-- Хасан-бей, Вы хотите раздать деньги людям, чтобы эти медноголовые на них лапу не наложили?

-- Да. Деньги, которые предназначались для оплаты груза, надо куда-то пристроить. Иначе все равно пропадут, если о них узнают. Ведь кто-нибудь рано, или поздно, обязательно проболтается. Так лучше сразу пустить их на выплату жалованья команде, а часть я приберегу для закупки провизии и для непредвиденных расходов, чем подарю этим цепным псам. Пока меня не было, как они себя вели?

-- На удивление тихо! Ни у кого ничего не отобрали. И ничего не перевернули вверх дном. Так, просто заглянули по углам, и все.

-- Их строго настрого предупредили, что за конфликты на борту с остальной командой будут иметь неприятности. Вплоть до потери головы. И что-то мне подсказывает, Мехмед-бей, что на кораблях эскадры они находятся не просто так. К войне если это и имеет отношение, то в последнюю очередь.

-- Думаете, они здесь для того, чтобы команды не взбунтовались и не разбежались?

-- Вот именно... И должен признать, что тот, кто это придумал, далеко не дурак...

Дальнейшие события пошли в точном соответствии с принятым у турок порядком. Когда все вроде бы суетятся, но дело движется крайне медленно. Через несколько часов приковыляла "Мария Магдалина" в сопровождении "Хамидие", и находившиеся на борту янычары вернулись на свой фрегат. К вечеру прибыло начальство, о котором говорил адмирал. Иван представил команду новому капитану, о котором у него сложилось двойственное впечатление. С одной стороны капитан Мурат представлял из себя образец типичного служаки, исправно тянущего лямку, звезд с неба не хватающего, которого затирают более предприимчивые, способные угождать начальству. И поэтому к сорока годам не достигшего больших высот, занимая должность всего лишь старшего офицера на одном из фрегатов. Однако, Иван сразу определил в нем авантюрный склад характера и готовность вольно толковать полученные приказы, если этого требует обстановка, что его раньше нередко подводило, ибо далеко не всякому начальству такое понравится. Но Кемаль-паша решил, что для разведчика, действующего в отрыве от основных сил, именно такой человек в качестве капитана как раз и нужен. Мурат тоже поначалу сильно удивился, когда увидел Ивана. Он знал о недавнем столкновении "Кирлангич" с пиратами и о том, что навигатор заменил погибшего в бою капитана, но не думал, что этому навигатору всего лишь пятнадцать лет. Тем не менее, контакт вроде бы наладился. Капитан, ознакомившись с "Кирлангич" и ее командой, признал, что служба тут налажена неплохо, корабль ухожен и видно, что люди свое дело знают. Два вахтенных офицера являлись ярким олицетворением выражения "деньги не пахнут". Французские наемники Жан Блондо и Луи Моне были еще довольно молоды, не отягощены излишними моральными принципами и верностью французской короне, и им было абсолютно все равно, кому служить. Главное, лишь бы хорошо и вовремя платили, остальное их совершенно не интересовало. Полной противоположностью являлись прибывшие янычары во главе с их командиром -- баш каракуллукчу Давутом. Эти тоже любили деньги, и всегда были не прочь пограбить, но исключительно ради повелителя правоверных. По поводу же прибывших матросов закрадывалось подозрение, что либо их набрали среди случайных людей, либо сделали предложение, от которого невозможно отказаться, обитателям каторги. Во всяком случае, все их поведение говорило о том, что корабль они видят второй раз в жизни. Первый -- когда на него с берега попали. В результате такого наплыва на "Кирлангич" стало очень многолюдно. Если офицеры все же разместились в "каютах" в кормовой надстройке, то вот куда девать три десятка янычар, было неясно. Матросский кубрик всех вместить не мог. Однако, как оказалось, у новоявленных морских пехотинцев данный вопрос уже отработан. Они разместились в грузовом трюме, обустроив себе место поближе к проему люка. Груз "Кирлангич" теперь долго возить не придется, а места для трофеев хватит. Конфликтов между командой и янычарами, которых опасался Иван, не произошло. Очевидно, до воинов султана еще раньше все же дошло, что теперь они находятся "в одной лодке" с остальными в буквальном смысле.

От появления такого "вавилонского столпотворения" на борту Ивану неожиданно даже стало легче -- его круг обязанностей заметно уменьшился. Капитан дал команду офицерам заниматься наведением порядка в соответствии с требованиями военной службы на флоте Османской империи, стараясь сделать из "Кирлангич" полноценный военный корабль, а Ивану оставил лишь вопросы навигации. Привлекать навигатора к несению ходовых вахт капитан не собирался, справедливо рассудив, что управлять кораблем и глядеть по сторонам -- для этого вахтенные офицеры есть. А вот подготовленный навигатор всего один, поэтому пусть лучше занимается своими непосредственными обязанностями. Причем тогда, когда это надо. В общем-то, такая практика была распространена во всех европейских флотах того времени.

