Маммея произвела инспекционный осмотр парадных платьев, по результатам которого приказала Прокле Комении и Тейсе Вверге их постирать.

Дора привела на птичник чёрную овечку для будущего жертвоприношения. Несмотря на регулярный характер предстоящего события, чувствовалось, что все кругом придают ему большое значение.

Считалось, что именно от этого ритуала во многом зависит благосклонная помощь хозяйки ночного светила в зачатии и рождении здоровых детей, а так же в продлении молодости женщины.

Суть данного мероприятия считалась величайшей тайной, строго хранимой от мужчин. Все знали, что любого, кто попытается узнать сей интимный секрет, ждёт неминуемая месть не только богини Луны, но и других небожительниц: от Ноны до самой Такеры.

Помимо злопамятных богинь скрывать секрет помогали и имперские законы. Причём под суд по обвинению в святотатстве мог попасть не только сам мужчина, но и все его близкие женщины, поскольку считалось, что никаким другим способом он не мог проникнуть в столь ревностно оберегаемую тайну.

Даже стряпуха, рассказывая своей помощнице о ритуале, понижала голос и опасливо поглядывала на открытую дверь.

Слушая таинственный шёпот Аполии Тармы, путешественница только молча качала головой, удивляясь изобретательности служительниц Рибилы, умудрявшихся регулярно поднимать авторитет своего божества и собственное материальное благополучие, используя для этой цели некоторые физиологические особенности женского организма.

Выматываясь к вечеру до дрожи в коленках, Ника часто думала: что же тогда ожидало её на каторге? И зябко передёргивала плечами. Сознавая, что участь служанки храма не пойдёт ни в какое сравнение со страданиями каторжанки, она всё же не переставала слать мысленные проклятия не только Гу Менсину с его артистами, но и козлу Клеару с судьёй Мниусом Оптом Октумом, отправившему её в святилище богини Луны только затем, чтобы не раздражать горожан.

Девушке приходилось всех раньше вставать, а укладываться одной из последних. На автомате складывая одежду, она забиралась под толстое, кусачее одеяло, и едва щека касалась засаленной подушки, тут же проваливалась в сон.

Как правило, бог Яфром милосердно избавлял её от сновидений, но сегодня она внезапно очутилась в зимнем лесу.

Проваливаясь по колено в снег, Ника с тоской оглядывалась по сторонам в безуспешной попытке сообразить, где находится? Но пока не находила знакомых примет. Повсюду возвышались высокие, покрытые искрящимися накидками ели. Отодвинув зажатым в руке дротиком низко свисавшую ветку, она увидела впереди обширную поляну с торчавшими кое-где чёрными остатками пеньков.

"Гарь, - догадалась девушка. - Пожар вспыхнул скорее всего от удара молнии, но дождь, видимо, не дал ему разгуляться".

Ника внезапно вспомнила это место, расположенное не так далеко от жилища Наставника. По крайней мере теперь хоть известно, куда идти.

Однако, она не успела пройти и десяти шагов, как до ушей донёсся какой-то подозрительный звук. Резко обернувшись, девушка сощурилась от бивших в глаза солнечных лучей. Вот опять что-то прошуршало, но уже с другой стороны, где среди деревьев мелькнуло тёмное.

- Волки! - охнула превратившаяся в дичь охотница, бросаясь к ближайшим деревьям.

Но как раз на её пути снег почему-то оказался особенно глубоким и рыхлым, так что скоро она провалилась почти по пояс, а вот хищникам сугробы вроде бы совсем не мешали.

Оскалив розовые пасти с жёлтыми, кривыми клыками, звери приближались, практически не касаясь снега стремительно мелькавшими лапами.

Чувствуя, как сознание застилает давящая пелена ужаса, Ника с криком выставила вперёд дротик и проснулась.

Сердце колотилось где-то в глотке, норовя выпрыгнуть наружу, руки дрожали, а рот жадно хватал холодный ночной воздух. Когда пришло понимание, что это всего лишь очередной кошмар, и она уже готовилась облегчённо перевести дух, во мраке отчётливо раздался шорох.

"Крысы? - мысленно предположила девушка, но вновь повторившийся звук меньше всего походил на шуршание лапок этих милых зверьков. - Может, кто из помощниц ворочается, вот лежанка и скрипит?"

