Через пару часов изучения дневника, я добрался до своего рождения. Именно тогда я узнал о своем искусственном зачатии и суррогатном отцовстве. Имя моего омеги-отца нигде не значилось, даже в метрике стоял прочерк, но одно я узнал точно – папе были нужны деньги, а не я, и он их получил. С самого зачатия отец контролировал развитие беременности, и когда им сообщили, что с вероятностью в шестьдесят процентов я буду омегой, он решил отправить суррогатного омегу на аборт, поскольку ему нужен был только наследник альфа, и никак иначе. Однако, когда все уже было готово, отец вдруг передумал и решил создать себе альфу из того, что имелось. Он начал давать омеге порошки и делать уколы, называя их витаминными комплексами, что должны были благоприятно повлиять на внутриутробное развитие плода, а когда я родился, продолжил уже эксперименты непосредственно со мной. При этом отец неоднократно сетовал, что я на него совсем не похож: слишком много взял от омеги. Темно-русые волосы, серые глаза. Роста для альфы я всегда был среднего, что в детстве, что теперь, да и объемом мышц особо не отличался, хотя и занимался спортом. Только с лицом мне повезло: недурен собой, но без омежьей смазливости. Да, повезло…
И снова на страницах дневника ряды зашифрованных названий и схемы введения препаратов, в которых я ничего не понял. Когда мне исполнилось три месяца, омега получил свои деньги и оставил нас, отбыв в неизвестные дали, и я остался на полном попечении отца. Постепенно его опыты дали свои плоды. Из «то ли бета, то ли нет» я превратился в высокого и довольно крепкого для своих лет альфу, так что в двенадцать лет я получил свое медицинское свидетельство альфы, хотя УЗИ по настоянию отца мне так и не сделали, написав выводы «на глаз», за что врачу было неплохо заплачено. Потому в четырнадцать я уже без проблем получил паспорт гражданина, но отец все равно продолжал формирование моего тела и разума по своим желаниям и стандартам. Он собирался сделать меня сильнейшим из альф, при этом разумнее и хитрее любого беты, и не допустить никаких омежьих проявлений слабости. Эти холодные и равнодушные описания меня – подопытного кролика, и всех реакций моего тела и психики на его «усовершенствования» настолько потрясли мое воображение, что я испугался. Не дай бог, этот дневник попадет в руки такому же сумасшедшему ученому вместе с отцовскими записями, и неизвестно кому еще он сломает жизнь. Однако самое страшное открылось мне на последних страницах. Оказалось, что я был не совсем тем, что он ожидал, так что отец дожидался моего шестнадцатилетия, чтобы взять мою сперму и оплодотворить пару омег для суррогатного отцовства. На них он собирался продолжать опыты и уже даже подыскал несколько подходящих кандидатов. Что же будет со мной дальше – он пока не решил. Выдвигалось несколько версий развития событий от моего усыпления до оплодотворения, если вдруг мои половые омежьи органы все же разовьются как надо. От всего прочитанного у меня волосы встали дыбом, и сердце зашлось бешеным ритмом в груди. Мой отец был истинным ученым и самым настоящим психом.
Два дня я мучился, размышляя, что предпринять? Два дня не находил себе места, даже школу пропустил, сказавшись не совсем здоровым, а потом понял: нельзя показывать это кому-либо. Никак нельзя! Я собрал все отцовские бумаги и сжег их на заднем дворе. Потом уничтожил то, что нашел в подвале, разбив и разломав все, что можно было и нельзя, после чего закопал остатки и осколки за городом, полночи провозившись с ямой. Дальше очередь дошла до кабинета. Побоявшись, что там могут быть еще тайники, я буквально на щепки размолотил стол и оба шкафа для бумаг и так же спалил их, после чего простучал стены и полы во всех помещениях дома. И лишь убедившись в том, что тайников и сейфов в доме больше нет, я смог вздохнуть спокойно.
Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что в чем-то даже благодарен отцу. Не будь я на момент его гибели альфой, неизвестно как еще сложилась бы моя жизнь, а так я оказался самостоятельным и достаточно обеспеченным молодым человеком. Омеги за мной бегали, как без этого, если я в своем классе превосходил по физическому развитию почти всех мальчишек, большинство из которых были бетами, но я как-то всегда инертно относился к слабому полу: не интересны они мне были со своими разговорами про тряпки, слезливые истории и прочей лабудой. С бетами общаться было интереснее, но не намного, а альфы… С ними я вообще не смог найти общего языка. Каждый так и норовил затеять со мной драку, доказывая свое превосходство. И каждый раз я выходил победителем, а они вытирали кровавую юшку из-под носа и жаловались на меня родителям. Те в свою очередь бежали к директору и требовали наказания. Отчислить меня из школы не могли, поскольку сироту, пусть и совершеннолетнего альфу, охранял закон, а сам я уходить пока не собирался, вот и приходилось мне держать расстояние со своими одноклассниками, чтобы поменьше нарываться на скандалы. Не привлекать к себе лишнее внимание – вот какой стала моя стратегия выживания.
