишь когда слава их достигает апогея и назначение их исполнено.
Эти слова прямо относились к Дугласу Макартуру, прошедшему несколько войн, не погибшему в сражениях и вот достигнувшему своего апогея, прибывшему в дорогую альма-матер. Забытой, берущей за душу музыкой всегда звучат слова: война божественна в самом своем возникновении; она возникает не вследствие произвола ("Так это ведь сказал, кажется, де Местр",- мог подумать Макартур, он был знаком с работами этого французского графа, публициста, политического деятеля, философа, одного из вдохновителей и идеологов европейского клерикально-монархического движения первой половины XIX века), а вследствие обстоятельств, которым и подчиняются те, коих считают ее виновниками.
Война божественна по своим последствиям, которых не может предвидеть ум человеческий.
Та же совесть, которая произвела правосудие, произвела и войну; та же безграничная преданность делу, тот же энтузиазм, который одушевляет правосудие, одушевляет и воинов - вот в чем состоит божественность войны.
Слава Войне! Благодаря ей человек, едва вышедши из грязи, где зародился, является великим и доблестным: на трупе убитого врага - его первая мечта о славе и бессмертии...
Д. Макартур так же, как в свое время члены делегации "Совета попечителей", с удовольствием отметил, что дух прошлого вместе с его "привидениями" живет в академии. Но он жил уже сам по себе, не только благодаря "привидениям", не только благодаря стараниям, заботам и инициативе воспитанников-"бакнеров". В Соединенных Штатах утверждалась философия прагматизма. Она становилась общеамериканской, получила де-факто поддержку государственных, общественных, военных институтов. Существуют две основные теории, на которых основывается программа обучения и педагогические методы в США. Одна - традиционная, вторая обычно называется прогрессивной теорией. Традиционная теория обучения основана на изучении и понимании опыта прошлого. Прогрессивная, хотя тоже исходит из опыта прошлого, уделяет большее внимание изучению новых явлений и событий, влияющих на повседневную жизнь.
Что подразумевается под "прогрессивным обучением"? Прежде всего, думается, следовало бы заменить слово "прогрессивное" на "современное". Но это, оказывается, не все. Кеннет Вир в справочнике "США отвечают", в свою очередь, уточнил: "Прогрессивное обучение основывается главным образом на принципах прагматизма".
Одним словом, что выгодно, то истинно. Если сегодня в стенах Вест-Пойнта выгодно провозгласить: "Слава войне!"- значит, это необходимо, значит, имеет смысл вернуться и к старым понятиям, связанным с войной. К удовольствию Д. Макартура, начальник академии У. Уэстморленд подчеркнул, что даже если что-то и меняется в механизме американской военной машины, дух тех, кто стоит у ее рычагов и педалей, остается прежним.
За официальным обедом Д. Макартур дрожащей рукой делал наброски речи на карточке, на которой было обозначено его почетное место во главе стола. Однако, встав, забыл ее. Старческая оплошность тем не менее не вывела его из равновесия. На трибуне, вспоминают очевидцы, Макартур выпрямился, руки перестали дрожать. Он начал образно и красноречиво, в стиле и духе изложенной выше лекции, славить миссию, которую несут вооруженные силы США, миссию, требующую свято выполнять военный долг.
Над Вест-Пойнтом звучала красивая, возвышенная речь в несколько старомодном стиле. Так и слышался Киплинг со своими стихами во славу белого человека, покоряющего мир. А то вдруг вспомнился один из героев Достоевского (Макартур хорошо знал русского писателя), рассуждавший о преступлении и наказании, о том, кто имеет право наказывать. Д. Макартур говорил о "сердце, которое должно быть чистым", о "цели, которая должна быть высокой". Он призывал "учиться смеяться, чтобы никогда не забывать об умении и способности плакать". Любой поэт позавидовал бы тому, как Д. Макартур воспел американского солдата: "Он - одна из благороднейших фигур", на которой "ни одного пятнышка". Далее причудливая словесная вязь складывалась из таких понятий-бриллиантов, как "благородство", "храбрость", "терпение", "вера в принципы свободы и независимости". При этом генерал ссылался на собственный опыт, наблюдения и умозаключения. "В двадцати кампаниях, на сотнях боевых полей,- продолжал Д. Макартур,- у тысяч костров я был свидетелем непобедимой решимости, которая определила его (солдата) положение в сердцах народа". В каждой фразе, в каждом предложении звучала одна и та же мысль: американцы "должны выигрывать все свои войны".
Трудно было бы дать оценку этому выступлению, если бы оно не являлось продолжением, частью сотен других речей Макартура, если бы рядом с ним не стоял и одобрительно, правда, одними глазами, не улыбался У. Уэстморленд. В книге "Донесения солдата" он рассказал о том, что услышал в речи Д. Макартура за ярким блеском красивых фраз и что, по его убеждению, составляло суть выступления. "Палач Вьетнама" выносит благодарность "крестному отцу" за то, что он "произнес свою речь в то время, когда пацифизм и состояние экономики стали угрозой для воинского дела и национальной безопасности". Уэстморленд при этом добавил: "Предупреждая об опасности неуправляемого пацифизма, неуправляемой экономики, опасности, усугубляемой политикой, он говорил о Вест-Пойнте, как о "душе армии". Правые в Соединенных Штатах были удовлетворены не только тем, как Уэстморленд растолковал все красивости речи, но как он вместе со своими солдатами на деле проиллюстрировал каждое слово, каждое положение своего духовного наставника.
