Прежде чем родить «бессмертный» афоризм, написать «грамотный» стишок, черкануть душещипательный романчик, стоит не только хорошо знать предмет своего описания, но понимать самому, что ты хочешь сказать. Хорошие бы, если бы мы жили, как волки, ибо они заботятся друг о друге: о старом, о малом. Там целая философия выживания и довольно добрых отношений. Да и человеку волк относится, вполне, нормально. Истории о жестоких и беспощадных «серых разбойниках» настолько не правдоподобны и гиперболизированы, что диву даёшься…
Вот медведь или одичавшая собака, те опасны и не предсказуемы… как человек, чья «духовная» и «душевная» жизненная программа направлена на уничтожение себе подобных… ни мытьём, так катаньем.
Одним словом, отношения между Анисимовной и Шурой Бриковым сложились самые добрые. На то имелась веская причина. Очень похож был Вороний Глаз внешне на внука старухи, который погиб на втором году службы, находясь в рядах Российской Армии, в одной из горячих точек страны. Его не просто убили… Очень долго издевались над раненым – сначала отрезали нос, потом уши, вкололи глаза…
Один из ответственных офицеров за эту удачную тактическую операцию получил орденок на петличку, что-то родственничкам подбросил… из «добытого в бою», потом стал генералом, а далее, поговаривают, и народным избранником. А ведь этот аул, переходивший, по прихоти свыше, из рук в руки несколько раз, можно было обойти…
Но подполковнику надо было отличиться, вот и бросил под шквальный огонь, эту несчастную роту. «Кому война, а кому – мать родна». Эвтаназия высшего класса, плотно прикрытая лозунгами о воинском долге и патриотизме… Долг долгом, но «уличные» драки, где «паны дерутся, а у хлопцев чубы трещат», ни как не вяжутся с такими понятиями, как «долг» и «патриотизм».
Предала земле своего внука Анисимовна сама лично. Да и похоронила не бедно, деньжата водились. Что там было хоронить? Убитую народную демократию… в лице рядового. Это были куски мяса, выловленные добрыми людьми в грязном арыке. Не надо, господа хорошие, цинковые гробы… Там, внутри этой казённой домовины, человеческая жестокость, порождённая теми, кто, если и умирает, то при почёте и в достатке, и не на железнодорожных рельсах, как последний бич, под колесами проходящего поезда.
Родители внука Анисимовны, торчащие в далёкой и нелепой эмиграции, в Аргентине, не смогли прилететь на похороны сына. То ли денег не нашлось, то ли помешали какие-то причины… Впрочем, какой во всём этом смысл?! Молодого, красивого, черноволосого парня не вернёшь. Ему бы по знакомым ходить с бутылкой пива да девичьи головы баламутить, а он… Да разве кто-нибудь, не слабоумный (не состоящий ни в каких кланах и партиях), а нормальный человек, понимает и поймёт когда-нибудь, ради какой-такой «национальной» идеи гибнут наши пацаны на задворках «демократической» империи. Поему они убивают тех людей, кто им не сделал зла, не напал вероломно на его Родину, на его дом, семью?
Об этом и о многом другом думал Розов, когда проходил мимо того дома, где доморощенные «кинологи» распекали Брикова за его воровство. Вспомнил он и недавний разговор с Лепиным. Если хоть небольшая часть из того, что Григорий Матвеевич говорил ему, то явно, никто и ни в чём не виноват. Страдать и уходить в Иные Миры людям предписано самим Богом. Если бы Лепин, считающий себя единственным, но теневым властителем Земли, имел бы право награждать тех, кто очень здорово потрудился на «фронте эвтаназии», то Орден Эвтаназитёра Первой степени и солидную международную премию «В борьбе за мир», обязательно, выдал бы Джорджу Бушу-младшему. Это по его «доброму» повелению пролилась кровь невинных людей во многих уголках Земного Шара. Даже если иной палач действует по Плану Господнему, то, наверняка, Святой Пётр не подпустит такого «умельца» к воротам рая даже на пушечный выстрел. Ему хоть в лицо плюнь, хоть ботинок швырни… всё одно.
Но ведь и он, получается, этот Буш, ни в чём не виноват. Ему так предписано… убивать. Его «чип» получал сигналы от Эвтаназитёра, и под американскими бомбами гибли не сотни, а многие тысячи людей.