Школу я окончил, замыкая десятку лучших. На первое место я не выбился не потому, что мне трудно было учиться, просто в старших классах я задумался над дальнейшей судьбой и учебой, решив, что мне нужны собственные деньги, не связанные с именем отца. Те, что лежали в банке на счете, я хотел использовать для образования, до последнего не в силах выбрать, кем хочу быть: хирургом или юристом, а вот свои заработать было не так-то просто. Это в законе сказано, что альфа с четырнадцати лет самостоятельный, на деле же попытки устроиться на работу раз за разом терпели фиаско. В результате сотен проб я все же устроился на работу в круглосуточный супермаркет ночным грузчиком. Конечно, было тяжело. После школы я отсыпался, потом шел на работу, где в перерывах делал уроки, а утром, наскоро умывшись и переодевшись, бежал в школу, где позволял себе вздремнуть на особо нудных уроках, что соответственно сказывалось на отношении ко мне учителей и одноклассников. И все равно, благодаря хорошей памяти и легкому восприятию информации, я не скатился в хорошисты. Некоторые учителя, вроде географа, бесились, стараясь поставить мне если не двойку, так хотя бы тройку, но материал я знал на отлично, и ничего они с этим поделать не могли.
На выпускной бал я не пошел. Получил свой диплом и в тот же день занялся проблемой дальнейшего образования. Мне нужно было решить: куда подавать документы, и я подошел к этому решению со всей серьёзностью. Я даже устроился на месяц в больницу ночным санитаром, чтобы проверить свое желание стать хирургом, впрочем, полный срок отрабатывать не пришлось. Уже через неделю я понял, что работать в больнице не желаю, а вот пройти краткий курс оказания первой помощи – нужно будет обязательно, мало ли что. Таким образом, я решил свою судьбу, подал документы в выбранное высшее учебное заведение и заплатил сразу за весь курс, полностью опустошив и аннулировав отцовский счет. Во время учебы я продолжал работать грузчиком, так что к окончанию института никто не заподозрил бы в крепком парне, метр восемьдесят шесть ростом, бету или не дай бог омегу.
Перед самым окончанием института я сменил свои имя и фамилию, так что полученный мной диплом был выписан на имя Станислава Ивановича Дивова. Почему выбрал именно их? Имя взял первое попавшееся, открыв телефонную книгу, отчество – самое популярное славянское имя, а фамилию придумал сам, поскольку посчитал само свое существование – чудом. Чудо – диво, вот такая игра слов. Зачем я это сделал? Чтобы никто даже в мыслях не смог связать меня с ученым, проживавшем некогда на Кипарисовой улице в доме номер семь.
Через агентство я максимально быстро продал свой дом и, не оставив никому своих координат, уехал, собираясь поискать свою судьбу как можно дальше от родного города. Почему? Потому что отцу не удалось стать равным богу. Он создал подобие альфы, но так и не смог победить во мне омегу.
Это ужасное открытие обрушилось на меня достаточно поздно, мне как раз исполнился двадцать один год, когда у меня началась первая в жизни течка. Запах мой всегда был плохо выражен, да и по своему характеру он был достаточно нейтральным, чтобы во мне никто не заподозрил не альфу. В нормальном состоянии я пах кедровыми орешками, и течка практически не усилила его, добавив только чуть больше феромонов и какой-то ванильной сладости. Однако этого хватило, чтобы я промучился в страхе до самого вечера, придумывая пути отступления на случай нашествия истинных альф. К счастью, день был выходной, и продлилось мое состояние недолго, каких-то двенадцать часов, после чего все закончилось, словно бы и не было ничего. Как дурной сон. Мне даже почти удалось убедить себя в том, что это и было сном, словно бы я заболел, и все мне привиделось под влиянием высокой температуры. Однако это состояние повторилось ровно через год, день-в-день, подтверждая почти позабывшийся бред. Прятать голову в песок больше не было смысла. Я – омега. Странный, искалеченный опытами сумасшедшего гения – омега. Отметив данный день в календаре как черный, я продолжил учиться, со страхом ожидая следующей течки и заранее планируя свой отъезд на нужную дату. Когда же диплом был мной получен, я попросту сбежал из города, где меня знали, чтобы избежать разоблачения. В день отъезда я посетил могилу отца. Постоял немного перед ней, не зная, зачем меня вообще сюда принесло, а потом все же выдавил из себя: «Ты не бог», и ушел не оглядываясь.
