ЗАВОД ИМ. ЛИХОЕДОВА

Цирковая буффонада для детей, чья жизнь - это вечный сон утюжковой ошпарки

Мертвецы - они в Папуа-Новой Гвинее бывают, особенно когда совсем молодые

Шатура - ведущий инженер, затем главный инженер

Бузанулькин - стажер, затем начальник цеха по переработке биосырья

Бутылов - начальник отдела испытаний биоматериалов

Люберцовская - дряхловатый биочлен закрытой организации "ЭР"

Голодов - старший научник отдела перспективных биоконструкций

Люденковский - неведовая субстанция

Попов - специалист по биоэлектрике

Лобнов - мастер отделочного биоцеха

Зубцова - внушительный биочлен закрытой организации "Б"

Зиченко - младший научник отдела биопотустороннего

Флорцов - зам. начальника отдела испытаний биоматериалов

Федор - мастер сварного биоцеха

Василий - технолог по обработке биоматериалов

Шапок - завернувшийся биочлен закрытой организации "ОМТС"

Бруствер Сальный - про таких говорят "биорешалко"

Токарчушкина - биочлен закрытой организации "ОТК"

Потоленко - вечно бионедоеденный

Ирина - биосекретарь (и не надо про биочлен)

Кадрови - биочлен закрытой организации "ОК"

Сальцовская - и вновь биочлен закрытой организации "ОП"

Усатая ряска - самое приученное на писчу животное

Офицеры - мешки для заградительного огня

Врачи - герои прекрасных дам

Животноедцы - хранители кровьего пепла

Аленка - последняя грёза из фантазий романтизма

Билетоловитель - верховный главнокомандующий земельного гарнизона

А также сотрудники биозавода им. Лихоедова и прочий являющийся биосмак, каким и является, биопример, Божья Туша

Рельсы. На них располагаются будущие самоубиенцы. Они ждут своего поезда.

Зиченко: Сидим, тут, сидим. У меня на рельсах есть целая история: в неком году был у меня сожитель. В причинном сошествии у него стала нарастать бузенца. Я думал: скоро будет совершаться казнь. Так и оказался я здесь, прямо на рельсах.

Флорцов: У меня на голове кораблики суются.

Зиченко: Ты имеешь в виду, что пузырь лопнет?

Флорцов: Я с вами на вы не лизался. Если хотите правду, то вот она: нет больше никакой жизни и никакой смерти. Они у нас всё украли.

Зинчеко: Кто же украл?

Флорцов: Сожители.

Бруствер Сальный (читает): "Привести во исполнение казнь на основании проведенного совещания". Нет, я конечно, мяту закона вычитал, но чтобы после совещания. Я, знаете ли, чувствую в себе порыв в пустоту, но не настолько же кривовато. У меня есть честь самоубийцы.

Токарчушкина: Тук-тук, сова.

Зиченко: Да, господа и девчонки. Сидим мы здесь и ожидаем казни своей. За что умираем - да можно ли умирать за что-то. Я отдаю свою жизнь за несуществующие оказицы прошлых вымыслов. Кругом нас ничего нет. Кругом нас никогда ничего не было. Я будто бы масло, прыгающее на горячем.

Токарчушкина: Тук-тук, медведь.

Часовой (входит с банкой томатов): Встаньте, нелюдимые. На вас выгорает остаточность.

Кабинет руководства предприятия.

Шатура (по телефону): Нет, ну как мы на болт поставим. Я всё понимаю. Но сделаем лучше на продолговатый осетр. Я ведущий инженер, не учите меня! Я не кричу, я с усилием.

Потоленко (входит, не замечая разговор Шатуры по телефону): Вынужден прибить ещё нескольких молодых профессоров.

Шатура: Александр Николаевич, вы человек новый. Вы должны понимать, что нельзя взять вот так просто и поменять всё. Есть договоренности, есть, в конце концов, христианская вера.