… После того, как Анисимовна похоронила своего внука, почти через месяц она получила долгожданное письмо из Аргентины, слезливое и очень… философское от дочери Вали. «Мама,– писала она,– я не жестокая, не вредная. Я, просто, несчастная жена и мать, замотанная этой жизнью… женщина. Но не прибирает меня Господь, видно, смерть надо заслужить, и не к каждому она приходит так скоро. Как вспомним про смерть Валерика, руки и ноги отнимаются. Мы с Мишей в себя прийти не можем. Я представляю, как там… Валерочке холодно. Ты хоть его тепло одела? Мы не смогли прилететь на похороны. Пойми, пусть, хотя бы, для нас, Валера, останется, как бы, живым.
Лариса пока ничего не знает о гибели своего дорогого братца. Она уже по-испански не так плохо говорит. В целом, мы тут устроились не плохо. Правда, мы уже не врачи, а коммерсанты. А название страны «Аргентина» переводится, как «Серебряная». «То-то вы там, видно, в серебре ходите, и на золоте едите,– проворчала старуха, прочитав письмо.– Если вы уж родной стране не нужны, то там и подавно…». Потом, немного, поразмыслив, спросила вслух сама себя:
– Перед кем это они оправдываются в писульке своей? Передо мной? Но ведь мать-то Валерки ни я, а только она, непутёвая, Валька».
Вот так синекура и выпала на долю Вороньего Глаза. Он это оценил, почти пить перестал, отмылся, побрился, приодела его сердобольная бабка… От Валерки много доброй одежды осталось. Даже устроился на работу в какой-то хитрый кооператив на разгрузку израильских и китайских, твёрдых, как картон, овощей и фруктов.
Умудрился Шура Бриков найти себе работу, пусть за «миску борща», но без паспорта и трудовой книжки. Старуха Рогалева, добрая душа, поставила перед собой задачу – сделать из Шуры человека, привести в порядок все его документы и прописать на своей жилплощади, в приватизированной ей, двухкомнатной квартире, вместо погибшего внука. Видать, в этом и заключалась её «историческая миссия» – помочь выжить на Этом Свете Вороньему Глазу.
Значит, для других Миров они, оба, ещё не совсем созрели. Ей было за семьдесят лет, но она была довольно ещё крепкая для своих лет женщина, правда, рыхловатая не очень-то моложавая на вид. Но энергии и силушки и энергии и силушки у неё хватало. Любая молодая баба позавидовала бы… Не зря же Анисимовна почти всю жизнь проработала упаковщицей готовой продукции на местном кафельном заводе, пока он, что называется, не крякнул.
Простоять у конвейера даже одну ночную смену, не только простоять, а шевелить руками, действовать ими – не каждому дано. Неплохо было бы, если бы очень важные и «ответственные» господа из «оппозиционных», коммунистической и либерально-демократической, партий зарабатывали свой «авторитет» в нелёгком труде, как Анисимовна, как многие тысячи таких же… доверчивых и наивных избирателей «новых князей», типа, от оппозиции… причём, по пресловутым партийным спискам, которые народу до фонаря.
Понятно, к рулю ещё не добрались, но уже у… кормушки. А с тех, кто уже вовсю штурвалит, взятки гладки. Там компания… сплочённая подобралась. «Впрочем,– ухмыльнулся Розов, – о чём это я? Они не виноваты в том, что вынуждены поступать именно так, а не иначе. Все предписано Небесами. Без перераспределения Космической Энергии не обойтись. Вот они и… стараются по негласному приказу Эвтаназитёра. Да и написал уже об этом беспределе Салтыков-Щедрин. Ясно и просто, в сказке своей «О том, как мужик двух генералов прокормил». Ныне-то не только мужик, но и вся сырьевая база страны отдана на откуп новым хозяевам всего существующего. Если бы один работяга только двоих-то нахлебников содержал, куда ещё ни шло».
Не поленилась Луиза Анисимовна и позвонила в офис Розову и откровенно рассказала обо всём сыщику… по телефону. Женщины обожают «висеть на конце провода». Редко какая из них давала обет молчания. Старушка и сообщила, что у Шуры всё складывалась хорошо. Действительно, не знаешь, где найдёшь, а где – потеряешь. Даже, исходя из этого случая, можно, вполне, согласиться с иными политологами, что в интересное время мы живём. Выйдешь, к примеру, ранним утром собирать милостыню к главному почтамту, а к вечеру вернёшься из такого своеобразного похода в родной дом (если таковой имеется), конечно же, не автомобиле «Линкольн», но, как минимум, на «Ситроене».