Приподнявшись на локтях, она напряжённо вгляделась в окутывавшую спальню темноту. Вот кто-то громко причмокнул губами, всхлипнула спящая рядом Прокла Комения. От противоположной стены долетел негромкий храп Патрии Мессы.

"После такого сна чего только не померещится", - мысленно усмехнулась Ника. Но скрип повторился. Потом тихий стук дерева о дерево и опять шорох. Тогда она поняла, что шум доносится из коридорчика, куда выходят двери комнат жриц и их помощниц. Но эти все здесь. Значит, вышла либо Клио, либо Дора? Но зачем? По ночам здесь даже в уборную ходить не принято. Для подобных надобностей имелись ночные горшки, содержимое которых каждое утро выносят рабыни.

В памяти всплыл рассказ Риаты о том, как мстительная жрица расправилась со строптивой стряпухой. Что, если Дора решила подобным же образом подгадить и Нике Юлисе Террине?

"Вот батман!" - охнула та и, не желая шарахаться одевая платье в темноте, просто завернулась в одеяло, а на ноги натянула старые растоптанные мокасины, давно используемые для ночных походов на горшок.

Стараясь не разбудить соседок, сползла с лежанки и, на цыпочках подкравшись к двери, осторожно её приоткрыла.

Холодный воздух принёс из коридорчика сухое шуршание.

"Циновку назад задвинула", - догадалась девушка и приподняла дверь за выступающие филёнки, одновременно толкая её вперёд. Как и следовало ожидать, петли даже не пискнули, неслышными стелющимися шагами она оказалась у ведущего в кухню проёма.

В переплетении тростинок мелькнул тусклый огонёк. Сквозь щель Ника смогла разглядеть силуэт женщины со свечой в одной руке и с чем-то непонятным в другой.

Подойдя к выходу, она воровато оглянулась, и наблюдательница сразу узнала знакомую лошадиную физиономию.

Девушка заметила, что жрица обернула воронкой вокруг свечи тонкий лист папируса, видимо, затем, чтобы защитить робкий огонёк от ветра.

"Куда же это она собралась в такое время?" - удивилась Ника, ожидавшая, что Дора будет что-нибудь прятать среди мисок, чашек и прочей кухонной утвари.

Только когда та приоткрыла входную дверь, девушка смогла рассмотреть в её руках мешок с чем-то небольшим, угловатым и, судя по тому, как натянулась грубая ткань, довольно тяжёлым.

"А, может, она по своим делам идёт? - с сомнением подумала Ника. - И я тут совсем ни при чём? Мало ли какие у "сестёр" разборки? Пусть, что хотят, то и делают, лишь бы меня не трогали".

Однако, уверенности в последнем успевшая свыкнуться с постоянными неприятностями путешественница почему-то не испытывала. Поэтому, едва Дора выскользнула из кухни, девушка туда вошла, аккуратно отодвинув циновку. На ходу подпоясав плотно запахнутое одеяло висевшей на знакомом колышке верёвкой, она осторожно выглянула во двор.

Узенький серпик убывающей Луны едва просматривался. К счастью, облака разбежались, и света густо разбросанных по тёмно-синему небосводу звёзд вполне хватало, чтобы заметить замершую у стены жрицу. Та смотрела за угол, прикрывая огонёк свечи полой плаща, а у ног бесформенной грудой лежал мешок.

Когда Дора не без усилий его подняла, Ника смогла приблизительно оценить размеры и форму спрятанного внутри предмета. Нечто трёх- или четырёхгранное, сантиметров двадцать в длину и толщиной сантиметров в пять.

"Кирпичи тайком таскает?" - усмехнулась про себя путешественница, чувствуя, как ночной холод начинает покусывать голые ноги.

Внезапно жрица резко обернулась. Наблюдательница тут же присела, опустив взгляд и напрягая слух. Сначала зашуршала ткань, потом послышался лёгкий шум торопливо удалявшихся шагов.

Ника приподнялась. Жрица исчезла. Подхватив одеяло, служанка святилища, проскользнув вдоль стены, заглянула за угол.

Видимо, женщина пересекла двор почти бегом, потому что тёмная фигура с тусклым светильником в руке уже поднималась по лестнице, ведущей к задней двери храма.