Потоленко (почти изумлен): Я что-то не понимаю, вы себе накручиваете после вчерашнего? Я, честно, я... Да вы простите меня ради господа нашего иисуса христа, я не думал тогда. Пусть я наврал про всё, пусть я ложью накормил род свой... Но я перед иконою божьей матери клянусь вам, что я не ел вашу порцию.

Шатура: Саша, ну какой же ты неповоротливый. Генерал не должен быть таким, у него должна быть сольца. Александр Николаевич, вы сделаете как я прошу и будем потом вместе меня благодарить. Я даже готов не выбрасываться с пожарной лестницы. (Слушает разговор с крайней усталостью.)

Потоленко: Я, грешник завода им. Лихоедова, я, Потоленко Игорь Иванович, перед вами предстаю в своем первозданном виде, Михаил Олегович. Я оголен своими чувствами к вам. Если хотите, я могу поработать ресивером. Я всё возьму в себя и понесу весь сор. Я гомогенезируюсь и даже выхлоп закрою.

Шатура (положил трубку): Вы с чертежами?

Потоленко: Если необходимо, я могу втягивать шланг и по чертежу.

Шатура: Вы, простите, не из второго отдела? Мне нужно как можно быстрее согласовать эту вашу никудышную конструкцию. Принесите.

Потоленко (со слезами восхищения): Я вижу, какой вы честный человек. Вы - перо христово.

Шатура (вздыхает): Ириш, дай мне пожиже.

Ирина подает тарелку с картофелинами.

Шатура (Потоленко): Вы будете? Я столько не ем всё равно.

Потоленко: Я? Да разве могу я сесть за стол с вами и есть с рук ваших? Достоин ли я? Я червь, я будка греховая!

Шатура бросает картофелины о стены, пока те не превратятся в пюре и не пригласят его отведаться.

Шатура (наяривает): Я слышал, вчера казнили четырех сотрудников нашего предприятия. Как сейчас помню: Зиченко, младший научник, Токарчушкина, откашница, Флорцов, этот помешанный на испытаниях чудик и многоуважаемый Бруствер Сальный. Царствия же им небесного.

Шатура обмазывается свежим пюре и молится на коленях. Потоленко пытается подрожать ему, но поскальзывается на пюре и замертво падает.

Шатура: Ириш, заберите это.

Ирина подает тарелку с картофелинами.

Шатура: Да, я богат на вольную жизнь.

Цеховая жизнь шла своим черепком.

Бутылов: Я на твердость внимание обращать не собирался. Я хочу видеть реальную науку. Мне нужны экспериментальные данные, ибо вся наука содержится в эксперименте. Меня не интересует теоретическая часть, описанная в словах. Давайте испытаемся, помоемся. Посмотрим на горячую поверхность телесного. И здесь, именно в недрах человеческого тепла, мы и найдём ответы на нужные вопросы. А всё, что остается и выскальзывает - да и пусть выскальзывает, мы мыло не поднимаем.

Люберцовская (наливается): Ты, мальчик мой, ещё много не знаешь. У меня и волосы были, и формы были. А всё временем съелось. Посмотри, какая у меня теперь лысая полость в черепе. Через неё можно рассмотреть моё прошлое. Но почему же так всё устроено. Живешь как чердачная конвекция, ничего не понятно. Кругом тёмная музыкальная дрожь. Может будешь?

Бутылов: Ну, дубцуй, дубцуй. (Улыбается) Милёнок.

В соседней части цеха.

Шатура: Вы кто?

Голодов (вываливается из ещё недоваренного кузова): Я Болотов.

Шатура: Я говорю, кто.

Голодов: Я.

Шатура: Кто я?

Голодов: Вы говорите.

Люденковский: Я негр.

Шатура (брякается): Фамилия!

Голодов: Рыжий лес.

Шатура: Где ваш роддом, простите?

Попов (весь красный, ведёт за собой делегацию единомышленников): Ах, чеченские перепонки! Куда смотрит руководство нашего предприятия?