- Как прикажете, госпожа, - с плохо скрытым облегчением поклонилась Риата, и скоро торопливые шаги женщины стихли в темноте.

А её хозяйка довольно скоро пожалела о своём опрометчивом решении. Холодный мрак большого пустого помещения давил на психику, выжимая из памяти жуткие истории о притаившихся в темноте монстрах и чудовищах.

Разум много повидавшей путешественницы только посмеивался над подобными страхами, но древний, запрятанный в глубинах подсознания инстинкт не давал успокоиться.

Зная, что в храме довольно приличная звукоизоляция, девушка, разумеется, и не думала напрягать голосовые связки. Просто сидела, забравшись с ногами на обнаруженную возле главного входа лавку, кутаясь в плащ и бездумно глядя на чуть трепещущее пламя светильника.

Мало-помалу усталость начала справляться со страхом и беспокойством. Ника пригрелась. Потянуло в сон. Крошечный огонёк расплылся в жёлтое пятно.

Однако, разум, успевший за пару лет более-менее приспособиться к первобытному существованию, вырвал её из объятий Яфрома, едва уши уловили негромкий скрип.

Когда верховная жрица стремительно ворвалась в зал, девушка уже стояла на ногах возле светильника, и растягивая рот в зевке, пробормотала, не очень убедительно разыгрывая удивление:

- Рада видеть вас, госпожа Маммея. Мне можно идти спать?

- Да ты же и так спишь, Юлиса! - всплеснула руками женщина. - И почему я тебя не слышала? Ты поёшь или бормочешь себе под нос? Разве я не ясно сказала? Решила, раз о тебе сенатор вспомнил, так на мои слова можно не обращать внимание? Запомни хорошенько: сенатор в Радле, а я здесь. И мне достаточно...

Вымотавшаяся, лишённая нормального сна, усталая путешественница, не выдержав, сорвалась:

- Хватит пугать! Ну пойду я на каторгу и что? Тот, кто подменил камень, успокоится? Да не из-за одной меня всё это затеяно, а чтобы и вас из храма выгнать!

- Как подменили?! - отшатнулась женщина в притворном ужасе, картинно прижав руки к груди. - Да как ты смеешь, богохульница?! Сейчас же заткни свой поганый рот!

- Да я-то заткну, - проворчала Ника, отворачиваясь и мысленно кляня себя за несдержанность. - Что с меня взять? У дикарей жила, мокасином похлёбку ела, умных людей не видела. Только даже мне понятно, что ритуал сорвал кто-то из своих...

- Молчи, я сказала! - зло топнула ногой верховная жрица. - Иначе утром пойдёшь в тюрьму!

- Как прикажете, госпожа Маммея, - не удержавшись, девушка широко зевнула.

- Вон отсюда! - рявкнула разъярённая начальница.

Странно, но Ника почему-то совсем не боялась, более того, пребывала в уверенности, что до следующего новолуния или какого-либо другого чрезвычайного происшествия Маммея не предпримет по отношению к ней никаких радикальных шагов. И дело, судя по всему, не в письме сенатора, обратившего снисходительное внимание на дальнюю родственницу. Верховной жрице нужен козёл, в данном случае -- коза отпущения, на которую можно свалить вину в случае новых неприятностей. И осуждённая за святотатство служанка святилища подходит для этой цели как нельзя лучше.

С этими мрачными мыслями девушка добралась до своей комнаты. К сожалению, раздеться тихо не получилось. Услышав грохот от падения табуретки, два голоса испуганно ойкнули.

- Кто тут? - тревожно спросила неразличимая в темноте Патрия Месса.

- Это я, Юлиса, - беззвучно ругаясь, отозвалась возмутительница спокойствия.

- Чего шумишь? - недовольно проворчала помощница Клио.

- Случайно получилось, - извинилась девушка. - Простите.

- У неё всё случайно получается, - с издёвкой проворчал кто-то.

- Да, да уж, - поддержала ещё пара голосов.

- Потише! - взмолилась стряпуха. - Ну дайте поспать!

"Надо же, - грустно усмехнулась Ника. - Совсем недавно поздравляли с получением письма от сенатора. Вроде как радовались за меня. А сейчас."

Даже Прокла Комения и Приста Фабия Укла, соседки по лежанке, демонстративно от неё отвернулись.