Три дня прошли в суете. Ремонтировали мачту, запасались водой и провизией, перераспределяли артиллерию на палубе. Поскольку трофейных пушек осталось всего три, две поставили на корму, вернув на свои прежние места шестифунтовки, а одну разместили на носу с правого борта. Подготовили место и на левом, чтобы в случае появления очередного трофея можно было бы сразу установить и его. Команда занималась своими делами, и Ивана пока никто не трогал. Он уже проработал маршрут до Алжира и теперь пытался выяснить побольше подробностей об этой дальней провинции Османской империи, а также о том, за каким дьяволом они вообще туда собрались. Французские наемники знали немного, а вот Давут, командующий янычарами, оказался настоящим кладезем информации.

Как оказалось, в Алжире сложилась весьма непростая ситуация, когда ставший во главе Алжира Хайретдин Барбаросса попросил султана Сулеймана Великолепного принять Алжир в состав Османской империи почти полтора века назад. Официально здесь правил паша, назначаемый султаном, но реальных рычагов власти он не имел, поэтому власть султана над Алжиром была чисто номинальной. Население прибрежных районов творило, что хотело, занималось пиратским промыслом и особого пиетета перед повелителем правоверных, находящимся аж в Истанбуле, не испытывало. А кочевые племена в глубине страны вообще никому не подчинялись. Реальную силу здесь представляли янычары, и со временем страной стал управлять ага -- командующий янычарским корпусом. Но совсем недавно -- три года назад, управляющий Алжиром Али-ага был свергнут и казнен янычарами. С этого момента реальная власть перешла к дею -- выборной должности, избираемой янычарскими офицерами из своей среды. Правда, власть дея хоть и была довольно большой, но абсолютной монархией не являлась. Как злословили в Европе, дей был королем рабов и рабом своих подданных. С появлением такой формы власти в стране, по большому счету, ничего не изменилось. Власть дея, как и власть правившего ранее аги, распространялась только на прибрежную территорию, которую было относительно легко контролировать. В глубине страны была полная анархия. Кочевые племена жили, как хотели, грабили, кого хотели, воевали друг с другом и не признавали над собой ни власти султана, ни власти дея, ни еще кого бы то ни было. Первым деем стал Хаджи Мухаммад, но правил он недолго. В прошлом году испанцы, разозленные непрекращающимися нападениями пиратов, устроили страшный погром, войдя в Алжирскую бухту, уничтожив все находившиеся в ней корабли, и обстреляв город. Это было полной неожиданностью, никто такого не ожидал. Многочисленная, но уже порядком устаревшая артиллерия алжирской крепости не смогла ничего сделать с испанскими кораблями, пушки которых били очень далеко и точно. Причем не простыми ядрами, а разрывными бомбами, производящими сильные разрушения. Что еще всех удивило, обстрел велся не куда попало, а по крепости и "деловой" части города, где жили чиновники, местные богатеи и вообще "приличная публика". Высокая точность стрельбы испанской корабельной артиллерии позволяла это делать. Слабым утешением было то, что испанцы почему-то не воспользовались своей победой. После не очень продолжительной, но очень эффективной по своим результатам бомбардировки они ушли, даже не попытавшись высадить десант и поживиться тем, что уцелело. Но перед уходом высадили на берег нескольких захваченных накануне пиратов с письмом для дея, в котором предупреждали, что если нападения на испанские корабли не прекратятся, то испанский флот придет снова. И от Алжира тогда вообще ничего не останется. И не только от Алжира. Впрочем, и этот "визит" испанцев впечатлил всех. Уничтожены находившиеся в Алжирской бухте пиратские корабли, сильно пострадали крепость и "деловая" часть города. Погибли также многие из пиратов, но этот сброд никого не интересовал. Новые нашлись очень быстро. А вот то, что при обстреле был смертельно ранен Хаджи Мухаммад, сразу же привело к грызне за власть между несколькими претендентами. В результате победил янычарский офицер Ахмед бен Али. Причем ходили слухи, что именно благодаря ему рана Хаджи Мухаммада оказалась "смертельной", от которой он вскоре и отправился на встречу с Аллахом. Так это, или нет, достоверно выяснить не удалось. Ну а слухи -- они и есть слухи. Но вот с этого момента в Алжире стало твориться что-то непонятное. На словах новый дей вроде как бы и признавал над собой власть правителя Османской империи, но на деле это никак не выражалось. А в последнее время началось открытое игнорирование указов султана. Вот для того, чтобы примерно наказать отступников, и направлялась к берегам Алжира сильная эскадра османского флота с десантом на борту. Ибо затевать войну с неверными, имея за спиной таких "верноподданных правоверных", нельзя ни в коем случае.