Часть первая. Хранители сна Святогора

Загвоздка в былине

   Петр Львович уже второе десятилетие исследовал русские былины. К счастью, многое было записано еще в девятнадцатом веке, когда вслед за славянофилами русское общество обернулось к сказаниям русского народа. Иные, узнав, брезгливо поморщились, а иные, и среди них Петр Львович, бережно собирали все изводы сказаний, пытаясь вычленить среди фантазий и словесных витиеватостей сказителей историческое и поддающееся исследованию зерно. Как ни странно, что два века назад, так и теперь, сказители сохранились большей частью на севере России, где-нибудь в Прионежье, Каргополье или Поморье. Туда, еще студентом, на летние практики ежегодно выезжал Петр. Они разбивались на группы по трое-четверо человек и ходили по северным селам, почти заброшенным, но кое-где сохранившим отголоски прошлого. В их студенческих путешествиях было ценно все – ночевки в палатках, среди заброшенных храмов и оставленных домов. Там единственным живым свидетелем обитания человека оставались ягодные кусты, плодовые деревья, и неожиданно вылезший среди бурьяна ус гороха. «При царе горохе», вспоминал Петр былинный оборот, набредая на такой чудом выживший отголосок прошлого. Но куда отраднее было так же случайно набрести на старушку, умеющую по древнему растягивать слова и сказывать, словно песню петь, были про давно минувшее. Из экспедиций привозили аудио записи, которые потом долго расшифровывали, сопоставляли, набирали и исследовали. Петр Львович составлял хронологию русских былин уже второй десяток лет, бережно добавляя новые сказания в грандиозную таблицу. Однако одно сказание никак не вписывалось в его стройную систему: сказ о Святогоре и Илье Муромце. Выходило, что Святогор не умер от старости или пал в сражении. Он сам сошел в землю, попросив Илью закрыть его землей. И вот недавно найденная рукопись, где упоминался Святогорский Курган, под Киевом, теперь будоражила его воображение. В свое студенчество Петр Львович неоднократно ездил в Киевщину в экспедиции и сдружился там не с одним десятком людей, ученых, монахов, простых обывателей. В теперешнее время он бы, наверное, и не замахнулся на поездку в страну с явно враждебным для русских мироощущением. Но, отыскав в интернете несколько знакомых имен, он выел на их контакты и отправил им письмо следующего содержания.

Письма ученых

   «Уважаемые коллеги. Недавно в фонде рукописей Российской Государственной библиотеки я обнаружил упоминание Святогорова Кургана бриз Зверинецких пещер. Кто из вас может прокомментировать это название? Имеет ли оно реальную географическую локацию и проводились ли на кургане археологические раскопки? Буду признателен любой информации, с уважением, кандидат филологических наук, П. Л. Дружинин».

   Письмо прилетело с молниеносностью спутниковой связи в покои к архимандриту Епифану, двадцать лет назад послушником проводившему группе московских студентов экскурсию по Лавре. Епифан, давно уже никому лично на письма не отвечавший, повелел ответить своему секретарю, иноку Ильи. И вот, в Москву прилетел витиеватый ответ архимандрита – рады бы помочь, но не чем. Смысл сказанного был размыт на двух страницах в духе средневекового «плетения словес», но Петр Львович, выработавший навык читать наискосок, уловил суть, лишь взглянув на письмо, и удалил его.

   Вторая копия попала к археологу, другу Петра по университету, профессору Стасу Кузнецову. Он десять минут потратил на анализ археологических раскопок под Киевом и послал ответ, что Упомянутый курган нигде не фигурировал и раскопкам не подвергался. Однако раскопки велись в Зверинецких пещерах, и прилагался адрес археолога, занимавшегося этой темой. Петр Львович отправил копию письма по указанному адресу.

   Следующим адресатом оказался дотошный архивариус, совсем пожилой человек, Михаил Дмитриевич Проценко. Он ответил, что займется этим вопросом в ближайшие дни и тогда пришлет детальный ответ.