"Ну и батман с вами, - мысленно выругалась девушка. - Нагляделась на таких... Не вы первые, не вы и последние".

Но всё равно было очень обидно.

Утром она с горечью поняла, что соседки по комнате стали её всячески сторониться. Чем-то данная ситуация напомнила попаданке бойкот в младшем классе. Помощницы жриц подчёркнуто не замечали служанку святилища, а на вопросы отвечали так, что спрашивать ещё раз пропадало всякое желание.

Даже болтливая Аполия Тарма разговаривала исключительно по делу. Вокруг словно выросла холодная стена более-менее "вежливого" отчуждения. Оставалось только с грустью радоваться, что ей не устроили "тёмную", и не приходится пускать в ход кулаки.

Прокла Комения, поймав Нику возле уборной, торопливо зашептала, воровато оглядываясь по сторонам:

- Говорят, что Луна не очистилась потому, что Рибила мстит тебе за оскорбление Дрина.

- Враньё! - моментально отозвалась девушка. - Он сам укрыл меня от убийц на склоне священной горы. Пожелай бог, и смерть нашла бы меня там же.

Отведя в сторону взгляд, собеседница нервно теребила край платка. Похоже слова служанки святилища её не убедили.

- Только жалкий трус позволит женщине мстить за себя, - убедившись, что логика не работает, Ника решила воззвать к чувствам. - Владыка недр непостоянен, порой коварен и жесток, но его никак нельзя упрекнуть в малодушии.

- Поклянись, что ты не виновата! - наконец выпалила Комения.

Глядя на встрёпанную, явно сильно обеспокоенную, но готовую слушать собеседницу, путешественница почувствовала, как в груди поднимается волна благодарности. Всё-таки девчонка не забыла ту драку в бане, где они спасли друг другу жизнь, и несмотря на забитые суевериями мозги, не торопится обвинять, а пытается разобраться в меру своих скромных сил.

- Какую клятву ты хочешь от меня услышать? - сглотнув комок в горле, спросила Ника. - Клянусь Питром, Дрином, Нутпеном, всеми богами и даже Сухаром всенасущным, я не виновата в том, что священный камень не покраснел.

Собеседница ещё какое-то время сверлила девушку глазами, глядя на неё снизу вверх.

- Скажи: пусть у меня не будет детей, если вру! - наконец выпалила она.

- Если я хоть на дюйм, хоть на волос виновата в том, что Луна не очистилась, - устало проговорила Ника. - Пусть у меня не будет ни семьи, ни детей.

- Я тебе верю, - кивнула Комения. - Но девочки думают, что всё это из-за тебя.

"Ну в какой-то степени..." - грустно усмехнулась про себя путешественница, но вслух сказала, стараясь придать своему голосу максимальную убедительность.

- Я виновата лишь в том, что по воле богов оказалась не в том месте и не в то время.

На кухне служанку святилища с нетерпением ожидала верховная жрица, без обиняков потребовавшая сорок риалов за проживание Риаты на птичнике храма Рибилы.

- Я больше не желаю даром кормить твою бездельницу!

И хотя сумма казалась откровенно грабительской, Ника понимала, что не в её теперешнем положении торговаться или тем более устраивать скандал. Поэтому она, под ошарашенным взглядом стряпухи спокойно вытащив кошелёк из щели в стене за очагом, аккуратно выложила на стол сорок монет.

После ужина выяснилось, что ей уже не нужно посещать вечерние церемонии. Видимо, Маммея не хотела лишний раз напоминать о присутствии в святилище преступницы, осуждённой за святотатство. Зато она, прекрасно помня о своём обещании, отправила девушку в храм распевать гимны и молиться на ночь глядя.

Не желая лишний раз злить верховную жрицу, Ника примерно с час бормотала корявые стихи, так что заглянувшая в зал Маммея не нашла к чему придраться.

Но после её ухода девушке почему-то очень захотелось сменить репертуар. Наплевав на возможные неприятности, она от души спела "Звезду по имени Солнце", "Группу крови на рукаве", "Ворона-вигинга", "Ромас" Сплина ещё какие-то обрывки песен.

От нахлынувших воспоминаний стало грустно. Ника запахнулась в плащ, уселась на скамью и задумалась.