Петр II еще со времен своей учебы в Европе посмотрел на крестьян с непривычной для русских дворян стороны. Он активно интересовался судьбой крестьян и их историей в таких государствах, как Голландия, Англия и Испания — везде в этих странах крепостное право было отменено давным-давно, и существовало местное самоуправление крестьянства, которое, на первый взгляд, процветало. И это даже в маленькой Голландии, где земли было чрезвычайно мало! В Испании отсутствие крепостного права, среди прочего, обусловило большое количество городского населения [6], которое активно набиралось в армию или выступало в качестве свободной массы потенциальных поселенцев или рабочих. Высокая самостоятельность низших слоев населения впечатляла царевича Петра Петровича, как и положение аристократии, не имевшей крепостных крестьян — так или иначе среди них стимулировались административные, торговые и прочие навыки, полезные не только лично им, но и государству. И бедняки, и дворяне были лично мотивированы в необходимости совершения тех или иных действий и реализации крупных государственных проектов, в то время как в России крепостные жили только по приказам дворян, которые жили за счет эксплуатации крепостных и редко развивали в себе необходимые навыки адаптации. И потому в интересах «оздоровления нации» Петр II, едва только был объявлен наследником престола, решил любой ценой бороться с крепостным правом, которое, по его мнению, было явлением целиком вредным для современного и перспективного общества.

Одним из первых его шагов по изменению положения крепостных крестьян стало уменьшение их количества. После Петра I количество крепостных оценивалось в примерно 55 % от всего населения империи, они были целиком в собственности своих хозяев и практически не имели никаких прав. Однако после «Войны двух Петров» у крупных боярских родов были изъяты значительные площади земли и крепостных, судьбу которых требовалось решить. Петр II решительно отказывался передавать их в чью-то собственность, и потому земля в дальнейшем была частично распродана по рыночным ценам, а крепостные переведены в статус государственных крестьян. Следующим шагом стал Крестьянский акт 1731 года, запрещавший торговлю крепостными крестьянами и введение крепостного права на новоприобретенных территориях. Акт этот вызвал сильное сопротивление со стороны дворянства, однако император упорствовал, и он все же был принят. Кроме того, акт оговаривал возможность самовыкупа крестьян и перехода их в статус государственных крестьян, а также фактически открепил их от земли, что позволяло им, пускай и с ограничениями, осуществлять переезды в рамках государства. В 1732 году императору пришлось отменить ограничения на продажу крепостных крестьян, но в конце его правления этот запрет был вновь введен и оставался в силе до самого конца крепостного права. Самовыкуп же в первые годы правления Петра II практически не работал: стоимость выкупа не оговаривалась официально, и потому дворяне чаще всего заламывали неподъемные для крестьян цены.

Следующим большим шагом стали некоторые особенности реформы, проведенной в 1733 году в связи с созданием Государственного банка Российской империи [7]. Этот банк, помимо прочих функций, выдавал дворянам займы на поддержание хозяйства с достаточно выгодными для них процентами, на что клюнули многие землевладельцы. В случае неуплаты процентов или полной неплатежеспособности допускалась конфискация крепостных и земли, причем крепостные пользовались приоритетом. Изюминка подобного подхода была в том, что дворяне в России на тот момент чаще всего не умели вести хозяйство, их земля была откровенно убыточной, и на фоне былой вседозволенности они активно набирали займы с твердым намерением их не отдавать, в результате чего теряли и крепостных, и землю, превращаясь в безземельных дворян, которым так или иначе приходилось искать способы заработка, поступая на государственную службу или развивая предпринимательскую жилку. Наконец, в 1747 году был утвержден Манифест о правах крепостных крестьян, который вводил четкую систему наказаний для дворян, нанесших увечья или убивших крепостных, в том числе своих, причем все это имело достаточно циничную и своеобразную обертку: «крепостные души» объявлялись важным для государства ресурсом наравне с древесиной, железом, пенькой и т. д., соответственно порча и уничтожение этого ресурса приравнивалась к вредительству и чуть ли не к антигосударственной деятельности. Этим же указом вновь запрещалось торговать крепостными. Косвенным образом он стал причиной покушений на царя и убийства цесаревича Петра Петровича в следующем году. Однако еще один большой скандал из-за этого манифеста был еще впереди — в 1760 году в Москве прошло судилище над дворянами, которые терроризировали собственных крестьян. Среди самых именитых числилась женщина, Дарья Николаевна Салтыкова, которая пытала и убивала собственных крепостных, проявляя особый садизм. Все подсудимые были уверены в собственной правоте и неподсудности, что не помешало вынести приговоры всем им — от ссылки с конфискацией до смертных. К числу повешенных принадлежала в том числе Салтыкова. Столь жестокие меры по отношению к дворянам, нарушившим законы государства, были необходимы Петру II в качестве показательных кар, дабы приструнить дворян и заставить законы по отношению к крепостным работать. Приговоры вновь вызвали волну возмущения среди дворянства, и дело дошло даже до попытки государственного переворота, но в остальном градус сопротивления пошел на спад — число дворян, не вышедших из палаты Тайной канцелярии вследствие расследований об их участии в заговорах против императора, было достаточно большим, чтобы игнорировать репрессивный аппарат императора, винтиками которого были лишь абсолютно преданные ему люди, в том числе возвышенные из низших слоев общества.

Еще одной важной мерой по уменьшению влияния крепостничества в России стала церковная секуляризация 1742 года. До этого времени церковь оставалась весьма влиятельной экономической организацией, владела землями и крепостными, причем в весьма больших количествах [8], снижая при этом доходы государства. Согласно реформе, отныне управление всеми церковными имениями, монастырями, приходами и епархиальными кафедрами переходило в руки специально созданной коллегии, подотчетной Синоду. Часть монастырей упразднялась, земли и крестьяне переходили в государственную собственность. С помощью всех этих мер, присоединения новых, «свободных» территорий и репрессий против неверной части дворянства к 1760 году уже меньше трети населения страны принадлежали к числу крепостных крестьян, и эта цифра продолжала падать. Не забывал Петр II и про развитие государственных крестьян, которые в стране составляли уже большую часть населения. В 1746 году была проведена масштабная реформа крестьянского самоуправления [9] — крестьянские общины были преобразованы, наделены определенной властью и подчинены волостям. При этом, вместо традиционной для России административной опеки над меньшими органами власти, общины получились достаточно свободными и самостоятельными, были введены элементы выборности, появилась возможность выхода или изгнания крестьян из общины (правда, с лишением земли). Во многом из-за непривычки и неготовности к такому ходу дела, крестьяне испугались, что их пытаются закабалить, и начались волнения, которые, впрочем, не вылились в серьезные мятежи. К 1750 году общины уже более или менее наладили свою работу, и любые волнения прекратились. Примерно в это же время Петр II начал внедрять в сельское хозяйство картофель, причем опять же вместо привычных административных мер, т. е. прямых приказов без объяснения, что да как, в наиболее благоприятных губерниях крестьянам дали выбор — выращивать то же, что и раньше, или картофель, причем за количество выращенного картофеля полагались финансовые вознаграждения. Многие общины отказались участвовать в экспериментах, однако многие все же согласились, и так был получен первый большой урожай картофеля в России. Постепенно эти меры распространили на новые губернии, а в старых уменьшали и ликвидировали денежные награды за выращивание картофеля. Общины при этом часто продолжали выращивать его уже для собственных нужд и даже на продажу. К 1770-м годам выращивание картофеля в России уже стало нормой.