   Петру Львовичу ничего больше не оставалось, как терпеливо ждать. Но не дремал ум инока Ильи. То, что под землей могут храниться останки русского богатыря Святогора, рисовало в его уме красочные образы. Вот он, смиренный послушник, дает интервью об обретении мощей былинного богатыря. Или он рядом с патриархом на прославлении святого… Всю ночь не спалось бедному, и наутро, отпросившись у архимандрита, он поехал в Зверинецкий монастырь.

Зверинецкие пещеры

   Вход в пещеры преграждала кованная калитка. Вырытые на месте княжеского зверинца, монастырские пещеры несколько веков являлись центром монашеской жизни. Однако еще в средние века обвал завалил вход, и о пещерах надолго забыли. Вновь найденные в девянадцатом веке, пещеры сначала стали прибежищем монахов, а после революции разного сброда. В какой-то момент власти поставили кованную калитку и повесили большой замок. Но, переданные монастырю, теперь пещеры были вновь доступны посетителям. То, что ходов и переходов в пещерах на многие километры, об этом инок Илья слышал и раньше, но желание обрести мощи и прославиться взяло верх над опасностью. Запасшись свечами и флягой с водой, а также маркером, он решил самостоятельно обследовать ту часть пещер, которая располагалась к северу от входа и с поверхности имела возвышенность, холм достаточно правильной формы.

   Экскурсантов посчитали при входе в пещеры и, выдав каждому по свече, сопровождали на всем пути. Увидев боковой ход за веревочным ограждением, инок Илья задул сою свечу и в темноте, никем не замеченный, перемахнул через ограду и схоронился в одной из ниш. Что на этой нише прежде лежали останки монаха, не пугало его. Уже три года он жил при Печерской Лавре и привык к такого рода особенностям. Теперь нужно было возвращаться ко входу и от него свернуть в левый коридор. Оттуда и впредь свой каждый поворот он помечал маркером у потолка, рисуя маленькие крестики. Двадцать восемь крестов насчитал инок Илья, когда его путь преградила стена. Телефон улавливал сигнал, и новоиспеченный гробокопатель позвонил в Лавру, сказавшись, что занемог и останется ночевать у сестры. Уставший от поисков, он решил лечь спать прямо в одну из ниш…

   Но спать ему в эту ночь опять не пришлось: ночью он услышал молитвенное пение, всенощную, которая закончилась к трем часам. «Слава Тебе, показавшему нам свет», – воскликнул священник, совершавший незримую службу. И инок Илья, наконец, решился продвигаться по звуку. Он схватил крепкий камень и начал стучать по податливой поверхности песчаника, который крошился на мелкие камушки и песок, образуя новую нишу. Пение прекратилось и с другой стороны стены навстречу ему стали слышны приближающиеся постукивания. «Трансляцию онлайн», – мечтал он, но сеть тут уже совсем не ловила, —«а позвонить?» Он вспомнил про письмо московского ученого и набрал номер телефона, указанный в «шапке» письма.

– Алло, – зазвучал в трубке сонный голос Петра Львовича.

– Здравствуйте, я из Киевской Лавры звоню. Я тут…, – он на минутку задумался и продолжил, – я нашел людей в Зверинецких пещерах, прочитав Ваше письмо. Архимандрит про это не знает, но я хотел бы, чтоб хоть кто-то знал.

– Значит, молодой человек, Вы проникли в тайные лабиринты пещер? – Тотчас сообразил Петр Львович. – Как Вас отыскать?

– По крестикам, – успел произнести инок Илья, и связь прервалась. Телефон, проработав сутки, наконец разрядился.

   А удары с другой стороны стены становились все слышнее, вот уже стали камушки лететь в сторону Ильи. – Поостерегись, – услышал он окающее за стеной, и только сделал несколько шагов назад, как стена рухнула.

– Ты кто еси? Наш ли аль от супостат наших?

– Свой аз есмь, – улыбнулся инок Илья, благодаря Бога, что владеет славянским языком, многократно слышанным на службах, – инок Илья, челом бью.

– Челом-то бити ты великому князю изволь, а братию почитай поясным поклоном, – все так же окая, ответил голос, и среди пыли, поднятой осыпавшейся стеной появился молодой человек. – Что глядиши, яко на чудище морское, простой аз, незатейливый, Третьяк меня величают.